Соответствующая выдержка из газетной публикации. Вчера утром несколько человек, как было установлено – сельскохозяйственных рабочих, предстало в районном суде перед мистером Лэмпхоллом по обвинению в нарушении общественного порядка и злоумышленном вредительстве. Суперинтендант Клохесси охарактеризовал обвиняемых как шайку праздношатающихся, чьи потасовки на улицах были подлинной чумой всего Рингсенда. Они были проклятьем здешних мест и возмутителями спокойствия, чьи выходки нередко приводили к порче частной и муниципальной собственности. Жалобы на их поведение постоянно поступали от жителей района. В результате последней эскапады были разбиты два окна в трамвае, принадлежащем Объединенной Дублинской трамвайной компании. Представитель компании мистер Куин установил, что причиненный ущерб составил 2 фунта и одиннадцать шиллингов. Заметив, что ни одно цивилизованное общество не может терпеть организованного хулиганства подобного рода, судья приговорил обвиняемых к неделе принудительных работ без права замены штрафом и выразил надежду, что это послужит уроком не только им, но и остальным гулякам. Конец выдержки.
Автобиографическое отступление, часть пятая. В марте погода стояла холодная, с дождем и снегом, опасная для людей с пониженной витальностью. Я старался как можно реже выходить из дома, стараясь по возможности избегать болезней и инфекций, упаковавшись в свою постель. Дядя ударился в посещение хоров и постоянно мычал что-то нескладное на ходу, прилагая все усилия, дабы овладеть искусством вокала. Однажды, производя и его спальне изыскания в надежде обнаружить сигареты, я наткнулся на полицейский шлем из папье-маше, какие используют люди, вступившие на театральную стезю. Отступив от своих прежних привычек, он стал по три раза в неделю вечерами пропадать из дому, временно проявив равнодушие – граничащее с полным безразличием – к моему бренному, телесному и нетленному духовному благополучию. Я решил, что это меня устраивает.
Помнится, что после пропажи части моих ежедневных записей я как-то призадумался над тем, насколько тяжелой была бы для меня утрата всех моих бумаг. Необходимость возвращаться впоследствии к моим досужим литературным композициям всегда вызывала у меня чувство досады и скуки. Это чувство досадливой скуки настолько глубоко укоренилось во мне, что болезненное его присутствие часто становилось невтерпеж. В результате многие из моих коротких работ, даже те, что становились объектом самых лестных панегириков со стороны друзей и знакомых, я никогда не перечитывал сам, да и моя нерадивая память не позволяла вспомнить их содержание достаточно подробно. Торопливые поиски синтаксических неправильностей – единственное, на что я был способен.
Впрочем, что касается данной моей работы, то следующие за пропавшим куском сорок страниц были столь жизненно необходимы для развития задуманного мной хитроумного сюжета, что я посчитал нелишним посвятить одно апрельское утро – время блистательных ливней – тому, чтобы просмотреть их пусть беглым, но критическим оком. Это была счастливая мысль, так как я обнаружил две вещи, повергшие меня, можно сказать, в ужас.
Вещь первая. Необъяснимое нарушение порядка нумерации страниц; отсутствие четырех страниц неустановленного содержания.
Вещь вторая. Непостижимый пропуск одного из четырех ложных ходов, диктуемых ветвящимся сюжетом, вкупе с нехваткой контекстуального единства и общей невыдержанности стиля.
Эти открытия надолго стали причиной моей озабоченности, и именно к ним вновь и вновь обращалась моя мысль в паузах, возникавших в ежедневных разговорах с друзьями и знакомыми. Не желая спрашивать постороннего совета, я решил – и, возможно, не лучшим образом – вымарать большой кусок повествования и вместо него дать резюме (или краткое содержание) описанных в нем событий – средства, к которому часто прибегают газетчики, чтобы избежать хлопот и издержек, связанных с перепечаткой последних частей газетных сериалов. Вот это резюме:
Резюме, синопсис, или краткий обзор предшествующих событий, Сделанный исключительно ради Новых Читателей.
