— О чем?
— Конечно, это глупо…
— Что?
— Ну в общем… Мне сейчас около двадцати трех. В школе я учился до пятнадцати. Восемь лет я уже не учусь. Начинать сейчас поздно? Я учился неплохо. Знал алгебру, прошел латынь до вспомогательных глаголов и спряжение по-французски. Так что основа у меня есть.
— И теперь вы подумали, не продолжить ли вам учение?
— Да, — сказал мистер Хупдрайвер. — Совершенно верно. Видите ли, в торговле тканями без капиталов много не сделаешь. Но если бы я мог получить хорошее образование…
— А почему бы и нет? — сказала Юная Леди в Сером.
Хупдрайвера удивил такой решительный подход к делу.
— Вы думаете? — спросил он.
— Конечно. Ведь вы мужчина. И вы свободны. — И она пылко добавила: — Как бы я хотела быть на вашем месте, чтобы попробовать свои силы в такой борьбе!
— Только могу ли я назвать себя настоящим мужчиной, — промолвил Хупдрайвер, думая вслух. — Если бы еще не эти восемь лет! — добавил он, уже обращаясь к не».
— Но вы можете наверстать их. Кто-кто, а вы, конечно, можете. Те, кого вы называете образованными, они ведь не развиваются дальше. Вы можете догнать их. Они всем довольны. Играют в гольф, думают о том, что бы сказать такое умное дамам, вроде моей мачехи, и ходят на обеды. А в одном вы уже и сейчас впереди них. Они думают, будто все знают. А вы так не думаете. А знают они очень мало. К тому же вы такой решительный, быстрый…
— Господи! — сказал Хупдрайвер. — Как вы можете ободрить человека!
— Вам мешает ваша скромность. Если бы я только могла вам помочь… — сказала она и многозначительна умолкла. Он снова задумался.
— Значит, вы все-таки не очень высокого мнения о работе приказчика? — спросил он вдруг.
— Для вас это, пожалуй, не место, — сказала она. — Но сотни великих людей вышли из самых низов. Берне был пахарем; Хью Миллер — каменщиком, и многие другие… Додели был даже лакеем…
— Но не приказчиком! Слишком мы… Слишком много в нас убогого аристократизма, который мешает нам выбиться в люди. Глядишь, как бы, упаси боже, не помять пиджак или манжеты…
— А по-моему, был один писатель — теолог по фамилии Кларк, который раньше был приказчиком.
— Был один, который открыл швейную фабрику — о других я не слышал.
— Вы читали «Восставшие сердца»?
— Нет, — сказал мистер Хупдрайвер. И не дожидаясь, пока она объяснит, к чему клонился ее вопрос, поспешил поведать ей о своем литературном багаже. — Правду сказать, я очень мало читал. В моем положении много и не почитаешь. Есть у нас в магазине библиотека, так я всю ее прочитал. Много книг Безанта, а потом еще миссис Брэддон, и Райдара Хаггарда, и Мэри Корелли, и роман-другой Уйды. Это все, конечно, интересно, и писатели первоклассные, только меня все это мало волнует. Но, конечно, много есть на свете книг, про которые я слышал, а читать не читал.
— Вы ничего не читаете, кроме романов?
— Очень редко. Устаешь после работы, да и книг не достать. Я, конечно, ходил на популярные лекции; слушал курс «Драматурги-елизаветинцы», но это было слишком уж мудрено, и я занялся резьбой по дереву. Но из этого ничего не вышло, я порезал себе палец и бросил.
Он являл собою зрелище весьма непривлекательное: лицо растерянное, руки повисли. На мгновение уверенность ее поколебалась. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить, что этот самый человек, словно разъяренный лев, выступил против хулиганов! Да еще считал, будто это сущие пустяки. До чего же непостижимы мужчины!
— Тошно подумать, — продолжал он, — как меня дурачили, Моего школьного учителя надо было бы выдрать как следует. Ведь он же вор. Обещал сделать из меня человека и украл двадцать три года моей жизни — набил мне голову всякой дребеденью. Вот он я перед вами. Ничего не знаю и ничего не умею, а время учиться уже прошло.
— Прошло? — повторила она. — Почему прошло?.
Но он, казалось, не слышал ее.
— Мои старики не нашли ничего лучшего, как заплатить тридцать фунтов за мое обучение в магазине — выложили тридцать фунтов наличными, чтобы сделать меня тем, что я есть, — приказчиком. Управляющий обещал научить меня ремеслу, а сделал из меня подручного. Так всегда бывает с учениками в магазинах. Если бы всех жуликов упрятали в тюрьму, вам не у кого было бы купить ленту или нитки. Очень хорошо, конечно, вспомнить про Бернса и прочих, но я не из таких. А ведь и я не такая уж дрянь, чтобы из меня ничего не вышло, если бы меня поучили. Интересно, кем были бы те, кто смеется и потешается надо мной, если бы их так же одурачили. Начинать сначала в двадцать три года, не поздно ли?
