Руфус покачал головой, пытаясь найти безопасную, но вполне научную формулировку.
— Ну, видать, это просто симптом такой. Реакция на среду окружающую. Будьте такие добрые, откройте рот.
Джеф открыл рот.
Он был несколько изумлен. Ему казалось, что Руфус здесь что-то вроде прислуги, официант и санитар, однако он почему-то занялся врачеванием... Они что, настоящего врача не могут найти?
Здесь все не как у людей. Ничего удивительного, что парень так прикалывается, — Джеф только не мог понять зачем.
Руфус смотрел на него сверху, хмурясь и потирая подбородок рукой.
— Может, у вас запор, сэр? — спросил он с надеждой.
— Ничего подобного, — заверил Джеф.
— А может, у вас голова болит?
— Да, пожалуй. Но послушайте... — Джеф заколебался. Не слишком грамотная речь для доктора...
— Встаньте, пожалста.
— Но, если вы не возражаете, я лучше...
— Вставайте! — твердо произнес Руфус.
Джеф Слоун поднялся. Руфус положил ему на виски свои мясистые ручищи и стал энергично растирать их.
— Вам лучше, сэр? Счас вообще все пройдет.
Джеф, чья голова болталась из стороны в сторону, подтвердил, что ему действительно стало лучше.
Руфус сдавил его голову сильнее. И стал быстрее двигать руками.
— Расслабьтесь, — посоветовал он. — Не напрягайтесь, и я счас все налажу!
Он сделал резкое движение, и в шейных позвонках у Слоуна вдруг что-то хрустнуло. Он завопил, вырвался из объятий Руфуса и откинулся к стене.
— Боже всемогущий, — простонал он, уронив голову на левое плечо. — Вы мне шею с-сломали!
— Нет, что вы, сэр. — У Руфуса все внутри оборвалось от предчувствия надвигающейся катастрофы. — Вы мне просто не дали закончить, сэр. Вот и все. Еще маленько повернуть и...
— Господи, — возопил Слоун, — сколько же на свете идиотов! Еще повезло, что совсем головы не лишился!
Он свирепо поглядел на Руфуса и зашагал прочь с террасы, смешно свесив голову. Ну, только этого не хватало! Осталось только услышать, как эти весельчаки будут ржать над ним, как лошади.
К счастью, он добрался до своей комнаты незамеченным, иначе могли пострадать и те, кто попался бы ему по пути, и его уязвленное самолюбие.
Закрыв дверь, он прислонил к ней стул (дверь не запиралась) и опустился на кровать. Хотел было лечь на спину, но резкая боль заставила его вскочить.
Он попытался лечь на бок. Потом на другой. Перевернулся на живот. Жалобно застонав, поднялся и сел на кровати.
Зажег сигарету и стал угрюмо ее курить, размашисто поднося к губам. Потом с проклятием швырнул окурок на ковер, вскочил и пошел в ванную.
Господи, простонал он, глядя на свое кривобокое отражение в зеркале, ну почему он сразу не догадался, что парень валяет дурака? Он же знал, что это простой санитар, и все же позволил ему измываться над собой...
Он собрался повернуть кран, но вдруг заметил, что в раковине лежит полотенце. Поднял его и...
— Вот это да! — ахнул он, удивленно вскинув голову. В позвонках у него опять что-то хрустнуло, он застонал, глянул в зеркало и вдруг завертел головой, радостно смеясь. Все прошло. Этот чертов позвонок встал на место. Неудивительно, что он так дернулся, когда увидел, что лежит в раковине. — А знаешь, малыш, — нежно проговорил он, взяв это в руки, — ты ведь мне жизнь спас!
Он понюхал, осторожно пригубил, сделал глоток и сказал: «Bay!»
Чистое виски, черт подери. Целый стакан — больше полупинты чистого виски.
Он снова отпил, не задаваясь вопросом о происхождении этого чуда. Наплевать, откуда это взялось. Какая разница. Это не подстава, туда ничего не намешали. Реальное стопроцентное виски, провалиться на этом месте. Он уже чувствовал, как в него возвращается жизнь.
— Спаситель, — пробормотал Джеф, вложив в это слово все свои чувства.
Он потягивал виски, пока не осушил стакан на треть. Потом долил его водой доверху. Прихлебнул и подержал виски во рту с видом знатока. Довольно кивнул. «Очень недурно», — подумал он, мысленно поздравив себя с «открытием»; на самом же деле это была известная уловка, издавна практикуемая алкоголиками. Попробовать неразбавленное виски, потом долить водой до прежнего объема, и вкус будет тот же самый. И можно растянуть удовольствие, в известных пределах конечно.
Он отнес стакан в комнату, поплотнее придвинул стул к двери и снова сел на кровать. Закурил и стал неторопливо пить, чувствуя, как к нему возвращаются оптимизм и уверенность в себе, заливая его веселящей и согревающей душу волной.
