Ящик для тела был готов. С помощью Антона Тнарат вытесал деревянный обелиск и вырезал из жестяной консервной банки из-под плиточного американского табака «Принц Альберт» пятиконечную звезду. Раскаленным гвоздем на дереве он выжег «Орво».
– Очень маленькая надпись, – с сожалением заметил Гуват.
– Что же делать, раз у него такое имя, – ответил Антон.
– Лозунг можно еще написать, поскольку он был большевик, – посоветовал Гуват.
– Какой же лозунг? – спросил Антон.
– Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
– Правильно! – поддержал Тнарат. – Он ведь там, – Тнарат кивнул в голубое пятно дымового отверстия, – без дела сидеть не будет. Первый большевик отправляется сквозь облака. Пусть с лозунгом идет.
Антон беспомощно развел руками и вопросительно посмотрел на Джона.
– Вы им напишите на бумажке лозунг, а они перенесут на дерево, – посоветовал Джон.
Антон постарался написать красиво и крупно, печатными буквами. Вскоре на деревянном обелиске чуть выше имени Орво зачернели выжженные раскаленным гвоздем слова:
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
Гуват сделал из восклицательного знака китовый гарпун, обращенный острием вверх.
Процессия поднялась на Холм Захоронений. Впереди шли мужчины. Они тащили гроб, установленный на нарте. Чуть позади мужчин, за нартой, шла женщина – Тынарахтына. Антон держал в руках ружье, но никто не отважился спросить зачем.
Гроб поставили у края глубокой могилы; постарался Гуват, хорошую яму вырыл. Забыли веревки и послали мальчишку в селение. Пока он бегал, Антон вышел вперед и сказал:
– Послушайте меня… Мы хороним своего товарища, председателя Совета большевиков Орво, и поэтому я должен сказать о нем слово…
Антон откашлялся.
– Орво – человек, который не устрашился отказаться от прошлого во имя будущего, не испугался того, что многие новые обычаи будут совсем иными, чем те, на которых держалась жизнь чукотского народа. Он не был членом партии большевиков, но очень близко подошел к тому, чтобы стать им. У него было большое доброе сердце, которое вмещает столько сочувствия и сострадания к обездоленным, что такие люди всегда становятся революционерами. Орво погиб как настоящий солдат революции от руки классового врага. Живущие здесь не должны забывать о том, что прошлое в разном обличье еще будет возвращаться к нам и все мы должны быть бдительны. Наш товарищ Орво погиб, но тот, кто остался, будет продолжать его дело.
Антон говорил, и ветер шевелил его волосы.
Джон, смотревший на покосившийся крест над умершей дочерью, вдруг остро, пронзительно почувствовал правоту простых, трудных слов Антона, и комок подкатил к горлу. Он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, и он отвернулся к морю.
Гроб осторожно опустили в могилу, вытянули веревки.
Куски подтаявшей вечной мерзлоты глухо застучали по крышке гроба. Зарыдала Тынарахтына.
Джон несколько раз моргнул и глянул на морской простор. Там, где кончалась гладкая поверхность приглаженной ветром воды, глаза различили моржовое стадо, плывущее к старому лежбищу.
В это мгновение послышался звук затвора.
Джон резко обернулся и увидел, как Антон поднимает вверх дуло. Он собирается салютовать Орво!
В два прыжка Джон подскочил к Антону, схватил ствол и пригнул к земле. Все недоуменно уставились на него, а Антон даже рассердился.
– Что такое?
– Поглядите! – торопливо заговорил Джон. – Моржи пошли на лежбище. Он бы не разрешил стрелять, – сказал Джон и кивнул на торчащий из-под насыпанной земли обелиск.
– Верно! – сказал Тнарат. – Моржи пошли!
Теперь и Антон понял, в чем дело, опустил ствол и разрядил ружье.
Обратно шли гуськом и невольно понижали голос, словно моржи могли их услышать. У подножия холма Джон остановился и оглянулся. Рядом с крестом над могилой дочери ясно высился деревянный обелиск с красной жестяной звездой и надписью:
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
ОРВО
Все направились в ярангу покойного, где было приготовлено поминальное угощение. Когда все уселись вокруг коротконогого столика, Антон поднял руку и потребовал тишины.
