– Я имею в виду то, что он уже его сделал, – ответил мистер Найтли улыбаясь, но, однако, с решительным видом, – и что предложение было принято.
– Господи помилуй! – вскричала она. – Ну надо же! – И, склонившись над своей рабочей корзинкой, дабы получить возможность скрыть удовольствие и радость, которые, несомненно, отразились у нее на лице, она добавила: – Ну а теперь расскажите мне все, не упускайте ни единой подробности. Как, где, когда? Я хочу знать все. Никогда не была я так удивлена… Однако новость вовсе не огорчила меня, уверяю вас… Как… как же такое стало возможным?
– История очень проста. Три дня назад он поехал в Лондон по делу: я поручил ему доставить Джону кое-какие бумаги. Он принес документы к брату в контору, и Джон пригласил его в тот же вечер поехать вместе с ними в цирк. Они собирались сводить двух старших мальчиков к Эстли. Таким образом, в цирк должны были отправиться наши брат и сестра, Генри, Джон и мисс Смит. Мой приятель Роберт не сопротивлялся. По пути они заехали за ним. Все очень веселились, и мой брат пригласил его отобедать у них на следующий день, так он и поступил. И в ходе этого визита, насколько я понял, он нашел удобный случай и поговорил с Харриет. Разумеется, он нашел веские доводы в свою пользу. Приняв его предложение, она доставила ему счастье, которого он заслуживает. Он вернулся вчера, с почтовой каретой, и сразу же после завтрака явился ко мне, чтобы сообщить, насколько он преуспел – вначале в моих делах, а потом и в своих. Вот и все, что я могу сообщить относительно того, «где, когда и как». Когда вы увидитесь со своей подружкой Харриет, она расскажет вам обо всем куда подробнее… распишет все по минутам… Такое под силу только женщинам… Мы же, мужчины, ограничиваемся главным… Как бы там ни было, нельзя не отметить: Роберта Мартина настолько переполняли чувства, что он показался мне куда более говорливым, чем обыкновенно, например, он упомянул следующую подробность, хотя она вовсе не относилась к делу: выйдя из ложи в цирке, мой брат взял на себя попечение над миссис Джон Найтли и маленьким Джоном, а он – над мисс Смит и Генри, и на какое-то время они оказались в такой толпе народа, что мисс Смит несколько растерялась.
Он замолчал. Эмма слушала, затаив дыхание. Она не сомневалась: заговори она, и он сразу поймет, что радость буквально переполняет ее. Нет, надобно секунду обождать, иначе он решит, что она сошла с ума. Ее молчание смутило его, и, немного понаблюдав за нею, он продолжал:
– Эмма, любовь моя, вы сказали, что новость моя вас не огорчает, но боюсь, известие причинило вам больше страданий, чем вы ожидали. Его положение, разумеется, остается причиной вашего недовольства, однако вам надлежит считаться с тем, что это положение вполне подходит вашей подруге. Ручаюсь, когда вы лучше узнаете его, вы измените свое мнение к лучшему. Его здравый смысл и твердые убеждения вас порадуют… Вы не могли бы пожелать своей подруге лучшего мужа! Будь это в моих силах, я бы изменил его положение в обществе… Уверяю вас, мои слова дорогого стоят, Эмма… Вы смеялись надо мной из-за Уильяма Ларкинса, однако так же тяжело мне было бы обходиться без Роберта Мартина.
Ему хотелось, чтобы она подняла голову и улыбнулась. Она так и сделала, стараясь только, чтобы улыбка не вышла слишком уж радостной, и весело ответила:
– Вам нет нужды уговаривать меня примириться с этим браком. По-моему, Харриет поступила лучше некуда. Может статься, ее родня даже уступает ему по положению… что касается добропорядочности, то уж в этом несомненно. До сих пор я молчала просто от удивления, исключительно от удивления! Вы и представить себе не можете, насколько поразила меня ваша весть! Чего-чего, но такого поворота событий я никак не ожидала. Видите ли, у меня были основания полагать, что она с недавних пор настроена против него куда решительнее, чем раньше.
– Вам следовало лучше знать вашу подругу, – ответил мистер Найтли. – Однако на мой взгляд, она девушка добрая и мягкосердечная, такая девушка не склонна решительно противостоять молодому человеку, который признается ей в любви.
Эмма не могла удержаться от смеха:
– Честное слово, по-моему, вы изучили ее не хуже меня! Однако, мистер Найтли, вы абсолютно уверены в том, что она окончательно приняла его предложение? Могу допустить, что со временем она согласится выйти за него, но чтобы сейчас, так скоро? Вы уверены, что правильно его поняли? Ведь вы говорили и о других делах: о выставке скота или о новых плугах… Не могло ли получиться, что вы перепутали и неверно поняли его? Может, не в согласии Харриет выйти за него замуж он был столь уверен, а в статях некоего быка-чемпиона?
