Рэй Брэдбери - Полуночный танец дракона

Помните байки об Аароне Штолице? Его прозвали Вампиром, потому что он работал по ночам. А две его студии помните? Одна как ящик для рояля, другая как кладовка для крекеров. Я работал в кладовке, которая, кстати сказать, граничила с кладбищем Санта-Моника. Хорошенькое дельце! Покойничек, вы ошиблись адресом, вам надо на девяносто футов южнее!

Чем я там занимался? Передирал чужие сценарии, заимствовал музыку и монтировал такие ленты, как «Чудище в парадной зале» (этот фильм очень нравился моей маме, он напоминал ей ее собственную матушку), «Ловкий мамонт» и прочие фильмы, посвященные всяким разным гигантским тлям и исступленным бациллам, которые мы снимали буквально за ночь.

Ничего этого нет уже и в помине. За одну-единственную ночь Аарон Штолиц стал не только знаменитым на весь мир, но и ужасно богатым, что, конечно же, не могло не отразиться и на моей судьбе.

В один жаркий сентябрьский вечер зазвонил телефон. Аарон в этот момент, что называется, держал оборону в студии. Иначе говоря, он укрылся в своей комнатенке два на четыре и не впускал назойливых, словно дрозофилы, шерифов.

Я сидел в задней комнате и монтировал на ворованном оборудовании наш очередной шедевр. Тут-то, как я уже сказал, и зазвонил телефон. От неожиданности мы подскочили на месте так, словно услышали доносящийся из далекого далека визг жен, занимающихся проверкой нашего финансового состояния.

Выждав минуту-другую, я поднял трубку.

— Эй, там, — послышалось из трубки. — С вами говорит Джо Самасука из кинотеатра «Самурай Самасука»! Мы назначили на восемь тридцать премьеру потрясающей японской ленты. Вся беда в том, что наша пленка застряла на фестивале то ли в Пакоиме, то ли в Сан-Луис-Обиспо. Такие дела. Может быть, у вас найдется девяностоминутный широкоэкранный фильм о самураях или, на худой конец, что-нибудь вроде китайской сказки? Я готов выложить за него пятьдесят монет. Короче, что у вас есть о крутых парнях, которые сухими выходят из воды?

— «Остров бешеных обезьян»?

Мой собеседник никак не отреагировал на это предложение.

— «Две тонны кошмара»?

Хозяин кинотеатра «Самурай Самасука» потянулся к рычажку телефонного аппарата.

— «Полуночный танец дракона»! — завопил я.

— В самый раз. — Слышно было, как он закуривает. — Дракон, так дракон. Скажите, не могли бы вы закончить монтаж и озвучку часа эдак через полтора?

— Вот такие пироги! — сказал я, повесив трубку.

— «Полуночный танец дракона», говоришь? — поинтересовался появившийся в дверях Аарон. — У нас отродясь такого фильма не было.

— Смотри! — Я выложил перед камерой ряд из заглавных букв. — Сейчас «Остров бешеных обезьян» превратится в «Полуночный танец дракона» со всеми вытекающими отсюда последствиями!

Я переименовал фильм, в два счета разобрался с музыкой (прокрутив задом наперед запылившиеся записи Леонарда Бернстайна [Леонард Бернстайн (1918-1990) — американский дирижер, пианист, композитор, музыкальный педагог, автор знаменитого мюзикла «Вестсайдская история» (1957), много работал в кино.]) и отнес все двадцать четыре бобины с пленкой в наш «фольксваген». Вообще-то фильм умещается на девяти бобинах, но монтируют его обычно на катушках поменьше, чтобы с ними было легче возиться. Времени на перемотку нашего эпоса у меня, как вы сами понимаете, не оставалось. Придется уж этому Самасуке поработать с двумя дюжинами катушек.

Мы лихо подрулили к кинотеатру и понесли наши драгоценные бобины в киноаппаратную. Дышавший шумно, как Кинг-Конг, человек, от которого ужасно разило хересом, тут же заграбастал все части фильма, отнес их в свою будку и закрыл за собой металлическую дверь.

— Эгей, мы так не договаривались! — воскликнул Аарон.

— Нужно забрать у них деньги еще до начала фильма, — сказал я. — Иначе, боюсь, будет поздно.

Мы стали спускаться по лестнице.

— Конец, всему конец! — послышались снизу горестные крики.

Мы увидели внизу несчастного Джо Самасуку, который едва ли не плача взирал на толпившихся возле входа зрителей.

— Джо! — сказали мы в один голос. — Что с тобою стряслось?

— Как вы не понимаете, — простонал он. Я разослал телеграммы, но они все равно явились на премьеру: «Верайети», «Сатердей Ревью», «Сайт-энд-Саунд», «Манчестер Гардиан», «Авангард Синема Ревью». О, дайте же мне ядовитой американской пищи, я хочу умереть!

