— Мистер Пембрук военный, — строго сказала Люси. — И он необыкновенно изящен.
— Военный? А, он какой-нибудь старый друг вашего отца.
— Они очень хорошо поладили, после того как я познакомила их.
Прямота была одним из немногих достоинств Джорджа.
— Слушайте! — сказал он. — Вы с кем-нибудь помолвлены?
— Нет.
Ответ не принес ему полного удовлетворения, и он пожал плечами.
— Вижу, знакомых у вас пруд пруди! Вы из Нью-Йорка?
— Нет, мы нигде не живем.
— Как это, нигде не живете?
— Мы живем то там, то здесь, — ответила она. — Когда-то папа жил в этом городе, но это было до моего рождения.
— Почему вы всегда переезжаете? У него разъездной бизнес?
— Нет. Он изобретатель.
— Что он изобрел?
— В последнее время он работает над новым безлошадным экипажем.
— Жаль мне его, — без злого умысла сказал Джордж. — Это штука безнадежная. Людям скоро надоест то и дело валяться посреди дороги под днищем и чувствовать, как на них капает масло. У безлошадных экипажей нет будущего, лучше б ваш отец на них времени не терял.
— Папа с благодарностью выслушал бы ваш совет, — парировала она.
Вдруг Джордж вспылил:
— Я не понимаю, чем я заслужил все эти оскорбления! Не понимаю, что я такого сказал!
— Нет, ничего такого не сказали.
— Тогда почему вы…
Она весело рассмеялась.
— Да не почему. Меня совсем не задевает ваша надменность. Я даже нахожу ее любопытной, но мой папа — великий человек!
— Правда? — Джордж решил проявить великодушие: — Будем надеяться на это. Я буду надеяться, конечно.
Пристально вглядываясь в его лицо, она осознала, что этот великолепный юнец до неправдоподобия искренен в своем благородном порыве. Он походил на снисходительного пожилого политика, отзывающегося о многообещающем молодом коллеге. Люси, не отводя взгляда от Джорджа, немного удивленно покачала головой.
— Вот сейчас я начинаю понимать, — сказала она.
— Что понимать?
— Что в этом городе значит "быть настоящим Эмберсоном". До нашего приезда сюда папа упоминал об этом, но он не сказал и половины правды!
Джордж со свойственной ему самоуверенностью воспринял это как комплимент.
— Ваш отец говорил, что он был знаком с семьей до отъезда из города?
— Да. Кажется, он очень дружил с вашим дядей Джорджем, и хотя он не говорил об этом, но, по-моему, он очень хорошо знал вашу маму. Тогда он был не изобретателем, а начинающим юристом. Городок был поменьше, и, как я догадываюсь, все его тут знали.
— Вероятно. Не сомневаюсь, что вся семья рада его возвращению, особенно если он действительно был вхож в дом, как вам поведал.
— Не думаю, что он хвастал этим. Его рассказ был достаточно сдержан.
Джордж в замешательстве уставился на нее, но затем сообразил, что над ним насмехаются.
— Да, девушкам и впрямь надо поучиться в мужском колледже, — проговорил он, — хотя бы пару месяцев. Это бы с них спесь посбивало!
— Вот это навряд ли, — отрезала она, но тут ее пригласили на очередной танец. — Разве что они стали бы чуть вежливее при первом знакомстве, а внутри остались бы не менее дерзкими, и вы бы это увидели после нескольких минут разговора.
— То есть, что я увидел бы…
Но она уже направлялась в залу.
— Джейни и Мэри Шэрон всё рассказали мне о том, каким мальчишкой вы были, — бросила она через плечо. — Подумайте об этом! — Она закружилась, отдавшись музыке, а Джордж, проводив ее угрюмым взглядом и решив пропустить этот танец, проследовал через вальсирующие с краю пары под увитую цветами арку у входа, туда, где с улыбкой стоял его дядя, Джордж Эмберсон.
— Привет, юный тезка, — сказал дядя. — Что не спешишь стучать каблуками под музыку? Нет партнерши?
— Где-то там сидит и ждет меня, — ответил Джордж. — Послушай, что это за Морган, с которым недавно танцевала тетя Фанни Минафер?
Эмберсон рассмеялся.
— Мужчина с премиленькой дочкой, Джорджи. Мне разве померещилось, что ты сегодня вечером кое-что такое и сам подметил?
— Мы не об этом. Что он за человек?
— Надо отдать ему должное. Он старый друг семьи, когда-то был здесь адвокатом, — правда, долгов имел побольше, чем дел, но до отъезда из города со всеми расплатился. Но ты ведь не просто так спрашиваешь, а хочешь сначала узнать, чего он стоит, прежде чем связываться с его дочерью. Ничего конкретного сказать не могу, хотя, судя по ее премилому наряду, с деньгами у них всё в порядке. Однако точнее судить сложно, сейчас принято потакать молодым, и как твоя матушка исхитрилась купить тебе эти жемчужные запонки на те деньги, что ей выдает отец, для меня загадка.
