4 сентября Елена Сергеевна записала: «…В этот же вечер у нас чтение „Дон Кихота“ — Вильямсы, Николай Эрдман, Дмитриев с Мариной (новая его жена).
М. А. выверил на чтении пьесу, будет делать сокращения, есть длинноты…»
Об этом чтении прослышали вахтанговцы, попросили почитать. 4 сентября в полночь пришли Горюнов, Куза, Симонов, Ремизов. «Видимо, понравилось, — записывает Елена Сергеевна. — В некоторых местах валились от хохоту (янгуэсы, бальзам). Но тут же и страхи: как пройдет? Под каким соусом подать? Да как начальство посмотрит?..»
После этого — звонки из Вахтанговского театра: с просьбой прочитать пьесу труппе театра. Булгаков решительно отказался: «Пусть рассматривают экземпляр и дают ответ».
9 сентября: «Переписка „Дон Кихота“ закончилась, экземпляр выдан курьеру из Вахтанговского театра».
12 сентября: «Вчера было чтение вахтанговцам, у нас. Были: Захава, — Глазунов, Рапопорт, Орочко, Козловский и Горюнов, — который пришел ко второй половине пьесы.
Неожиданно появились братья Эрдманы.
Очень хорошо слушали Орочко, Рапопорт, Захава. Пьеса, видимо, очень понравилась.
— Но кто же может поставить? — говорит Орочко, — здесь нужен громадный режиссер. Надо Мейерхольда просить.
— Вещь замечательная, — сказал Рапопорт, — но при чем тут Мейерхольд? (Он даже насупился).
Борис Эрдман сказал, что для художника — мечта сделать эту пьесу».
20 сентября: «Сегодня утром пришел Акимов, сказал, что вахтанговцы совершенно очарованы „Дон Кихотом“. Он хочет прочесть. Расхвалил свой театр (комедии?).
Прочитал пьесу тут же, сказал, что сейчас ничего не будет говорить, а вечером — надо, чтобы все осело. Позвонил вечером, по словам М. А., разговор был утомительный и нудный. С одной стороны он чего-то не понял, а чего — неизвестно. Но с другой стороны хочет ставить, просит прислать экземпляр пьесы в Ленинград, в дирекцию, и не заключать договора ни с одним ленинградским театром, не предупредив их».
27 сентября «Литературная газета» опубликовала статью Горюнова о репертуаре Вахтанговского театра: в конце статьи упоминание о том, что театр собирается ставить «Дон Кихота» М. Булгакова.
1 октября позвонил Куза и сообщил, что «Дон Кихота читали в надлежащих местах (где?!) и он очень понравился».
18 октября: пьеса была в Реперткоме, теперь находится в ЦК В КП.
22 октября: «Куза по телефону: они возятся с „Дон Кихотом“.
Письмо М. А. их взволновало и они стараются показать, что они яростно хлопочут о проведении этой пьесы.
Ванеева — о том же и о том, что в Реперткоме она произвела благоприятное впечатление.
М. А.:
— Мне не нужны одобрительные отзывы о моей пьесе, мне нужна бумага — разрешена эта пьеса или нет.
Опять Куза:
— 28-го надо ехать в Репертком вместе, разговаривать.
М. А. мне:
— Ох, будет мука мученическая с двух сторон. Репертком будет стараться не дать разрешительной бумаги, а Куза будет стараться испортить пьесу нелепыми вставками.»
29 октября: «Куза — опять с комплиментами по поводу „Дон Кихота“: страшно нравится всем… профессор Дживилегов в восторге….»
5 ноября позвонил В. В. Куза и сообщил, что «Дон Кихот» разрешен Главреперткомом и Комитетом по делам искусств. Булгаков пообещал: как только он получит разрешительную бумагу, так тут же прочитает пьесу труппе..
9 ноября получили из Вахтанговского театра бумагу — «Дон Кихот» разрешен Реперткомом.
10 ноября: «Днем — в два часа было назначено чтение в Вахтанговском театре. Встретили М. А. долгими аплодисментами. Слушали около ста человек. Слушали хорошо. Вся роль Санчо, — эпизод с бальзамом, погонщики — имели дикий успех. Хохотали до слез, так что приходилось иногда М. А. прерывать чтение.
После конца — еще более долгие аплодисменты. Потом Куза встал и торжественно объявил: „Все!“, то есть, что никаких обсуждений. Этот сюрприз был ими явно подготовлен для М. А.»
Через несколько дней состоялась встреча с руководителями Реперткома, которые высказали пожелания по доработке пьесы. «—Я на этих днях сократил пьесу на 15 страниц», «и Мерингоф остался с раскрытым ртом».
Но Булгаков и без пожеланий Реперткома продолжал работать над пьесой. Так возникли третья и четвертая редакции «Дон Кихота».
27 декабря пьеса поступила в Репертком, а 17 января 1939 года разрешение наконец-то было получено. Театр включил пьесу в план работы на 1939 год.