– Поскольку мы лишились председателя Совета, то нам надо выбрать нового. Медлить с этим не стоит: впереди много работы. Какие будут предложения?
В наступившем молчании громко прозвучали слова Тнарата:
– Ведь было же пожелание умершего, которое нам передала Кэлена: чтобы председателем стал Сон.
Джон даже вздрогнул от этих слов.
– Это верно, – кивнул Нотавье.
– Он очень подходящий человек, – продолжал Тнарат. – То, что он справедливый и преданный нам человек, об этом и говорить лишне. А кроме того, он грамотен, что очень важно для председателя.
Антон с торжествующей улыбкой посмотрел на Джона.
– А что вы скажете, Джон Макленнан?
– А что мне сказать… – Джон действительно был так взволнован, что никак не мог собраться с мыслями. – Это так неожиданно и… Я даже не подозревал, что когда-нибудь мне могут оказать такую честь и такое доверие.
– Вы все помните, что для церемонии избрания согласные должны поднять руки… – Но не успел Антон закончить фразу, как все, кто сидел в чоттапше, взметнули руки вверх. Тынарахтына тщательно вытерла ладонь о подол и тоже подняла руку.
Волна теплого чувства захлестнула Джона.
– Поздравляю! – сказал Антон и крепко пожал руку новоизбранному председателю Совета.
Стали подходить остальные, и каждый тряс и жал изуродованную руку.
От яранги Орво Джен пошел не домой, а круто свернул к морю.
Он стал у плещущейся воды.
Отсюда качалась его дорога в нозую жизнь. Здесь жестокой зимой он изуродовал руки, изрывая лед вокруг вмерзшей «Белинды». Здесь он узнал, чю его бросили свои. Где-то зон там он нечаянно убил на охоте Токо, человека, который ею приютил, научил снова любить жизнь и верить людям. На этом берегу его ждала Пыльмау, когда он принес весть о том, что убил ее мужа и отца Яко. А потом Пыльмау ждала его здесь как мужа, кормильца и главу новой семьи, отца детей. Здесь он провожал мать, прощался с ней навечно, отрекаясь от прошлого навсегда. Здесь Тынарахтына выловила тело Орво.
Много событий, много мыслей… Сколько прожито, а впереди еще целая неизведанная жизнь, новая жизнь!
Джон вернулся домой. Жена и дети уже знали новость. И, как это водилось в яранге Джона Макленнана, никто ничего не сказал.
Джон позвал Яко и попросил:
– Дай мне бумаги.
Яко подал кожаный блокнот, почти полностью исписанный отцом, а потом сыном. В конце еще оставалось несколько чистых страниц.
Джон прикрепил к держалке карандаш, задумался и решительно написал:
"Ленину, Москва
Российская Советская Республика
В связи с избранием меня, Джона Мак-Гилла Макленнана, председателем Совета селения Энмын прошу меня принять в советское подданство, так как формально в настоящее время я являюсь подданным Его Величества Короля Великобритании.
Джон Макленнан, Энмын, Чукотка, 14 августа 1923 года."
1970
Чоттагин – холодная часть яранги.
Камлейка – матерчатый балахон, надеваемый поверх меховой одежды.
Невидимая земля – остров Врангеля.
Ярар – бубен, обтянутый кожей моржового желудка.
Кымгыт – рулет из моржового мяса.
Остол – палка с железным наконечником, с помощью которого тормозят нарту.
Камус – шкура с ноги оленя.
Полог – спальное помещение в яранге. Шьется из оленьих шкур.
Баран – стойка в виде дуги на нарте.
Каарамкыт – эвены-оленеводы.
Энэныльын – шаманы (буквально – умеющие лечить).
Кэркэр – меховой женский комбинезон.
Снежница – лужа талой пресной воды на морском льду.
Созвездие Плеяд.
Эплыкытэт – оружие для ловли птиц, состоящее из костяных или свинцовых грузилок на длинных бечевках.
Лылекэли – селезень
Лыгиргэв – гренландский кит.
Кэральгин – северо-восточный ветер.
Чижи – меховые чулки.
Акын – деревянная груша с острыми крючьями. Ею вылавливают из воды добычу.
Пекуль – женский нож.
Айваналины – эскимосы.
Кэмыгэт – высокие непромокаемые торбаса.