Дермот Треллис, эксцентричный романист, решает написать благотворную книгу о последствиях греховных поступков, для чего создает
Пуку Фергуса Мак Феллими, ирландского злого духа в человечьем обличье, наделенного колдовской силой. Он, в свою очередь, создает
Джона Ферриски, развращенного до мозга костей типа, чья задача – не давать покоя женщинам и все время вести себя неприлично. Посредством магии Треллис внушает ему отправиться вечером в Доннибрук, где он должен встретить и растлить
Пегги, горничную. Встретив Пегги, Ферриски крайне изумлен, когда она признается ему, что Треллис уже спит и что на ее невинность уже покушался некий пожилой мужчина, далее появляющийся под именем
Финна Мак Кула, легендарного персонажа, нанятого Трсллисом из-за достопочтенной внешности и внушающего уважение житейского опыта, чтобы выступать в роли отца девушки, который подвергает ее телесным наказаниям за попытки преступить законы нравственности; а также, что на ее невинность покушался некто
Пол Шанахэн, еще один человек, нанятый Треллисом на роли второго плана, а также курьера и т. д. и т. п. Стоя на обочине, Пегги и Ферриски заводят долгий разговор, в котором она открывает ему, что волшебство Треллиса теряет силу, стоит ему уснуть, и что Финн и Шанахэн пользуются этим, чтобы навещать ее, потому что никогда не осмелились бы бросить вызов Треллису, когда тот бодрствует. Затем Ферриски интересуется, уступила ли она их домогательствам, на что девушка отвечает, что в общем-то нет. Услышав это, Ферриски хватает Пегги, и вскорости оба понимают, что влюбились друг в друга с первого взгляда. Они договариваются вести добродетельную жизнь, лишь притворяясь аморальными персонажами, якобы совершающими безнравственные поступки, допускающими безнравственные мысли и выражения, которых Треллис добивается от них, грозя им самыми суровыми карами. Кроме того, они договариваются, что первый, кому удастся избавиться от злых чар, дождется второго, чтобы при первой же возможности сочетаться браком. Между тем Треллис, дабы показать, как злонамеренный человек может смешать высшие и низшие проявления человеческой натуры в рамках одной истории, создает прекрасную и утонченную девушку
Шейлу Ламонт, чей брат
Энтони Ламонт, уже нанятый Треллисом затем, чтобы нашелся некто, кто мог бы просить у Джона Ферриски сатисфакцию за поруганную честь Шейлы, – что было предусмотрено сюжетом. Треллис создает мисс Ламонт в своей спальне и настолько ослеплен ее красотой (естественно, красотой, наиболее близкой его сердцу), что, совершенно позабывшись, сам набрасывается на нее. Между тем Ферриски возвращается в гостиницу «Красный Лебедь», где живет Треллис, и убеждает всех, кто на него работает, продолжать жить там же. Он (Ферриски) полон решимости и дальше притворяться, что преданно исполняет уготованную ему миссию. А теперь прошу читать дальше.
Следующий отрывок из Рукописи. Oratio recta. Сжимая ключ в своей дряблой нервной руке, он открыл входную дверь и снял ботинки, два раза быстро подпрыгнув на одной ноге. Потом прокрался по лестнице вверх, по-кошачьи бесшумно переступая ногами в носках из высококачественной шерсти. За дверью Треллиса, когда он проходил мимо, царили тьма и сон. Увидев, что из-под двери Шанахэна пробивается свет, он тихо поставил ботинки на пол и потянул за ручку.
– Наш бравый Ферриски, – сказал Шанахэн.
В комнате был сам Шанахэн, устроившийся перед камином вытянув ноги, слева от него Ламонт и смутно различимый седобородый старик, сидевший на кровати, опираясь на клюку и пристально глядя своими старыми глазами на красные языки пламени, как человек, чьи мысли витают где-то в далеком древнем мире, если не в мире ином.
– А вы быстро обернулись, – сказал Ламонт.
– Закройте дверь, – перебил его Шанахэн, – но прежде убедитесь, что вы в комнате. Закрывайте дверь и располагайтесь в кресле, мистер Ф. Что ж, вы и вправду скоро управились. А вы двигайтесь сюда, мистер Л.
– Ну, я бы не назвал это профессией, – томно произнес Ферриски. – Нельзя сказать, чтобы я был обречен на это пожизненно.
– Нет, конечно, нет, – ответил Ламонт. – Вы совершенно правы.
– Не беспокойтесь, – с состраданием в голосе протянул Шанахэн, – у вас еще все впереди. Не волнуйтесь, мы нам подыщем работенку, верно, мистер Ламонт?
– Уж позаботимся, чтоб за глаза и за уши хватило, – подхватил Ламонт.
– Вы оба очень порядочные люди, – сказал Ферриски.
