Вдруг Мэри услышала чьи-то шаги и в панике укрылась в тени. Кто-то поднимался по крутой лестнице, ведшей к воротам виллы от подножия холма и много лет бывшей единственным путем на виллу, пока к ней не подвели дорогу. Кто бы ни был этот человек, он шел именно на виллу и очень спешил. Вот он вышел на свет — и молодая женщина узнала Роули. Ее охватило безмерное облегчение.
— Слава Богу, вы пришли. Как вам удалось добраться так быстро?
— Ночной портье уснул, и я позаимствовал его велосипед. Он сейчас спрятан у подножия холма. Я решил, что по лестнице доберусь скорее.
— Пойдемте.
Роули пытливо вглядывался в ее лицо.
— Послушайте, что все-таки случилось? На вас лица нет.
Она покачала головой. Нет, рассказать ему все прямо сейчас она не сможет. Схватив его за руку, она быстро повела его к дому.
— Пожалуйста, делайте все как можно тише, — прошептала она, когда они шли по коридору. — И не говорите ни слова.
Мэри повела его в свою комнату. Достав ключ, она отперла дверь, и он вошел вслед за нею. Она закрыла за ним дверь и заперла ее. Несколько секунд она не могла заставить себя включить свет, но иного выхода не было. Она нажала кнопку выключателя. Комнату мгновенно залил яркий свет от висевшей на потолке огромной люстры. Роули болезненно вздрогнул — он заметил лежавший на полу у одного из окон труп.
— Господи! — воскликнул он. Затем, повернувшись, уставился на Мэри. — Что это значит?
— Он мертв.
— Чертовски похоже на это.
Роули опустился на колени, приподнял одно из век мертвеца, затем, как раньше Мэри, приложил руку к его груди.
— Мертвехонек, — сказал он и, заметив зажатый в руке покойника револьвер, добавил: — Застрелился.
— А вы думали, это я его убила?
— Где же слуги? Вы кого-нибудь послали за полицией?
— Нет, — с трудом проговорила она.
— Но это необходимо. Его нельзя оставлять, здесь. Надо что-то предпринять.
Машинально, не сознавая, что он делает, Роули разжал пальцы мертвеца, взял револьвер и взглянул на него.
— Черт возьми! Как похож на тот, что вы мне показывали в машине!
— Это он и есть.
Роули снова уставился на нее. Он ничего не понимал. Да и как ему было разобраться в такой запутанной ситуации?
— Почему он застрелился?
— Ради Бога, не приставайте ко мне с вопросами.
— Вы хоть знаете, кто он?
— Нет, не знаю.
Мэри была бледна и вся дрожала. Вид у нее был такой, как будто она вот-вот лишится чувств.
— Держите себя в руках, Мэри. От всяких переживаний проку нет, сами знаете. Подождите минутку, я схожу в столовую и принесу вам бренди. Где оно там у вас?
Он сделал было несколько шагов к двери, но Мэри, вскрикнув, остановила его.
— Не уходите! Я боюсь оставаться здесь одна!
— Тогда пошли вместе, — сказал Роули.
Он обнял ее за плечи и вывел из комнаты. В столовой все еще горели свечи, и Роули, войдя, сразу же заметил стоявшие на столе две тарелки, два стакана, бутылку вина и сковородку, на которой Мэри жарила бекон с яичницей Роули подошел к столу. Возле кресла, в котором раньше сидел Карл, лежала его обтрепанная фетровая шляпа. Роули взял ее в руки, осмотрел, затем повернулся к Мэри. Та не в силах была смотреть ему в глаза.
— Когда я сказала, что не знаю его, — это была неправда.
— Должен заметить, что это вполне очевидно.
— Ради всего святого, не говорите так со мною, Роули. Я так ужасно несчастлива.
— Виноват, — отозвался он кротко. — Так все-таки кто же он?
— Скрипач. Помните, в ресторане он обходил гостей с тарелкой?
— То-то я и подумал, что лицо вроде бы знакомое. Он был в костюме неаполитанского рыбака, так ведь? Поэтому я его и не узнал. К тому же сейчас у него совсем другой вид. Как он сюда попал?
Мэри замялась.
— Я встретила его, когда возвращалась домой. Он стоял на террасе, ну, знаете, на полдороге к вилле, и заговорил со мною. У него был такой несчастный вид! Он был так одинок!
Роули опустил голову и разглядывал свои ботинки. Он был в каком-то замешательстве. Такое можно было ожидать от кого угодно, только не от Мэри. Он начал смутно догадываться, что произошло.
— Мэри, дорогая, вы же знаете, для вас я сделаю все, что только в моих силах. Я хочу вам помочь.
— Он был голоден. Я приготовила ему поесть.
Роули сдвинул брови.
— А потом, насытившись, он пошел и застрелился из вашего револьвера, так, что ли?
