Вернулся отец из Висбадена. Дело он свое оставил, только два-три часа в день проводил с человеком, что купил его торговый дом, чтобы не томиться от безделья. А по вечерам приходил он к нам, только в дождливые вечера не приходил, потому что запретили ему врачи выходить в дождь. И с собой он приносил апельсины или бутылку вина или книжку из шкала в дар мужу. И рассказывал нам последние известия, потому что читал отец много газет. Иногда спрашивал он мужа, как продвигается его труд. Смущался отец говорить с ним. Иногда расскажет отец о больших городах, где он бывал в своих поездках, а Акавия слушает как деревенщина. Тот ли это студент, что пришел из Вены и рассказывал маме и ее отцу о всех чудесах стольного града? Как я радовалась, что беседуют они. И на память приходили беседы Иова с друзьями. Этот говорит, а тот отвечает ему. И так каждый вечер. А я стояла на страже, чтобы, не дай Бог, не разразилась словесная война между отцом и мужем. И ребенок в чреве моем растет со дня на день. И о нем все мои помыслы. Распашонки сшила младенцу и колыбельку купила я. И повитуха приходит время от времени проведать меня. Я уже почти мать.
Стужа ночи кружит прелесть света. А мы сидим в дому, и в дому свет и жар. Акавия отложил записи, подошел и обнял меня. И замурлыкал колыбельную. И внезапно как облачко пробежало по его лицу, и стих он. Не спросила я, почему облачко. Обрадовалась я, что пришел отец и принес туфельки и красный чепец в дар младенцу. – Спасибо, деда, – пропищала я детским голосом. Сели мы к столу и поужинали. И отец соизволил отведать моих кушаний. И говорили мы о младенце. Гляну я в лицо мужа, гляну в лицо отца, увижу этих двух мужчин, и хочется мне рыдать, рыдать в маминых объятиях. Дело ли в облаке мужа или в духе женщины? А отец и муж привечают меня, в любви и сочувствии подобны друг другу. У лиха семьдесят лиц, у любви один лик.
Вспомнила я о ребенке Готлибова брата: пришел Готлиб в дом к брату, а жена его сидит с сыном, и взял Готлиб ребенка на руки и стал забавляться с ним, и тут вошел его брат в комнату. Посмотрел ребенок на него и на его брата, отвернулся, обхватил маму ручонками и зарыдал. Завершилась летопись Тирцы.
В опочивальне по ночам, пока работал мой муж над своим трудом, а я боялась помешать ему, сидела я одиноко и писала эту летопись. И иногда говорила я себе: о чем я пишу летопись, что нового я увидела и что следует мне поведать другим? И сказала я, что нашла я успокоение в писании своем и написала я все, что написано в этой книге.
Посвящается А. – Посвящение содержится в нескольких изданиях повести, и оно указывает на дань юности.
Во цвете лет – Агнон использует редкое выражение, встречающееся у пророка Исаии (38:10). Синодальный перевод: «в преполовение дней».
…недолги и горьки… – говорит о себе Иаков (Бытие, 47).
…по-ребячески… – рассказчица, девочка Тирца, сиротеет в 13 лет.
…левой рукой… – первая из несчетных аллюзий к «Песни Песней».
…прошла, миновала… – то же.
…блюла… – из Притчей Соломоновых (31:27).
…женскими благовониями… – из Эсфири (2:12). Тема благовоний часто появляется в рассказе, как и в «Песни Песней».
…пылает… сидела… – у Агнона вообще и в этом рассказе в частности грамматические времена неортодоксальны.
…сретенье субботы… – у евреев день начинается с заката, а не в полночь, по сказанному «И был вечер, и было утро» (Бытие, 1). Субботу встречают в пятницу вечером, и беседа Лии и Минчи происходит в четверг вечером.
…в канун субботы… – праведники умирают в это время. Еще большие праведники умирают на Рош ха-Шана (еврейский Новый год) или в Судный день Иом Кипур. Но мать Тирцы умирает примерно на христианскую Пасху.