Разница во внешности и поведении мистера Найтли и Роберта Мартина в этот миг настолько поразила Эмму, и так живо припомнила она все, что еще недавно происходило с Харриет… С каким жаром ее подружка говорила: «Нет, на Роберта Мартина я теперь даже и не взгляну!» Безусловно, радость по поводу ее согласия несколько преждевременна. Иначе и быть не может.
– И вы смеете так говорить? – вскричал мистер Найтли. – Неужели вы считаете меня полным болваном, который не в состоянии разобраться в смысле обращенных к нему слов? Чего же вы заслуживаете после этого?
– О! Я всегда заслуживаю наилучшего обращения, потому что никогда не смирюсь с иным! И потом, вы должны дать мне прямой, недвусмысленный ответ. Вполне ли вы уверены, что поняли, в каких теперь отношениях находится Харриет Смит с Робертом Мартином?
– Совершенно уверен, – ответил он ясно и четко, – что он сделал ей предложение руки и сердца и она приняла его! В его словах нет ничего неясного, ничего сомнительного… И по-моему, я могу предоставить вам доказательство того, что я прав. Он спросил моего мнения по поводу дальнейших действий. Кроме миссис Годдард, он не знает никого, к кому мог бы обратиться с вопросом о родственниках невесты. Он спрашивал моего совета, уместно ли ему обратиться к миссис Годдард. Я заверил его в том, что желание его вполне законно. Тогда, заявил он, нужно приложить все усилия, чтобы повидать ее сегодня же.
– Я полностью удовлетворена, – отвечала Эмма, сияя улыбкой, – и от всего сердца желаю им счастья.
– Вы совершенно переменились с тех пор, как мы в последний раз обсуждали эту тему.
– Надеюсь, ибо в то время я была сущей дурочкой.
– И я тоже переменился, ибо теперь я охотно соглашусь с вами в том, что в Харриет масса достоинств. Ради вас и ради Роберта Мартина (который, по-моему, не переставал любить ее) я предпринял некоторые усилия и познакомился с ней поближе. Я частенько и подолгу беседовал с нею. Должно быть, это не укрылось от ваших глаз? Правда, иногда мне казалось, будто вы склонны подозревать меня в том, что я пытаюсь замолвить перед нею словечко за беднягу Мартина, однако этого никогда не было. В результате своих наблюдений я убедился в том, что девушка она простая, безыскусная, славная, вполне строгих правил, воспитанная в серьезных понятиях и видит счастье в любви и трудах семейной жизни… Несомненно, многие из ее хороших качеств – ваша заслуга.
– Моя? – Эмма покачала головой. – Ах, бедняжка Харриет!
Хоть с трудом, но ей удалось сдержаться, и она выслушала много похвал в свой адрес, которые, как она считала, были не совсем заслуженными.
Вскоре после того вошел батюшка, и им пришлось прервать беседу. Эмма не жалела. Ей хотелось побыть одной. В голове у нее все кружилось, она была в смятении, никак не могла собраться с мыслями. Ей хотелось танцевать, петь, кричать от радости. Она походила по комнате, даже поговорила сама с собой. Нет, сейчас она не способна ни на какие здравые рассуждения.
Ее батюшка специально зашел, чтобы объявить, что Джеймс отправился закладывать лошадей и готовить карету к их – теперь ежедневной – поездке в Рэндаллс, посему у нее появился удобный предлог оставить эту тему.
Легко можно вообразить себе радость, чувство облегчения и восторга, которые испытала Эмма. Предстоящее замужество Харриет устраняло последний повод печалиться, Эмма не знала, куда деваться от счастья. Чего еще остается ей желать? Ничего, кроме того, чтобы стать более достойной его! Ведь его намерения и суждения всегда настолько правильнее ее собственных. Ничего она не хотела так, как научиться извлекать уроки из прошлых глупостей. Ну, еще, возможно, смирению и осмотрительности.
Очень, очень серьезна была она в своей задумчивости и решимости и все же не могла удержаться от смеха, иногда в самой середине своих серьезных размышлений. Да, над таким финалом грех не посмеяться! Такой конец печальных событий пяти прошедших недель! Вот так Харриет – ну и влюбчивость!
Теперь она с удовольствием ожидала возвращения подруги. Все доставляло ей радость. И с величайшей охотой познакомится она с Робертом Мартином.
Однако радостнее всего была мысль о том, что скоро отпадет необходимость что-либо скрывать от мистера Найтли. Скоро, скоро не будет нужды ни в обмане, ни в двусмысленности, ни в тайнах, которые на самом деле были ей столь ненавистны. Она с нетерпением ждала того времени, когда сможет наградить его полным и совершенным доверием, которое готова была почитать своею обязанностью уже сейчас.
