Том 1. Поцелуй прокаженному. Матерь. Пустыня любви. Тереза Дескейру. Клубок змей - Франсуа Шарль Мориак

Франсуа Мориак (1885–1970) родился в Бордо, самом крупном городе Атлантического побережья, расположенном в краю ланд, где растут мачтовые сосны, а ветры с моря, двигающие дюны, насыпают новые песчаные валы. На протяжении всей жизни писатель никогда не испытывал неловкости оттого, что лучше столицы он знает Бордо и его окрестности. «Провинция — источник вдохновения, среда, что продолжает возводить на пути человеческих страстей преграды, почва, на которой произрастают драмы… Провинция все еще верит в добро и зло: сохраняет способность возмущаться и испытывать отвращение. Всякое пребывание в родных краях должно помогать нам разобраться в себе…» По мнению автора, этот край малопривлекателен. «Работа на земле тяжела и требует истового труда, жизнь в этом краю скудна и скучна, все события ее сводятся к приему пищи». Но какие бы отрицательные характеристики ни пытался дать провинции иной столичный житель, даже он признает ее преимущества, пусть при отходе в мир иной. Любовь к родному краю сделала писателя ясновидцем, обладающим даром слышать музыку сосен в ландах и читать страницы внутренней жизни.

Родившись в консервативной и религиозной семье, Мориак получил соответствующее воспитание. Исследователи его творчества высказываются еще точнее: они говорят, что воспитание его было янсенистским, то есть католическим, но с протестантскими акцентами стойкости и воздержания. Мать Мориака с нежностью относилась к нему и его братьям, но была очень строга в вопросах морали. Неслучайно поэтому на всех произведениях этого автора лежит печать навязчиво возникающего повсюду, даже там, где его не ждешь, «плотского греха». В большинстве произведений автора встречаются проблемы, связанные с открытием сексуальности и ее подавлением, с мучениями из-за «необходимости греховной связи с женщиной», то есть с «торжествующей пошлостью» и «нищетой духа».

В 1928 г. он написал трактат «Страдания христианина», свидетельствующий о его духовном кризисе, поскольку он настроен бунтарски против христианского брака: «Обрекая женщину на вечную плодовитость, мужчина тем самым обрекает себя на вечное целомудрие». Трактат 1929 г. «Счастье христианина» свидетельствует о преображении Мориака. После серьезной операции на горле, когда он полагал себя уже почти отошедшим в мир иной, происходит преображение, он неожиданно делает удивительную карьеру: в 1933 г. его избирают во Французскую академию, для него открывается престижная работа, и успех неизменно сопутствует всем последующим его произведениям.

Начинал Мориак со стихов, обращенных к Богу и мирозданию. Первый его сборник стихов назывался «Руки, сложенные для молитвы» (1909). Его приветствовал мистик и философ национального толка Моррис Баррес. Первый роман, написанный в двадцать семь лет, «Дитя под бременем цепей» рассказывает о непростой встрече ребенка с враждебным, как выясняется, ему миром. Юноша из провинции ищет в столице избавления от душевной боли, которое возможно для него только на пути христианском. Он пытается примкнуть к религиозной организации «Любовь и вера», но в организации важна не идея, а культ ее предводителя. Предводитель требует преданного служения себе, а это невыносимо. Отвернувшись от единоверцев, юноша оказывается в тягостном одиночестве, постепенно осознавая тот неординарный путь, который ему предстоит пройти.

Разразившаяся Первая мировая война, явственно затронувшая Мориака — ведь он принял в ней участие — заставила писателя еще точнее определиться по кардинальным вопросам любви и веры. Он понял более зримо, что ему не нравится в подлунном мире, что он не любит насилие, эгоизм и корыстолюбие, что ему ненавистны алчность и ложь, неправильное, как он полагает, догматическое понимание веры. Желание вскрыть движущие причины самых важных в человеческой жизни поступков движет писателем, когда он создает лучшие и наиболее известные свои романы «Поцелуй прокаженному» (1922), «Тереза Дескейру» (1929), «Дорога в никуда» (1939). Но ожесточенность, а затем прозрение подростка и молодого человека занимают его всегда: и в пятидесятые годы («Агнец», 1954), и в шестидесятые годы, когда он уже старик («Подросток былых времен», 1969), за что иные критики даже готовы назвать его писателем для молодежи.

В романе «Агнец» двадцатидвухлетний юноша, едущий из Бордо в Париж, чтобы поступить в семинарию, вмешивается в судьбу мужчины, имеющего дурную репутацию, «чтобы наставить его на путь истинный», но в итоге пропадает сам. Читателю только остается догадываться, убийство это или самоубийство? Мориак пытается здесь разобраться в ситуации, обозначаемой им словами учителей своего героя как «искушение другими». Юноша чувствует себя ответственным за судьбу встреченных им людей. Однако как юноша «чистый», он обречен на неуспех, он агнец, которого судьба приносит на заклание, при этом, в сущности, не меняется дальнейший ход событий.

Обратившись в повести «Мартышка» к мальчику совсем нежного возраста, Мориак показал, насколько сложен контакт человека с миром, какие стадии он проходит, прежде чем огрубеет его душа, и он придет к твердому убеждению в необходимости защиты человеческого с помощью религии, традиций, обычаев, заведенного порядка вещей. Хаос в общих концепциях, неизбежное погружение в них юных существ всегда разрушительно и чревато необратимыми последствиями. Ребенок в этой повести погибает. Покончил ли он сам жизнь самоубийством, «помог» ли ему в этом отец, бросившийся в воду вслед за ребенком, одинаковые ли чувства руководили отцом и сыном в трагический момент, читатель этого не узнает. Он вместе с писателем и участниками истории может только строить предположения. Однако читатель может быть твердо уверен в том, что основания покончить счеты с жизнью были и у того, и у другого. Струны души юного Гийу были натянуты до предела. И не только потому, что его слезы и не вполне привлекательный вид вызывали раздражение у матери, у служанки, у знакомых детей. Такое случается. Ребенку оказалось трудно, не по себе, в неразгаданном им мире лицемерия, расколовшемся на две половины, противостояние которых осознать в полной мере в ландах, стране уходящих традиций, чрезвычайно трудно.

«Классовая борьба — это ведь не просто так для учебников. Она вторгается в нашу повседневную жизнь, она должна направлять все наши поступки», — думает учитель-социалист Бордас. Под влиянием мещанки-жены он жестоко отстраняет от себя внука баронессы, который за свою короткую жизнь не встретил никакого тепла, никакой любви, никакого внимания и был рад новому человеку, его книгам, новым разговорам, даже рассказам о чужом ребенке.

Ни Гийу, ни его мать, никто из членов его семьи и людей таких, как понравившийся им учитель Бордас, прежде не встречали. «Ведь школьный учитель — социалист, человек совсем другой породы: чрезмерная любезность баронессы, возможно, покажется ему оскорбительной. Людей этого сорта не возьмешь подчеркнутой учтивостью, якобы уничтожающей социальные различия».