— Спокойствие, Джо, — попытался успокоить его Аарон. — Наш фильмец не так уж и дурен.

— Кто их знает, — покачал я головой. — Это ведь суперснобы. Не ровен час, после нашего фильма они вспомнят о «Харакири Продакшн».

— Главное — спокойствие, — как ни в чем не бывало заметил Аарон. В ближайшем баре можно пропустить рюмочку-другую. Пошли.

Судя по бравурным звукам проигрывавшихся задом наперед опусов Дмитрия Темкина [Дмитрий Темкин (1899-1979) — американский композитор российского происхождения, прославился музыкой для кино.], фильм уже начался.

Мы понеслись в бар. Однако не успели мы выпить по двойной порции успокоительного, как из зала послышались дружные вздохи и охи, походившие на шум набежавшей на берег океанской волны.

Мы с Аароном открыли дверь зала, силясь понять, какой танец исполняет наш неподражаемый дракон.

Увидев изображение на экране, я вновь рванулся к запертой металлической двери аппаратной и принялся барабанить по ней кулаками.

— Болван! Гнида! Ты перепутал катушки! Вместо четвертой бобины ты взял вторую!

Вскоре ко мне присоединился и запыхавшийся Аарон.

— Послушай, — сказал он, прислонившись к двери.

Из аппаратной доносились булькающие звуки.

— Похоже, он что-то пьет.

— Он и без того уже в стельку пьян!

— Знаешь, — сказал я, взмокнув от волнения, — фильм идет всего пять минут. Может быть, они ничего не заметят. Эй ты! — заорал я, лягнув по двери ногой. — Считай, что мы тебя предупредили! Немедленно расставь бобины по порядку!

Я взял под руку дрожавшего то ли от волнения, то ли от негодования приятеля и сказал:

— Аарон, нам нужно выпить еще по одной успокоительного.

Едва мы выпили еще по мартини, как из зала вновь послышался оглушительный шум прибоя.

Я понесся к залу, взбежал по лестнице, ведущей к аппаратной, и стал скрестись в окованную сталью дверь.

— Маньяк! Убийца! Зачем ты поставил шестую катушку? Немедленно смени ее на третью! Как только ты откроешь дверь, я придушу тебя собственными руками!

Слышно было, как он открыл… очередную бутылку и направился в глубь аппаратной, то и дело спотыкаясь о жестяные коробки с бобинами.

Обезумев от горя, я, подобно герою «Медеи», принялся рвать на себе волосы и вернулся к Аарону, задумчиво рассматривавшему содержимое своего стакана.

— Скажи мне, ты когда-нибудь видел трезвых киномехаников?

— А ты видел китов, которые не умели бы плавать? — ответил я вопросом на вопрос. — Ты видел левиафанов, которые камнем шли бы ко дну?

— Да ты поэт, — уважительно сказал Аарон. Валяй дальше.

— Мой шурин пятнадцать лет работал киномехаником в «Трайлакс Студио» и все эти годы, что называется, не просыхал.

— Нет, ты только вдумайся!

— Я только и делаю, что вдумываюсь. Бедолаге пришлось пятнадцать лет кряду следить за перипетиями «Седла греха», раз за разом крутить «Горное гнездышко» и мучиться с перемонтированными «Сетями страсти». Подобные потрясения могут в два счета сломить кого угодно. Я уж не говорю о кинотеатрах с безостановочным показом. Ты мог бы девяносто раз подряд смотреть «Харлоу» с Кэрролл Бейкер? [Ты мог бы девяносто раз подряд смотреть «Харлоу» с Кэрролл Бейкер? — «Харлоу» (1965) — фильм Гордона Дугласа, одна из двух вышедших в том году кинобиографий звезды 1930-х годов Джин Харлоу (1911 — 1937), роль которой исполняла Кэрролл Бейкер (р. 1931).] Подобное трудно даже представить, верно? Разве это не безумие? Экранные кошмары, бессонные ночи, импотенция. Нет ничего удивительного в том, что ты начинаешь пить. В этот самый час в Америке с ее неприступными фортами и сверкающими неоновой рекламой городами нет никого пьянее киномехаников, с которыми никогда не сможет тягаться даже видавшая виды подзаборная публика. Если они не будут пить, они просто погибнут.

Мы допивали мартини уже молча. При мысли о разбросанных по всему континенту десятках тысяч киномехаников с их стрекочущими аппаратами и бутылками я даже прослезился.

Из зала вновь послышался какой-то шум.

— Сходи посмотри, что делает этот псих, сказал Аарон.

— Я боюсь.

Зал сотрясался от эмоций. Мы в очередной раз покинули бар и взглянули на окошко аппаратной.

— Всего у него двадцать четыре бобины, верно? Аарон, ты мог бы прикинуть количество их возможных комбинаций? Девятая вместо пятой. Одиннадцатая вместо шестнадцатой. Восьмая вместо двадцатой. Тринадцатая…