Переводом Стерна Толстой занимался в 1851 г. на Кавказе, о чем есть несколько указаний в его дневнике.289 Перевод делался, быть может, с подлинника, но вряд ли без помощи французского текста: в дневнике приводятся две цитаты из Сентиментального Путешествия, одна по-английски, другая по-французски, затем в начале перевода слово inch переведено «палец», очевидно через посредство франц. pouce; наконец значительное количество неправильно или неясно переданных мест указывает на недостаточное в то время знакомство Толстого с английским языком. Перевод был задуман, как говорит дневник, «для развития памяти и слога»; и действительно, в нем видна не всегда удачная борьба с языком и строем фразы. Весь перевод сделан очень тяжелой и напряженной речью; с трудом верится, что он исполнялся, одновременно с первой редакцией «Детства». Мы не отмечаем неверностей и слабых мест перевода, считая это задачей особого критического этюда, которому не место в настоящем издании.
XV. История вчерашнего дня. (П. VII) — Рукопись-автограф состоит из 13 отдельных листов, вырезанных неправильным волнистым обрезом из тетради или, вернее, переплетенной книги большого листового формата, в роде той, что описана выше при №№ V—VIII. Текст занимает полностью все 26 страниц. Точно такой же обрез, сделанный повидимому после появления текста, но с явной заботой о его сохранности, так что начала строк почти не пострадали, находим в рукописи следующего отрывка № XV и кроме того в листах первой редакции «Детства»; все эти листы были вырезаны из одной и той же большой тетради-книги, причем иногда даже легко наблюсти по краям обреза, в каком порядке шли один за другим листы. Таким образом все названные рукописи следует считать одновременными и отнести или к самому концу 1850 г. или к началу следующего года, когда писался первый очерк «Детства»; притом же некоторые из них точно датируются по другим признакам. Так данная рукопись, состоящая из двух частей, приурочивается в той и другой части совершенно точно до месяца и дня. Первая часть (т. е. вся рукопись, кроме последней страницы), содержащая рассказ об игре в карты у знакомых, о возвращении ночью домой и о засыпании, была задумана 24 марта 1851 г. под впечатлением действительного вечера, проведенного у Волконских; под этим числом в дневнике записано: «у Волконск[их] был неестественен и рассеян, и засиделся до часу» — ив конце программы занятий на 25-е число: «Написать нынешний день со всеми впечатлениями и мыслями, которые он породит». Почти теми же словами определяет Толстой в начале очерка свою задачу. Но форма дневниковой записи (глагол породить в будущем времени) заставляет думать, что избрано будет для описания 25 марта; и действительно дневник на это число, кратко рассказав, как прошел день, в виде программы на 26-е ставит: «Встать в 5, до 10 писать историю нынешнего дня». 26 марта читаем об исполнении этой программы: «Встал часом позже назначенного, писал хорошо»... Итак, начат очерк 26-го; заглавие дано: «История вчерашнего дня», следовательно мы ожидаем описания того, как проведен был именно день Благовещенья. По дневнику мы знаем, что автор виделся в течение этого дня с несколькими знакомыми, а вечер провел дома и зачитался «Вертером». Но едва упомянув в описании дня, что встал поздно, потому что накануне играл в карты и лег позже обычного, автор воспользовался этим, чтобы описать собственно только вечер 24-го числа, и этим ограничился, извинившись перед читателем за это отступление. Неизбежность такого подмена темы впрочем лежала уже отчасти в самом замысле и автор собственно мог ее предвидеть, когда говорил во вступлении, что из картины любого дня получится целая книга, «на которую не хватит всех чернил на свете». Действительно при его детальности описание одного обычного вечера без всяких событий, посвященное более всего движению мыслей и чувств автора, заняло целый печатный лист, а к изображению самого дня еще не было приступлено. Нельзя не отметить этот огромный размах замысла у Толстого на первых же шагах его писательства; 12 лет спустя он также, планируя свою «Войну и Мир», будет мечтать о гигантском романе или ряде романов, обнимающих эпоху от 1805 г. до 1856 г., где война с Наполеоном и декабрьское движение будет лишь частями общего замысла.