Мэри зарыдала.
— Вот вино. Выпейте немного. Реветь можно будет и потом.
Она затрясла головой.
— Нет-нет, со мною все в порядке. Я больше не реву. Сейчас я понимаю, что вела себя как сумасшедшая, но тогда все было по-иному. Думаю, я на какое-то время лишилась рассудка. Помните, что я говорила вам в машине, перед тем как мы простились?
Внезапно он понял, что она имела в виду.
— А я было решил, что все это глупые романтические бредни. Никогда не думал, что вы настолько безрассудны, чтобы совершать такие дурацкие поступки. Почему он застрелился?
— Не знаю. Действительно не знаю.
Роули на минуту задумался, потом стал собирать на поднос стоявшие на столе тарелки и бокалы.
— Что вы делаете? — спросила Мэри.
— Неужели вы думаете, что можно оставить все как есть, чтобы всем стало ясно, что вы ужинали здесь наедине с мужчиной? Где у вас кухня?
— Надо выйти через эту дверь и спуститься этажом ниже.
Он взял поднос и вышел. Когда он вернулся, молодая женщина сидела за столом, обхватив голову руками.
— Хорошо, что я туда спустился — вы оставили там свет. Не умеете вы заметать следы. Ваши слуги, пообедав, не вымыли за собой посуду. Я просто поставил ваши тарелки и бокалы рядом с их. Скорее всего, никто ничего не заметит. Теперь можно вызывать полицию.
Мэри чуть ли не взвизгнула:
— Роули!
— Прислушайтесь же наконец к голосу разума, моя дорогая. Я долго думал обо всем этом и предлагаю вот что: вам надо будет сказать, что вы спали, когда вас разбудил шум, поднятый проникшим в вашу комнату человеком, очевидно грабителем. Вы включили свет и схватили револьвер, лежавший на столике у кровати. Грабитель попытался выхватить его у вас, завязалась борьба, и револьвер вдруг выстрелил. Кто из вас дотронулся до курка, неважно. Можно сказать вот что: этот человек испугался, что на ваши крики сбегутся слуги, и решил, что у него нет иного выхода, кроме как застрелиться.
— Кто же поверит в подобную историю? Она совершенно неправдоподобна.
— Ну уж не менее правдоподобна, чем то, что было на самом деле. Если вы будете настаивать на своем, опровергнуть эту версию будет невозможно.
— Нина слышала выстрел. Она подошла к двери моей комнаты и спросила, в чем дело. Я сказала, что ничего не слышала. Если полиция будет ее допрашивать, она об этом расскажет. Как мне тогда все это объяснить? Ваша версия сразу будет опровергнута. Действительно, почему я заявила ей, что ничего не произошло, когда в моей комнате лежало мертвое тело? Нет, это не годится.
— Может быть, вы все-таки наберетесь духу и скажете мне правду?
— Она довольно неприглядная. И в то же время мне казалось, что я совершаю хороший поступок.
Мэри ничего больше не добавила, и Роули устремил на нее пристальный взгляд, инстинктивно понимая, в чем дело, но все еще не избавившись от сомнений. Она глубоко вздохнула:.
— А что, давайте позовем полицию и покончим с этим делом. Пусть оно завершится катастрофой. По-моему, я это заслужила. Теперь я не смогу больше смотреть людям в глаза. Потом все попадет в газеты. Потом узнает Эдгар. Да, все кончено. — Потом она сказала нечто, удивившее Роули: — В конце концов, этот же бедный мальчик не вор. Я причинила ему боль, и не следует мне теперь его порочить. Виновата во всем я одна; мне за это и отвечать.
Роули внимательно посмотрел на нее.
— Да, вы правы, это будет означать для вас крушение. Вдобавок от вас отступится все общество. Трудно вам придется, дорогая, и, если все так и выйдет, никто ничем не сможет вам помочь. Хотите рискнуть? Предупреждаю, риск очень велик, и, если дело не выгорит, это усугубит ваше положение.
— Я готова пойти на любой риск.
— Почему бы нам не вывезти отсюда тело? Кому тогда придет в голову, что вы как-то причастны к смерти этого человека?
— Но как это сделать? Это невозможно.
— Почему же? Вовсе нет. Если вы мне поможете, мы положим труп в машину. Вы, наверное, изучили все окрестности виллы. Должно быть, нам удастся найти место и спрятать тело так, чтобы его нашли лишь через несколько месяцев.
— Но этого человека хватятся, станут искать…
— Это еще почему? Кому нужен нищий скрипач-итальянец? Подумают, что он удрал, чтобы не платить за комнату, или сбежал с чужой женой.
— Но он не итальянец. Он беженец из Австрии.
— Что ж, тем лучше. Можете биться об заклад, что никто о нем и не вспомнит.
