Ознакомительная версия.
Они стоят рядом в полосе света, падающей из коридора через открытую дверь.
Филип. Если бы окна были закрыты, все стекла разбились бы от сотрясения. Слышно, как вылетают снаряды. Подождем следующего.
Престон. Какая мерзость, эти ночные обстрелы.
Дороти. Сколько длился последний?
Филип. Больше часа.
Марокканка. Дороти, мы идем подвал?
Снова аккорд гигантского банджо — с минуту тишина, затем громкий нарастающий гул, на этот раз гораздо ближе, затем оглушительный взрыв, и комната наполняется дымом и кирпичной пылью.
Престон. К черту! Я иду вниз.
Филип. Эта комната очень удачно расположена. Серьезно. Я не шучу. С улицы я вам показал бы.
Дороти. Я, пожалуй, останусь здесь. Не все ли равно, где дожидаться?
Монтер. Camaradas, no hay luz!
Он говорит эти слова громко и почти пророчески, стоя посреди комнаты и широко раскинув руки.
Филип. Он говорит, что света нет. Знаете, этот чудак становится страшен. Что-то вроде электрифицированного греческого хора.
Престон. Я уйду отсюда.
Дороти. Тогда будь добр, милый, возьми с собой Аниту и монтера.
Престон. Идемте.
Они уходят.
Опять раздается взрыв, на этот раз нешуточный.
Дороти (стоит рядом с Филипом и прислушивается к грохоту и звону, последовавшему за взрывом). Филип, здесь в самом деле безопасно?
Филип. Здесь не хуже и не лучше, чем в любом другом месте. Серьезно. Безопасно — не совсем то слово; но в наше время безопасность как-то не в ходу.
Дороти. С вами мне не страшно.
Филип. Постарайтесь перескочить через эту стадию. Это самая ужасная.
Дороти. Ничего не могу поделать.
Филип. А вы постарайтесь. Будьте умницей. (Подходит к патефону и ставит мазурку Шопена си-минор op. 33 № 4.)
Они слушают мазурку, освещенные отблеском рефлектора.
Жидковато и очень старомодно, но все-таки очень красиво.
Раздается грохот орудий с горы Гарабитас. Снаряд разрывается на улице за окном, окно ярко освещается.
Дороти. Ой, милый, милый, милый.
Филип (поддерживая ее). Не можете ли вы называть меня иначе? Вы при мне стольких людей так называли.
Слышны гудки санитарной машины. Потом, в наступившей тишине, опять звучит мазурка.
Занавес Акт I, сцена 3
Номера 109 и 110 в отеле «Флорида». Окна раскрыты, и в них льется солнечный свет. В середине стены, разделяющей оба номера, — дверь, завешанная с одной стороны большим военным плакатом, так что, когда она отворяется, проход остается закрытым. Но отворять дверь плакат не мешает. Сейчас она отворена, и плакат образует нечто вроде бумажного щита между обеими комнатами. Он фута на два не доходит до полу. На кровати в номере 109 спит Дороти Бриджес. На кровати в номере 110 сидит Филип Ролингс и смотрит в окно. С улицы доносится голос газетчика, выкрикивающего названия утренних выпусков: «El Sol»! Libertad»! «El ABC de Hoy»! Слышен гудок проезжающей машины, затем где-то вдалеке тарахтит пулемет. Филип снимает телефонную трубку.
Филип. Пришлите, пожалуйста, утренние газеты. Да. Все, какие есть.
Он смотрит по сторонам, потом в окно. Потом оглядывается на висящий на дверях плакат, сквозь который просвечивает утреннее солнце.
Нет. (Качает головой.) Не стоит. В такую рань.
В дверь стучат.
Adelante.
Снова стучат.
Войдите. Войдите!
Дверь отворяется. На пороге управляющий с пачкой газет.
Управляющий. Доброе утро, мистер Филип. Чувствительно благодарен. Доброе утро, доброе, доброе утро. Страшный вечер — вчера, не правда ли?
Филип. Теперь все вечера страшные.
Он улыбается.
Дайте-ка мне газеты.
Управляющий. Скверные вести из Астурии. Там очень плохо.
Филип (просматривая газеты). Здесь об этом ничего нет.
Управляющий. Да, но я знаю, что вы знаете.