Возвращаясь к «Истории вчерашнего дня», начатой, как мы видели, 26 марта, доскажем, что по отметкам дневника она писалась и 27-го, но «торопливо», и на 28-е число было помечено «окончить описание вечера и перебелить» на следующий день. Однако 28-го Толстой «писал мало, лень», а 29-го «торопился писать» и 30-го «писал плохо», [больше известий нет;] 2 апреля предположено было «с 5 до 10 [утра] писать на бело», но вместо того Толстой в эти часы занялся чтением, а в тот же день уехал в Ясную Поляну. Очерк остался в черновом виде; на нем есть следы вероятно попутных исправлений и несколько зачеркнутых мест, значительнейшие из которых мы приводим с оговоркой. Тогда листы еще не были вырезаны и Толстой увез с собой в мае на Кавказ всю «большую книгу», как она зовется в дневнике от 2 июня; это подтверждается тем, что последняя страница 13-го листа уцелевшей рукописи носит дату «3 июня» и заглавие «Еще день (на Волге)». В этой второй части нашей рукописи автор хотел рассказать о том, как он по дороге на Кавказ решил ехать из Саратова до Астрахани по Волге; изложение прервано в самом начале переговоров о найме дощаника. Эта страница, судя по дате, писана уже в Старогладковской станице, куда Толстой приехал в самых последних числах мая. О том, что он не продолжал описание своего путешествия, можно только пожалеть; краткие отметки в дневнике перечисляют ряд предметов, обративших на себя его внимание. Толстой не раз упоминает в письмах и дневнике, что это путешествие, начиная от Саратова, принадлежит к лучшим воспоминаниям его жизни.
Как мы видели, «История вчерашнего дня» была вызвана реальным фактом — визитом к Волконским и несомненно правдиво передает впечатления автора; автобиографический материал в этом очерке дан совершенно открыто и до деталей сходится с показаниями дневника (ср., напр., сведения о ведении дневника, счетной книги, франклиновского журнала слабостей и т. п.). О каких Волконских может идти речь в данном случае? К содержанию нашего очерка подходит по нашему убеждению лишь одна семья: А. А. Волконский и жена его Л. И., рожд. Трузсон. Привлекательной для 22-х летнего автора хозяйке в то время было 25 лет (род. в 1825 г.), о ней Толстой сохранил прекрасную память. Через год, перечитывая на Кавказе свой дневник, он писал: «Лучшие воспоминания мои относятся к милой Волконской (запись 20 марта 1852 г.)», ее же по установленному преданию он взял в «Войне и Мире» за основу для своей «маленькой княгини» Л. Болконской, очерченной с очевидной симпатией.290
В теме очерка и в ее выполнении влияние Стерна сказалось быть может, ярче, чем где бы то ни было; вся манера рассказа — детальный анализ самых беглых психологических состояний, частые отступления и смена мелких наблюдений общими афоризмами, видное место, отведенное характерной для английского юмориста расшифровке «немого разговора» взглядами (прием, удержанный Толстым и впоследствии и не раз применявшийся им) — все это чисто Стерновское. Заслуживает внимания подробная передача всех неожиданных и запутанных ассоциаций мысли в постели при засыпании с отметкой внешних условий обстановки спящего, определяющих самое содержание сна. Все это — первые опыты тех художественных картин сна, которые мы встречаем в зрелых произведениях Толстого. См. сны в «Войне и Мире».
Присоединяем несколько пояснительных примечаний:
Стр. 280, строка 4-я сн. Здесь видны те же заботы о том, как держать себя в обществе, которым полон дневник 1850—51 г. К данному месту близкое отношение имеет запись 7 марта 1851 г. «У Колошиных скверно вышел из гостиной, слишком торопился и хотел сказать что-нибудь очень любезное — не вышло».
Стр. 281, строка 6-я сн. Вертер — герой романа Гёте, застрелившийся от несчастной любви. Он пришел на память автору очевидно потому, что он по свидетельству дневника как раз 25 марта читал Вертера.
Стр. 283, строка 9-я сн. Внезапная измена Саксонских войск в битве при Ватерлоо (1815 г.) считалась главной причиной поражения Наполеона.
Стр. 290, строка6-я сн. Мы сохранили это слово в том виде, как его писал автор, т. е. с французским произношением первого слога (combination).
Стр. 291, строка 5-я св. Все место, связанное с ведением журнала, имеет все признаки обычной записи Толстовского дневника; даже пример лжи прямо взят оттуда: 24 марта автор записал, что был на гимнастике и что «солгал у Горчакова».
Стр. 292, строка 7-я св. Сережа — брат автора, С. Н. Толстой.
Там же, строка 8-я св. Маша — сестра М. Н. Толстая.
Стр. 295, строка 1-я св. Воронка — речка в Ясной Поляне.