Он улыбнулся без всякой причины, просто от полноты чувств. Ну, старина, думал он, и распустил же ты нюни. И, главное, без всякого основания. Никто не пытался от тебя отделаться. И Берни, и все другие ребята вели себя отлично. Это, наверное, они подложили ему виски. Сразу надо было сюда идти...
А если не они? Предположим, он начнет их благодарить, а... ну, помимо того, что у него тут слишком мало, чтобы делиться, да он, черт возьми, и не собирается никого угощать, получится не совсем удобно, если это не их рук дело, — они могут расценить это как намек.
Постой, постой, а разве Берни не сказал, какое виски у Холкомов? Сказал! А та марка не такая крепкая.
Значит, это виски из клиники, если он вообще что-то смыслит в этом деле.
Он уже не так крепко сжимал стакан. Из столовой послышался негромкий перезвон, приглашавший к обеду. Он еще больше разжал пальцы, и стакан чуть скользнул вниз; вцепившись в него, он резким движением поднес виски ко рту и сделал большой глоток.
Осталось чуть меньше трети, хватит еще на разок. Джеф поставил стакан под кровать, спрятав его за ножкой. Отбросил стул от двери, слегка пошатнулся, восстановил равновесие и вышел из комнаты.
Доктор Мэрфи всегда ел вместе с пациентами, по крайней мере с теми из них, кто мог добраться до столовой. Привычка эта подчас стоила ему нервов и отрывала от работы, но, тем не менее, приносила определенные плоды. Аппетит или его отсутствие, манера еды — все это давало возможность судить о состоянии пациента. Кроме того, совместная трапеза избавляла алкоголиков от подозрений, что он относится к ним свысока или питается лучше их.
Сегодня за столом собрались все, кроме Сьюзен Кенфилд и, разумеется, Хамфри Ван Твайна; здесь был даже генерал — он держался очень прямо и блистал изысканными манерами, но так трясся, что еле доносил ложку до рта. Док Мэрфи наблюдал за ним краешком глаза. Генерал пошептался с Руфусом и украдкой сунул ему что-то в руку. Через мгновение его чашка с кофе исчезла и перед ним появилась другая. Он выпил, дрожание прекратилось, и он принялся за еду.
Док молча вздохнул. Так нельзя — ведь это, по сути, убийство. Но нужно выбирать: медленное убийство или быстрая смерть от голода. Если у человека осталась лишь одна радость в жизни, пусть даже самая ничтожная, как можно лишать его последнего?
Он оставил эту проблему и перешел к другой, вечной и самой неприятной. Деньги. В душе осуждая себя за это, он стал складывать и вычитать, умножать и делить, в очередной раз все просчитывать, приходя все к тому же неутешительному итогу.
Генерал? От него ничего не получишь, почти ничего. Разве что только на его же лекарства.
Берни Эдмондс? Ничего.
Сьюзен Кенфилд? Не сейчас. После каждого запоя Сьюзи была на мели и в чудовищных долгах. Не сейчас, но нужно-то было именно сейчас.
Холкомы? Да. В самую точку. Они даже могут расщедриться на приличный кредит, который он, без сомнения, никогда не попросит и не примет. Нельзя быть в долгу у алкоголика, которого лечишь. Это неизбежно будет влиять на отношения.
Джеф Слоун? Да.
Ван Твайн?
Доктор Мэрфи резко прервал свои подсчеты. Сделав знак Руфусу, он сказал ему что-то шепотом. Руфус, с любопытством и некоторым облегчением суетившийся рядом с Джефом Слоуном, застыл, пораженный ужасом.
— Я, доктор? Вы хотите, чтобы я кормил этого...
— Да, — отрезал док Мэрфи. — А в чем дело? Вчера ты с радостью там крутился.
— Верно, сэр, но я не крутился рядом с его пастью.
Док поморщился:
— Иди, иди. Он же беспомощен, как ребенок. Сколько можно об этом говорить?
— Да, сэр. Мне-то вы говорили, а вот он, поди, этого не знает?
Мисс Бейкер приподнялась со стула:
— Я могу покормить его, доктор. Я...
— Руфус прекрасно справится. А вы должны напечатать мне истории болезней.
— Но я вполне могу...
— Руфус, — отрывисто бросил доктор Мэрфи. — Иди! И побыстрей!
— Да, сэр. Сразу после обеда, сэр. Как только все...
— Жозефина все сделает без тебя. Давай топай.
И Руфус потопал, удрученно согнув свои могучие плечи. Мисс Бейкер еле слышно извинилась и встала из-за стола. Док хмуро наблюдал, как она идет к его кабинету.
Не очень-то вежливо он себя вел, но надо как-то ее приструнить. Да и нет смысла разводить антимонии, если уж он решил выложить ей все начистоту.