Он поднял на нее глаза с грустной усмешкой — перед нею был Хупдрайвер более печальный и мудрый, чем он рисовал себя в самых смелых своих мечтах.
— Все это сделали со мною вы, — сказал он. — Вы настоящий человек. И вы заставили меня задуматься над тем, что же я такое и чем я мог бы стать. Представьте себе, что все сложилось бы иначе…
Она подумала, что его скромность может быть превратно истолкована всеми, кто понимал его не так хорошо, как она, и сказала:
— Ну и сделайте так, чтобы все сложилось иначе.
— Как?
— Работайте. Перестаньте плыть по течению. Вы уже доказали, что у вас есть смелость, решительность. Начинайте!
— Ах! — сказал Хупдрайвер, искоса взглянув на нее. — Но даже и тогда… Нет! Ничего из этого не выйдет. Слишком поздно начинать.
Наступило задумчивое молчание, и разговор на этом окончился.
В Рингвуде они позавтракали, а после завтрака Джесси ожидало разочарование. На почте для нее не оказалось письма. Напротив гостиницы «Клетчатый жеребец» помещался велосипедный магазин, в витрине которого был выставлен весьма и весьма подержанный трехколесный тандем марки «Марлборо клуб», а также объявление о том, что здесь можно взять напрокат велосипеды и тандемы. Заведение это запомнилось мистеру Хупдрайверу из-за странного его хозяина, который, перейдя через дорогу, принялся внимательно изучать их машины. Этот поступок вызвал у мистера Хупдрайвера ряд весьма неприятных мыслей, но, к счастью, ничего не повлек за собой.
Пока они завтракали, в комнату вошел высокий священник с раскрасневшимся лицом и сел за соседний столик. Одет он был по-своему празднично: его застегивающийся сзади, несколько пострадавший от жары воротничок был выше обычного, а вместо длиннополого сюртука на нем был черный, на редкость короткий, пиджак. На ногах у него красовались тусклые коричневые ботинки, брюки посерели от пыли, а на голове вместо обычной мягкой фетровой шляпы возвышалась пегая соломенная. Он был явно общительного десятка.
— До чего же чудесный день, сэр! — промолвил он звучным тенором.
— Чудесный, — повторил мистер Хупдрайвер, не отрываясь от пирога.
— Насколько я понимаю, вы совершаете поездку на велосипеде по этому дивному краю, — сказал священник.
— Катаемся, — пояснил мистер Хупдрайвер.
— Могу себе представить: если машина хорошо смазана, то нет более приятного и легкого способа ознакомиться с местностью.
— Совершенно верно, — согласился мистер Хупдрайвер. — Неплохой способ передвижения.
— Я думаю, велосипед-тандем должен быть особенно приятен для молодой супружеской пары: он допускает такую восхитительную близость.
— Правильно, — согласился мистер Хупдрайвер, слегка покраснев.
— А у вас тандем?
— Нет, мы едем порознь, — сказал мистер Хупдрайвер.
— Движение на воздухе, бесспорно, способствует возвышенному настроению. — И, изрекши эту истину, священник повернулся и твердым, решительным голосом заказал официанту: чашку чаю, две желатиновых таблетки, хлеб с маслом, салат и в довершение всего пирог. — Желатин совершенно необходим. Он способствует выделению танина из чая, — заметил он, не обращаясь ни к кому в частности, и, сложив руки, упершись в них подбородком, уставился на картинку, висевшую над головой мистера Хупдрайвера.
— Я сам велосипедист, — произнес священник, внезапно опуская взор на мистера Хупдрайвера. — Все мы теперь велосипедисты. — И он широко улыбнулся.
— Вот как! — сказал мистер Хупдрайвер и схватился за усы. — А какая, позволю себе спросить, будет у вас машина?
— Я недавно приобрел трехколесную. Двухколесный велосипед, к сожалению, как бы это сказать… мои прихожане считают слишком несолидным. А ведь надо принимать в расчет и мнение малых сих, особенно в наши дни, когда церковь нуждается в помощи каждого. Поэтому я и завел себе трехколесный велосипед. Я как раз приволок его сюда.
— Приволокли?! — повторила удивленная Джесси.
— На шнурке от ботинка. А часть пути тащил его на спине.
Все вдруг замолчали. Джесси не в то горло крошка попала. На лице мистера Хупдрайвера отразились попеременно все стадии недоумения. Потом он догадался:
