Игорь Крончуков
Русские долины
Как-то в глухой чаще, на другом берегу,
Наткнулся на сектантскую деревню одну.
Служил я, было егерем в те годы,
Право было даже модным.
А такое повидать необычно,
Ладно медведя, зайца, лося скажу цинично,
Проще комара увидеть двухметрового,
Чем чуда значит такого.
Лес пел своим дуновением,
Шептал ветрам вдохновение;
Дремучей, заросший — нет человека,
Что-то было Дьявольское в этом.
Тропы лежали, полузабытые
Листвой слегка, только прикрытые,
От люда ты полностью свободен
За километров, за сотен.
Старожилы пути короткие
Вспоминали, с загоречительной водкою
В мыслях своих, озирая глушь,
Мох на деревьях подчеркивал тушь.
Травы высокие вели к болотам,
Где в унисон птицы воспевали заботы.
Шаг за шагом шел по лету,
Делая свои рабочие заметки,
Службу знатную несешь -
Бывает, скучно порой идеологию с пнями ведешь.
На ветвях старого дуба,
Нашел однажды себе друга.
Так и живем, меняя полтинник бумажный
На полтинник спиртяги, идешь ты отважно,
Дай бог памяти дороги едины,
Что открывало русские долины.
Весенних запахов таких не отыщешь,
Аж в глазах темнело, как дышишь.
Весна — запахов головокружение,
В общем, чувствуешь себя ох-но…
Ну, а летом погреться на пенечке,
Горячем солнышке, да костерочке;
Не на хуторе бабочек ловить,
Дело то оно такое — лес сторожить.
Лето прям в царствии леса,
Земля дышит, упокоят беса.
Кто-то крестится, у кого сознание теряется,
Когда от метана болото туда-сюда поднимается,
Нам-то в курсе, мы-то бывалые
Идешь порой, усталые,
А у тебя глянь, экая небылица,
Корневина с деревцем сама двигается,
Бабка старая Христа вспомнит,
Молодая сразу в церковь, за упокоенного.
Ученые там леснику
Давно рассказали химию ту.
В общем, летний лес
Полон загадок и чудес.
Вроде, бывалые ходили мужики,
Возьми и на ровном месте пропади,
Поплутает дня два и вернется -
Слава тебе Господи, обойдется!
Дома дети не кормленные
Да жена сидит с коровами,
Она же не знает,
Что мужик ее в чащах плутает.
Леший за рукав водит,
Что бывалый человек по родным местам бродит,
Не объяснит ни химия, ни криминалистика,
Когда порой бывает мистика.
Боже упаси, не видали мы
Опьяняющих запахов росы на Руси
Ну а осень месяца — поэтам цветы,
Художникам русским — на холсты
Красок ярких, та палитра
То ли в килограммах, то ли в литрах.
«Ну а осень лесная, дорогая Рая,
Тебя после школы встречая,
Я не знал, что будет вечер последний,
Ждет нас разлука в эти намедни».
Осень в лесу, право картину ту
Рисует художник на чистоту,
Стараясь знать дня природы
Каждый раз и ежегодно.
Красиво, с кем не поспоришь,
Мысли лишние буровишь.
Встречай чих до простуды,
Красиво, да холодать скоро будет.
Вот они родные тропы,
Шагаем по ним и до субботы
Вести контроль, за охотничьем угодьем,
Дабы не подстрелил кто не то животное.
По весне голова ультрамариновая,
А красная книга у нас не резиновая.
Проверить область такую,
Чтоб ель не подхватила хворь какую
Или не срубил гектар несимпатично,
Или не бросил углан спичку.
Тропы все родные от рассвета до заката,
Скажешь — не знаю, кто? Я-то?
Горе годы набило в память
И не вылезет, и не ранит.
Солнышко светит — день будет ясный,
Заяц бежит, заяц потрясный.
— От кого шустрый делаешь бег? От каких ныне Тунгусских комет?
Может, лисица за тобою бежит?
Может, в берлогу скорее колит? -
С Петровичем мы нейтралитет соблюдаем,
Как короли с ним рассуждаем.
Он тоже как, я делим амбиции,
У него на Востоке у меня на Юге границы.
Порой сводит дорога нас вместе:
— Здорова, коллега! Как много чести! -
Гляжу, нет Петровича сегодня,
От лишних пятьдесят походу свободный;
А у него кружка железная, трофейная,
Есть у нас с Петровичем земля ничейная -
По правилу всех угодий:
Ни я, ни он туда не ходим.
А черт ее знает,
Может какой-нибудь Василич шагает,
Да только мы не в курсах,
Несём вахту в дежурствах.
То ли от грусти без Петровича,
По ремеслу своего родича,
Решил заглянуть на чужую землю,
На кой черт или «сорок мне в вену» …
Приключений, видимо, не хватало,
Внутри что-то созывало
Пройтись по дорогам близ лежащим,
Никому не принадлежащим.
Может, картографы не добрались
На гору, поднимаясь ввысь,
Кусты можжевельника,
Вечно зеленых хвойных кустарников,
Ничего не предвещало беды,
Как слышу звуки одни.
Тут ведь оно как бывает,
Человек себе шагает
Один все-таки со звуком сучий,
Может, что-то и приглючит,
Главное по темени не ходи,
Раз сыскиваешь в темноте от тоски
Лешего, кикимору или бабу-ягу
С рассвета поднимай ногу.
И как только солнце садится,
Шуруй домой, шевели ягодицей
Пока птица песен не допела,
Шуруй, пока не стемнело.
И слышу голоса звук
Остановился, ветер и сердца стук.
Дальше ступаю снова,
Не ожидал такого повтора,
Снова замер, стою,
В бинокль свой гляжу:
Не видно ни черта,
Зеленым цветом и леса.
Звук всё ближе решаются задачи,
Ба! Да это ж смех девчачий
И всё ближе по треске шелест,
Вроде, не забрался на Эверест,
Отошел от своей тропы в метрах ста,
А тут такие чудеса…
Из ветвей хвойных вылезла,
Коса рыжая из платка выпала,
На меня смотрит, не удивляется
Будто ежедневно путник встречается.
А я в недоумении, тут хозяин леса
Смог сыскать такого беса.
Руку тянет, с собой манит.
Не долог час, как жизнь в лету канет.
Что за чудеса из чудес?!
С собой тащит, глазами ест.
Ну пошли, думаю подружка,
И чего этой у вас там за плюшки?!
В синем сарафане сама,
В стиле 15–16 века наверно она
И сказать то не знаю, теряюсь
То ли в изумлении, то ли стесняюсь,
Мне такое, конечно, не свойственно,
Спокойствие, только спокойствие!
Метра наверно полуста,
По незнакомым дебрям вела,
Гляжу, замок из простыней
Озирал взгляд тех пустырей.
Цвета такого же, как платье у этой милой,
Думаю, на одной фабрике, что ли сшили.
Вот же нашли себе хату,
Зимой думаю, наверно холодновато.
За простыни заводит, глазам не верю
То, что у них называется дверью.
А там как все, на подбор рыженькие и в хороводы,
Один