…подножие мамы… – семь траурных дней по смерти жены (шива) скорбящий сидит на полу, поэтому подножие (низкая скамеечка) ему – как столик. В эти дни не едят горячего и только читают связанные с трауром и горем страницы Писания и Талмуда.
…намек на год ее кончины – евреи записывают год буквами, тремя или четырьмя, получается слово или корень слова, и такое слово или его производное и было в каждой строке акростиха, предложенного Готлибом.
…заупокойную молитву – молитву Кадиш читают ближайшие родственники в течение года после смерти, а затем только по поминальным дням.
…ранняя весна… – действие рассказа происходит в Галиции (на Западной Украине), поэтому на Пасху еще холодно.
…как ты подросла… – Тирце уже 14 лет.
…срединные дни… – полупраздничные дни еврейской Пасхи между первым и последним – полными праздниками.
«превыше скота» – цитата из Библии (Экклезиаст, 3).
…что ведают оне… – вот откуда иврит нашей рассказчицы, «девичий иврит» прошлого века со всей его старомодной прелестью и полным отсутствием талмудических оборотов.
Напои меня водицей – так обращается Элиезер к Ревекке (Бытие, 24:43).
…изумился муж – Мазал, еврей-студент из Вены, кажется своим собратьям из традиционного местечка, ассимилированным сыном «хаскалы», Просвящения, как называлось течение, призывавшее евреев принять светское образование и язык местного народа и отказаться от традиционного образа жизни. Но Мазал потому и оказался в местечке, что его тянуло к еврейской традиционности и религии.
Восток – подобно тому, как мусульмане молятся, обращаясь лицом к Мекке, евреи молятся, обращаясь лицом к Иерусалиму, а практически – к востоку. На восточной стене было принято вешать украшение: коврик или вышиву, – которая так и называется: «восток».
…Блажен тот… – из Новогодней молитвы.
…Мудро судил… – в комментарии р. Вайсера (1809 – 1879) в книге Иова так объясняется стих 1:20, где говорится, что Иов состриг волосы. Это объяснение понадобилось ему потому, что существует запрет скорбящим состригать волосы, а значит, надо было снять с праведника Иова подозрение в нарушении запрета. По другим же причинам, в частности при сожалении по пропавшему добру, стричь волосы можно.
…Быть здесь лучше стократ… – Мазала тянет еврейский традиционный быт, но, видимо, и девица играет здесь роль. Так Гумберт в романе Владимира Набокова решает остаться в доме матери Лолиты.
Подобие кущей – в праздник Кущей евреи должны проводить время в шалашах (кущах) в память сорока лет странствий в пустыне. В холодных странах вместо шалаша строили в доме комнату со съемной крышей. В дни праздника можно было снять крышу, положить вместо нее ветки и увидеть сквозь них звезды и небо.
…живой воды… – подобно ответу Иисуса самаритянке, удивившейся, зачем он, еврей, пьет воду из ее кувшина (Иоанна, 4).
…Возлюби… – почему сказано: и «Господа» и «Бога», хотя и одного имени было бы достаточно? Объяснили мудрецы: это указывает на двоякую любовь, и духовную, и мирскую, и благим желанием и худым, то есть плотским.
…Кольцо… надела на палец… – обручились. Нарушение обещания, отказ от обручения – источник всех бед в повести, и гармония достигается только в конце. У Агнона тема разрыва обручения встречается часто и всегда дурно оборачивается.
…Избрал нас для любви… – по словам Второзакония, 26. Только сейчас проходит любовь Акавии к Минчи, подобная любви Ромео к Розалине, и начинается его настоящая любовь.
…Меня оставила… – цитата из Талмуда. Перед нами текст от имени мужчины, Мазала, поэтому, в отличие от текста от имени Тирцы, здесь часты аллюзии к Талмуду.