Филип. Допустим. Кстати, когда я переехал в эту комнату?
Управляющий. Вы не помните, мистер Филип? Вы не помните вчерашний вечер?
Филип. Нет. Представьте себе — нет. Подскажите мне что-нибудь, может быть, я и вспомню.
Управляющий (с искренним ужасом). Вы в самом деле ничего не помните?
Филип (весело). Решительно ничего. В начале вечера как будто легкий обстрел. Потом Чикоте. Да. Привел сюда Аниту, просто так, для смеху. Она ничего не натворила, надеюсь?
Управляющий (качая головой). Нет, нет. Тут не Анита. Мистер Филип, вы совсем ничего не помните про мистера Престона?
Филип. Нет. А что случилось с этим мрачным идиотом? Уж не пустил ли он себе пулю в лоб?
Управляющий. Не помните, как вы его выбросили на улицу?
Филип. Отсюда? (Не вставая, поворачивается к окну.) И что же — он и сейчас там?
Управляющий. Не отсюда, а из парадного, вчера очень поздно, — по возвращении из Ministerio, после вечерней сводки.
Филип. Есть увечья?
Управляющий. Наложили несколько швов.
Филип. А вы почему не вмешались? Почему вы допускаете такое безобразие в приличном отеле?
Управляющий. Потом вы заняли его комнату. (Грустно и укоризненно.) Мистер Филип, мистер Филип.
Филип (очень веселым тоном, но несколько смущенный). Сегодня как будто очень хороший день?
Управляющий. О да, день прекрасный. Можно сказать — день для загородных прогулок.
Филип. Ну, а Престон что? Знаете, он ведь мужчина довольно солидный. Да еще такой мрачный. Должно быть, отбивался вовсю?
Управляющий. Он теперь в другом номере.
Филип. В каком?
Управляющий. В сто тринадцатом. Где вы раньше жили.
Филип. А я тут?
Управляющий. Да, мистер Филип.
Филип. А это что за гадость? (Глядя на просвечивающий плакат в дверях.)
Управляющий. Это патриотический плакат, мистер Филип. Очень красивый плакат, — написан с большим чувством, только это его изнанка.
Филип. А лицо где? Куда ведет эта дверь?
Управляющий. В комнату леди, мистер Филип. Вы теперь в двойном апартаменте, как новобрачная парочка в медовый месяц. В настоящий момент — пришел посмотреть, все ли у вас в порядке, не нужно ли чего. Если что нужно — звоните в любое время. Примите поздравления, мистер Филип. Безусловно, поздравления и даже больше.
Филип. Эта дверь отсюда запирается?
Управляющий. Безусловно, мистер Филип.
Филип. Так заприте ее и уходите, а мне велите принести кофе.
Управляющий. Слушаю, сэр, мистер Филип. Не нужно сердиться в такой чудный день. (Торопливо и отрывисто.) Буду очень просить, мистер Филип, не забывайте — Мадрид, продовольственные затруднения; если случайно лишние продукты — все равно что: банка консервов, любой пустяк, — дома, знаете, всегда недостаток. Вы не поверите, мистер Филип, в такое время — семья из семи человек — позволяю себе роскошь держать тещу. Заметьте — ест все, что угодно. Все годится. Затем еще сын — семнадцать лет — бывший чемпион по плаванью. Как это называется — брасс. Сложение — вот (жестом показывает исполинскую ширину груди и плеч). Аппетит? Вы просто не поверите, мистер Филип. И тут чемпион. Стоит посмотреть. Это только двое — а ведь всех семеро.
Филип. Посмотрю, что там есть. Надо еще перенести все из моего номера. Если кто-нибудь будет меня спрашивать, пусть позвонят сюда.
Управляющий. Чувствительно благодарен, мистер Филип. У вас душа широкая, как улица. В вестибюле вас ждут два товарища.
Филип. Зовите их.
Все это время Дороти Бриджес в соседней комнате крепко спит. Она не проснулась во время разговора Филипа с управляющим, только раз или два пошевелилась во сне. Сейчас, когда дверь затворена и заперта, из одной комнаты в другую ничего не слышно.
Входят двое бойцов в форме Интернациональной бригады.
1-й боец. Ну вот. Он ушел.
Ознакомительная версия.