Однако постановка «Дон Кихота» затягивалась… Время диктовало свой репертуар, «Дон Кихот» мог и подождать. Вроде бы все началось, как было задумано: газеты «Советское искусство» и «Рабочая Москва» сообщили, что театр приступил к репетициям. Но вскоре выяснилось, что необходимо было срочно поставить пьесу Алексея Толстого «Путь к победе», в которой действовали Ленин и Сталин. Какой уж тут Дон Кихот…
И Булгаков с горечью писал Вересаеву: «У меня нередко возникает желание поговорить с Вами, — но я как-то стесняюсь это делать, потому что у меня, как у всякого разгромленного и затравленного литератора, мысль все время устремляется к одной мрачной теме о моем положении, а это утомительно для окружающих.
Убедившись за последние годы в том, что ни одна моя строчка не пойдет ни в печать, ни на сцену, я стараюсь выработать в себе равнодушное отношение к этому. И, пожалуй, я добился значительных результатов.
Одним из последних моих опытов явился „Дон Кихот“ по Сервантесу, написанный по заказу вахтанговцев. Сейчас он и лежит у них и будет лежать, пока не сгниет, несмотря на то, что встречен ими шумно и снабжен разрешающею печатью реперткома.
В своем плане они его поставили в столь дальний угол, что совершенно ясно — он у них не пойдет. Он, конечно, и нигде не пойдет. Меня это нисколько не печалит, так как я уже привык смотреть на всякую свою работу с одной стороны — как велики будут неприятности, которые она мне доставит? И если не предвидится крупных, и за это уже благодарен от души….» (Письма, с. 464–465).
Премьера «Дон Кихота» в Вахтанговском театре состоялась 8 апреля 1941 года. А до этого, 13 марта 1941 года, была премьера в государственном академическом театре им. Пушкина, где главные роли сыграли Николай Черкасов и Б. Горин-Горяинов.
Впервые же пьеса была сыграна 27 апреля 1940 года в театре им. А. Н. Островского в городе Кинешме, затем в конце января 1941 года — в театре драмы города Петрозаводска.
Из статей о пьесе «Дон Кихот» следует отметить несколько работ О. Д. Есиповой: О пьесе М. Булгакова «Дон Кихот» (Из творческой истории) опубликованной в сборнике «Проблемы театрального наследия» М. А. Булгакова, Л., 1987; «Пьеса „Дон Кихот“ в кругу творческих идей М. Булгакова» — в сборнике «М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени», а главное: подготовка текста и комментарии в 4 томе Собрания сочинений в пяти томах, М., Художественная литература, 1990. Есть интересные наблюдения и у Яновской, Рудницкого, Чудаковой и др.
Впервые опубликована в сборнике: Михаил Булгаков. Пьесы. М., Искусство, 1962; затем в сборнике: Михаил Булгаков. Драмы и комедии. М., 1965; затем — в сборнике: Михаил Булгаков. Пьесы. М., Советский писатель, 1986. Составители: Белозерская Любовь Евгеньевна, Ковалева Ирина Юрьевна.
Публикуется по расклейке книги: Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита. Романы, пьесы. М.,Современник, 1991. Составитель и автор вступительной статьи В. В. Петелин.
Кроме того, прочитаны тексты, хранящиеся в ОР ГРБ, фонд 562, к. 14, ед. хр. 3, 6.
В Отделе рукописей РГБ хранится автограф первой и второй редакции либретто для оперы (по новелле Г. де Мопассана «Мадемуазель Фифи»). Начал работу над либретто 23 сентября, закончил в декабре 1938 года. Над третьей редакцией либретто работал с 8 января по 26 марта 1939 г.
Публикуется расклейка либретто из книги: Булгаков М. А. Кабала святош. М., Современник, 1991, сверенная с машинописью третьей редакции с сокращениями, хранящейся в ОР РГБ, ф. 562, к. 16, ед. хр. 15.
Музыку оперы Большой театр поручил писать популярному в то время И. Дунаевскому, который в одном из интервью определил замысел как «гимн патриотизму народных масс, неугасимому и неукротимому народному духу и величию» (Ленинградская правда, 26 декабря 1938 года).
«Как драматическое произведение „Рашель“ выстроена на развитии патриотической идеи, — писала Ю. В. Бабичева, — хотя и не совсем так, как обещал в интервью „Ленинградской правде“ соавтор-композитор („гимн патриотизму народных масс“). Это психологическая драма, содержанием которой стало движение, развитие, апофеоз возвышающего и очищающего душу чувства любви к своему отечеству». В основу конфликта заложен своего рода парадокс: взрыв благородных чувств, вылившийся в благородный поступок, происходит в душе, казалось бы, совсем погашенной цинизмом профессии. Закономерность этого «парадокса» драматург-либреттист в отличие от новеллиста Мопассана тщательно обосновывает и предшествующей картиной в доме мадам Телье, и последующей сценой в доме Шантавуана. Здесь Рашель гневно обличает благородного аббата за бездействие и за колебания, которые он испытывает, сомневаясь, можно ли оказать помощь патриотке со столь безнравственным родом занятий. Она грозит священнику: «Они меня повесят! И я качнуся, как язык на колокольне, — ударю в медь и прокричу о том, что я — одна, ничтожное, порочное созданье, одна вступилась за поруганную честь моей страны! Потом затихну, и вы увидите висящий неподвижно груз!..» (См.: межвузовский сборник научных трудов «Время и творческая индивидуальность писателя». Вологда, 1990, с. 102).