— А, перестань! — прервал племянник. — Как я понял, этот Морган…
— Мистер Юджин Морган, — поправил дядя. — Правила хорошего тона требуют, чтобы юноши…
— По-моему, в твое время "юноши" мало что знали о правилах хорошего тона, — опять перебил Джордж. — Как я понял, этот мистер Юджин Морган был добрым другом нашей семьи.
— Семьи Минаферов? — невинно спросил дядя. — Нет, мне помнится, он с твоим отцом не…
— Семьи Эмберсонов, — нетерпеливо сказал Джордж. — Как я понял, он проводил много времени в доме.
— Что тебя коробит, Джордж?
— В смысле "коробит"?
— Ты явно раздражен.
— Ну, мне показалось, что он чувствует себя здесь совершенно как дома. А то, как он танцевал с тетей Фанни…
Эмберсон рассмеялся.
— Боюсь, в сердце тети Фанни всколыхнулись былые чувства, Джорджи.
— Она что, была в него влюблена?
— В этом она не была одинока, — пояснил дядя. — Он был… он пользовался популярностью. Могу я задать вопрос?
— Какой еще вопрос?
— Мне любопытно, ты проявляешь такой страстный интерес к родителям всех девушек, с которыми танцуешь? Может, это новая мода, и нам, старым холостякам, тоже пора ее перенять. В этом году модно спрашивать о…
— Да перестань же, — сказал Джордж и развернулся. — Я просто поинтересовался… — Он не договорил и пошагал через залу к девушке, ожидающей, когда его высочество соблаговолит наконец пригласить ее на обещанный танец.
— Извините, что заставил ждать, — пробормотал он, а она радостно вспорхнула ему навстречу; казалось, она светится от счастья, потому что он вообще пришел, но Джордж привык видеть, что девушки искренне рады танцевать с ним, и не обратил внимания на ее чувства. Он танцевал механически, всё время думая о мистере Юджине Моргане и его дочери. Удивительно, но именно отец, а не дочь, не шел у него из головы, и он не мог объяснить — даже самому себе — эти навязчивые мысли.
По совпадению, пусть и не совсем случайному, мистер Юджин Морган в то мгновение тоже думал и говорил о Джордже Эмберсоне Минафере, хотя делал это не по собственной инициативе. Мистер Морган как раз спустился в курительную комнату на втором этаже и обнаружил там восседающего в одиночестве пожилого джентльмена.
— Джин Морган! — воскликнул мужчина, радостно поднимаясь с места. — Слыхал, ты в городе, но боялся, что ты меня подзабыл!
— Как бы не так, Фред Кинни! — с таким же дружелюбием откликнулся мистер Морган. — Вижу твое настоящее лицо — прямо под тем, под каким ты сегодня скрываешься. Надо было тебе постараться еще, раз уж надумал спрятаться.
— Двадцать лет! — сказал мистер Кинни. — Лица меняются, а уж как меняется поведение!
— Да уж, да уж! — энергично согласился старый друг. — Мое-то поведение давно изменилось — и весьма неожиданно.
— Помню, — сочувственно сказал мистер Кинни. — Да, жизнь странна, когда оглядываешься назад.
— А может стать еще чуднее, если заглянуть в будущее.
— Может.
Они сели и закурили.
— Однако танцую я, как молодой, — через некоторое время заметил мистер Морган. — А ты?
— Нет. Оставил это сыну Фреду. Он теперь в семье за танцы отвечает.
— Наверное, трудится над этим наверху без передышки?
— Нет, его здесь нет. — Мистер Кинни бросил взгляд на дверь и понизил голос: — Не захотел идти. Кажется, пару лет назад он повздорил с юным Джорджем Минафером. Фред был председателем их литературного кружка и сказал, что этот юный Джорджи заставил всех проголосовать против и занял его место — да так нагло. Фред рыжий, ты же помнишь его мать? Ты был на свадьбе…
— Свадьбу помню, — сказал мистер Морган, — и мальчишник тоже… большую его часть.
— Так вот, мой Фред рыжий и горячий, — продолжил мистер Кинни, — весь в мать, и ссора с Джорджи Минафером очень задела его. Говорит, что лучше умрет, но ноги его не будет как в доме любого из Эмберсонов, так и везде, где может оказаться юный Джорджи. По правде говоря, мальчик настолько переживает, что и я сомневался, стоит ли мне сюда идти, но жена сказала, что это глупости, что не надо поощрять Фреда в раздувании обиды из-за такого пустяка и что, хотя Джорджи Минафер ей тоже не нравится, может, даже больше, чем кому-либо еще, она ни за что не пропустит настоящий прием у Эмберсонов из-за мальчишечьих конфликтов, — и вот мы здесь.
