Цилиндр тоже был далек от идеала. Он имел редкую по нынешним временам квадратную форму и был приплюснут сверху; и все же настолько отличался от кепи и соломенного канотье в лучшую сторону, что лорд Ходдесдон не сомневался ни секунды. Быстрым движением он сорвал цилиндр с крюка и услышал за спиной рев разъяренной львицы, на глазах которой утаскивали одного из ее детенышей.
Лорд Ходдесдон повернулся, как будто на него плеснули сзади кипятком. Вниз по лестнице сбегал маленький человечек с апоплексическим цветом лица и с моноклем в глазу.
У майора Флад-Смита из Кастлвуда было в обычае соблюдать послеобеденную сиесту. Вот и сегодня он предвкушал спокойный отдых у себя в спальне. Племянница Кэтрин уехала с соседом, этим Смитом, на дневное представление в театре «Астория» в Брикстоне, и дом был в полном его распоряжении. Довольный сам собой, он уже задремал, как вдруг что-то заставило его взглянуть в окно, за которым он увидел отвратительную личность в матерчатом кепи, приклеившуюся носом к стеклу гостиной. Схватив из ящика револьвер, майор Флад-Смит кинулся вниз, и разрази его Бог, ежели не застал в прихожей какого-то другого мерзавца, щупавшего его головные уборы.
Майор мгновенно поднял на ноги весь дом.
— Ну, знаете! — прогремел он, — Какого черта!
Все аристократическое воспитание и благоприобретенное образование лорда Ходдесдона померкли перед благоговением перед Формой. Он понял, #что в Итоне, Оксфорде и впоследствии даже на службе в личной гвардии Ее Величества он кое-чего недополучил. В том числе навыка воровать шляпы с вешалки у людей, которым он даже не представлен.
Поэтому ничего странного не было в том, что ему изменила выдержка, с какой он обычно встречал житейские трудности. Потеряв дар речи, он безмолвно стоял, прижимая к груди цилиндр.
— Ты кто такой? Как сюда попал? Что делаешь с моим цилиндром? — наступал на него майор, оснащая свою речь выразительными словечками, которых набираются люди на армейской службе. Майор Флад-Смит семь лет провел в Королевском Вустерширском полку, известном своим красноречием.
Все еще не в силах произнести ни слова, лорд Ходдесдон смог продемонстрировать благородный жест. Со старомодной грацией он вернул цилиндр на крюк.
Майор, однако, не выразил удовлетворения.
— Нарушил право частного владения! Средь бела дня! Украл шляпу прямо на глазах! Ну я тебе!..
И он упомянул кое-что из того, что мог бы сделать. Частично эти деяния носили духовный характер, но некоторые имели прямой материальный смысл.
Лорд Ходдесдон наконец нашел слова. Но, когда они пришли, лучше бы ему было промолчать.
— Все в порядке, — сказал он.
Трудно было сделать более неподходящее замечание. Цвет лица у майора Флад-Смита сделался почти лиловым.
— В порядке? — вскричал он. — В порядке? В порядке? В порядке? Я застаю тебя в собственной прихожей за воровством моих шляп, и ты имеешь наглость бормотать, что все в порядке! Я тебе покажу порядок. Я тебя…
Внезапно он умолк. Не потому, что исчерпал запас своих замечаний, до этого было далеко. Если есть где-нибудь майор в отставке, всегда пребывающий в состоянии мобилизации, то это наш майор. Просто в этот момент до его ушей донесся мерзкий звук бьющегося стекла. Он прозвучал как взрыв и ударил в самое сердце майора Флад-Смита.
Он затрясся всем телом и произнес несколько слов на малоизвестном диалекте одного из племен Гиндукуша.
Лорд Ходдесдон, хотя ног под собой не чуял, прекрасно понимал, что происходит. Свободные граждане Вэлли Филдс не таковы, чтобы можно было оставить их притязания без последствий. Бедный пэр захлопнул окно гостиной, оставив по ту сторону человека в кепи, как пери у врат райского сада. Но разве можно противостоять инстинкту пролетариата, привыкшего преодолевать препятствия с помощью булыжника? Именно это проделал сейчас Кепчатый. И лорд Ходдесдон подивился, что он не сделал этого раньше. Несомненно, задержка была обусловлена поисками подходящего орудия.
Майор Флад-Смит был раздираем двумя противоречивыми желаниями. С одной стороны, ему хотелось остаться и разделаться со шляпным воришкой. С другой — били все-таки его окна.
Этот благородный человек любил свои головные уборы. Но он также любил свои окна.
Очередной звон разбиваемого стекла склонил чашу весов в сторону окон. Майор Флад-Смит с ревом исчез в коридоре, и лорд Ходдесдон, спасенный в последнюю минуту, схватив с вешалки что под руку попало, открыл дверь, прошмыгнул в нее, выскочил на улицу и сломя голову помчался прочь от Малберри-гроув в сторону железнодорожной станции.
