Маркиза. Вы что же, друг мой, думаете, я по-прежнему двадцатилетняя шалунья? Слава Богу, я уже не та легкомысленная женщина, которую вы знали давным-давно… Теперь же поговорим серьезно. Вам вовсе нет надобности разоряться ради вашего племянника. Слишком значительное состояние — это огромная опасность для молодости. Обеспечим им приятное существование, независимое и счастливое… Вы, как всегда, слишком великодушны.
Саквиль. Вы все сами устроите; но вы заботитесь о благополучии Луи и совсем не думаете о счастье его дядюшки. Скажите, нарушились бы ваши планы, если бы у нас и наших детей был один дом? В вас ваша дочь обрела бы пример, которому должна следовать добродетельная женщина. А я научил бы Луи любить свою жену…
Маркиза. Опять! Ах, полковник, да задумайтесь, мне за сорок — и снова вступать в брак? Что скажут в свете?
Саквиль. Какое нам дело до света?
Маркиза. Все женщины, с которыми я вижусь, осудят меня. Вы сами знаете, надобно жить ради людей, которые нас окружают. У меня свои привычки… свое общество… это моя жизнь.
Саквиль. Ничего бы не изменилось… У вас бы стало одним слугой больше.
Маркиза. Нет, друг мой. Я понимаю, сколько благородства и истиной преданности во всем, что вы говорите; но я существо, сломленное бурей… Я могу предложить вам лишь нежную дружбу… О, господин Саквиль, поистине это слишком нелепо для таких пожилых людей, как мы…
Саквиль (опрокидывая стул). Вот таковы парижские дамы! Они дадут человеку умереть, лишь бы не показаться нелепыми!
Маркиза. Не ломайте моих стульев.
Саквиль. Вы шутите, коль заставляете меня столь жестоко страдать!
Маркиза. Не выходите из себя, друг мой, это объяснение для меня довольно болезненно. Сказать ли вам все?.. Эти ужасные сплетни… которые ваш столь благородный отъезд заставил утихнуть, вновь поднимутся в случае свадьбы! О, Боже мой!
Саквиль. Если кто-нибудь…
Маркиза. Нет и нет, друг мой. Вновь выходящая замуж маркиза де Монришар… Подумайте, что будут говорить… К тому же не я ли публично выразила свое мнение о вторых браках?
Саквиль. Как? Публично?..
Маркиза. Ах, и правда, вы ведь не читали моей книги «Об обязанностях женщин». Надо было послать вам ее. Боже мой, у меня остался лишь экземпляр мисс Джексон… Но будет второе издание…
Саквиль. Однако что может сделать эта книга, если…
Маркиза. Не мучайте меня, друг мой, не будьте смешным. Лучше взгляните на этих двоих влюбленных детей, направляющихся к нам. Сколь они хороши, взрослы, молоды! Не ощущаете ли вы себя счастливым их счастьем… глядя, как они любят друг друга?
Возвращаются Жюли с Луи, мисс Джексон и г-н Севен.
Сцена пятая
Саквиль, маркиза, Жюли, Луи, мисс Джексон и г-н Севен.
Жюли (обращаясь к Луи). Вы не знаете, что говорите! Победит Уайтфут.
Луи. Ставлю дюжину перчаток, что победит Маскара.
Жюли. Согласна!
Г-н Севен. Госпожа маркиза, уже поздно; мне следует откланяться. Завтра с утра я пойду к издателю и увижу тех бедняков, о которых вы знаете.
Маркиза. Вы сама доброта, господин Севен; но послушайте, недостаточно быть несчастным, надобно прежде убедиться, что эти люди живут честно.
Г-н Севен. Поэтому я прежде намерен заглянуть к аббату Баллону.
Маркиза. Это самое верное. Все, что вы сделаете, будет во благо. Прощайте, мой дорогой господин Севен.
Луи. Дядюшка, пора и нам подумать об отдыхе.
Жюли. Уже? Боже мой, как я ненавижу людей, которые рано ложатся спать! Я столько хотела вам сказать, полковник. У вас наверняка есть арабские скакуны. Покажите их мне. Говорят, я наездница не хуже Каролины.
Луи. Это правда.
Саквиль. В Париже у меня нет лошадей.
Жюли. Ну и ладно! Вы здесь тоже найдете животное, которое заставит вас попотеть. А вот ваш племянник предусмотрительно воздерживается от езды… Вы увидите, что я в состоянии совершать набеги с вашими солдатами. Маменька, когда-нибудь мы все отправимся в Африку, чтобы встретиться с этим… (Саквилю.) Как вы говорите?
Саквиль. Сиди-Хамданом.
Жюли. Как угодно, но я не беру на себя роль проводника. Полковник пригонит уж не знаю сколько племен, которые доставят нам страусовые перья и финики и устроят нам неожиданности. Вы прибудете, господин Севен, и станете проповедовать арабам… А вы, господин де Саквиль-младший, будете на месте изучать вопрос колонизации. Мы с полковником обстреляем табор бедуинов и продадим мисс Джексон Абд-эль-Кадеру.
Мисс Джексон. О мисс Джулия!
Саквиль (маркизе). А вы, сударыня, не поедете с нами в Алжир?
Маркиза. Я слишком стара, чтобы путешествовать, мой дорогой полковник. Прощайте, господа. (Саквилю вполголоса.) Ну что же, в ближайшие дни я пришлю к вам своего нотариуса. Прощайте… Ах да, мисс Джексон, принесите свой экземпляр моей книги полковнику… Вы выскажете мне свое мнение, не правда ли? С вашей… брутальной прямотой…
Сцена первая
Апартаменты Саквиля в отеле.
Саквиль сидит и читает. Входит Дебаран с орденом.
Г-н Дебаран. Сударь, прошу извинить меня, если я вас побеспокоил.
Саквиль. Чем могу служить, сударь?
Г-н Дебаран. Вы меня не помните, сударь?.. Дебаран! Я имел честь видеться с вами у господина вашего племянника. Как чувствует себя та дама?
Саквиль. Что вам угодно, сударь?
Г-н Дебаран. Я был у господина вашего племянника; мне сказали, что он пошел к вам, и я осмелился прийти сюда, столь велико было мое нетерпение выразить ему мою почтительнейшую признательность. Мне сказали, что мною занимался другой господин, но у меня дело к господину вашему племяннику…
Саквиль. Что за дело?
Г-н Дебаран. Взгляните.
Саквиль. А, так это он добыл вам эту красную ленту?
Г-н Дебаран. Да, сударь; он был столь добр написать мне в тот самый вечер, когда я имел честь видеться с вами, что беседовал с министром, и результат незамедлительно последовал за обещанием. Он может считать, что приобрел преданного друга.
Саквиль. Не знал за ним такого влияния.
Г-н Дебаран. Сударь, он знаком со всеми министрами. Они делают все, о чем он ни попросит, а он держит свое слово. Поэтому на ближайших выборах он увидит, пощажу ли я себя ради него.
Саквиль. Ах, ну как же, выборы!
Г-н Дебаран. Да, сударь; но это не единственное, о чем я хотел бы с ним поговорить — и особенно с вами, сударь, если позволите… Я отец, сударь; у меня дочь… дочь на выданье…
Саквиль. Я вовсе не намерен жениться, сударь.
Г-н Дебаран. Позвольте мне договорить. Провидение всегда поддерживало меня в самые тяжелые моменты, и осмелюсь сказать, что мое производство принесло мне приличное состояние…
Саквиль. Тем лучше для вас.
Г-н Дебаран. Значительное, сударь. Поэтому дочь Дебарана имеет такое приданое, какого нет у дочерей пэров Франции и биржевых маклеров. Я ничего не потратил на ее образование, я обеспечил ей лучших учителей в Морле. Она играет на рояле, ее исполнение «Нормандии» достойно одобрения любого знатока.
Саквиль. К чему вы клоните?
Г-н Дебаран. Сударь, господин ваш племянник, я думаю, ваш наследник…
Саквиль. Да, и что дальше?
Г-н Дебаран. А вы наследник госпожи де Понтье, владевшей землями в Плуэли. Значит, мы соседи; только от вас зависит, чтобы мы породнились. Видите, сударь, я прямолинеен, как бретонец.
Саквиль. Породнились?
Г-н Дебаран. Да, сударь. Я подбираю партию для своей дочери, которая желает жить в столице. У вашего племянника хорошее имя, он богатый наследник; он скоро будет депутатом, и я не стану этому мешать. Он знаком с министрами: хорошее место от него не уйдет, стоит ему захотеть… Потерпите, я сейчас закончу. Это с одной стороны; с другой, я даю за своей дочерью восемьсот тысяч франков — пятьсот тысяч франков в экю; остальное…
Саквиль. Сударь, вынужден вас прервать: мой племянник помолвлен, сожалею. Но я думаю, ваша дочь, безусловно, в ближайшее время найдет себе хорошую партию.
Г-н Дебаран. Сударь, а подписана ли эта помолвка? Соблаговолите учесть, сударь, что пятьсот тысяч франков в экю и триста тысяч в ценных бумагах на дороге не валяются. Многие барышни из светского общества…