Только приблизившись к ней, он обнаружил, что держит в руке крапчатое кепи.
3
— Я знала, что ты провалишь все дело, — сказала леди Вера.
1
Берри Конвей подошел к Малберри-гроув и остановился, чтобы нащупать в кармане ключ от калитки «Укромного уголка».
В лучах заходящего летнего солнца Малберри-гроув казался идиллическим местом. Ласковый ветерок шелестел в листве, а на воде, сиявшей опаловым блеском, замер, подняв голову, один из лебедей, в то время как второй делал вокруг него круги, будто что-то искал. Каждый, кто оказался бы сейчас здесь, не мог бы не вспомнить про Аркадию, где ничего не бывает слишком — ни дождя, ни снега, ни ветра.
Но если подобное сравнение мелькнуло в голове Берри Конвея, он ничем себя не выдал. Малберри-гроув он озирал с неудовольствием. Глядя на ладненький домик, хмурился. Глядя на лебедей, Эгберта и Перси, кривился. А когда со стороны вэллифилдского лаун-теннисного клуба до него доносился счастливый вопль удачливого игрока, издавал негромкий стон и страдальчески возводил очи горе, как Прометей при виде своего мучителя, летевшего пообедать.
Безжалостное изъятие из его жизни единственной девушки, которую он когда-либо любил или мог полюбить, сделало существование Берри невыносимым.
Нащупав ключ, он вошел в дом и сразу прошествовал в спальню. Сняв костюм и взяв халат, поплескался в ванной в холодной воде и стал переодеваться к обеду, как полагается английскому джентльмену. Вечером предстоял вечер выпускников, встреча школьных друзей. И хотя с тех пор, как он пополнил ряды наемных работников, Берри предпочитал вести отшельническую жизнь и по мере возможности избегал спутников давно ушедших дней, его навещали элегические настроения, побуждавшие исполнять определенные обязанности.
Едва он закончил туалет, как в дверь постучали. Он ждал визита. И открыл дверь, мысленно поздравив себя с тем, что вовремя успел повязать галстук. Иначе Обломок Прошлого настояла бы на том, чтобы сделать это лично.
— Я и не слыхала, как вы пришли, мастер Берри, — сказала Обломок Прошлого, расплывшись в улыбке. — Как вы хорошо выглядите! Можно мне поправить галстук?
— Сделайте милость, — покорно ответил Берри.
— Когда вы сами его повязываете, он немножко топорщится.
— Вы правы, — сказал Берри. — Топорщится.
— Вот именно. Топорщится. Глэдис из «Замка» говорит, — продолжила Обломок Прошлого, без паузы переходя к новостям, — у них нынче грабители объявились. Говорит, никогда не видала майора таким лиловым. У нее был выходной, и, когда она вернулась домой, он бегал по саду с револьвером в руке и что-то бормотал. Очень был сердитый, говорит Глэдис. Будешь сердитым, коли ворвутся к тебе в дом и станут кепи воровать.
— Неужто кто-то украл у майора кепи? — спросил, оживившись, Берри. Он терпеть не мог эту деталь его туалета.
— Истинно так, мастер Берри. А еще кто-то камнем разбил в доме два окна.
— Значит, Малберри-гроув в опасности.
— Ничего, — успокоила его миссис Мудрость. — Я переговорила с мистером Финбоу, он обещал следить.
— Кто такой мистер Финбоу?
— Это джентльмен из полиции, он обещал, что, хоть Малберри-гроув и далековато от участка, он будет приглядывать. Я подумала, что это очень благородно с его стороны, и угостила кексом. Какое совпадение — мистер Финбоу родом из тех мест, где я жила девочкой. Я всегда говорю, что мир тесен. То есть, я хочу сказать, из тех мест в том смысле, что мои дорогие папа и мама имели коттедж в Хертфордшире, а мистер Финбоу жил в Бирмингеме, но, в конце концов, что ж тут странного. Мы славно поболтали. Вы позволите мне взять щетку и хорошенько почистить ваш костюм, мастер Берри?
— Спасибо, не надо, — поспешно остановил ее порыв Берри. — Некогда. Надо торопиться. Если я не успею на поезд в шесть пятьдесят, опоздаю на обед.
— Смотрите не перегрузитесь!
— Не беспокойтесь. Я не настолько голоден, чтобы наброситься на еду.
— Я имею в виду, что опасно сидеть на сквозняках в вагоне, когда шторы открыты.
— Я их закрою, — сказал Берри. — До свидания.
Он вышел из дома, сопровождаемый возгласом восхищения со стороны соседа, лорда Бискертона. Бисквит как раз пропалывал сад возле парадного входа, со всей энергией отдаваясь этому занятию.
