И правда, как?
Некоторые события указывали на то, что в коттедже, по всей видимости, предстоит ремонт или какие-то переделки. Но при чем тут Джеффри (который к тому же был уведомлен о необходимости выехать) и что привело Эстер Детридж в столь бурное волнение — проникнуть в эти тайны было невозможно.
Анна отпустила девушку, отблагодарив ее маленьким подарком и несколькими теплыми словами. При других обстоятельствах эти необъяснимые действия серьезно бы ее встревожили. Но сейчас ее голова была занята другими, более насущными проблемами. Из второго письма Бланш (которое ей передала Эстер Детридж прошлым вечером) она узнала, что сэр Патрик проявляет настойчивость и что сегодня он и его племянница намерены прибыть в коттедж, каковы бы ни оказались последствия.
Анна раскрыла письмо, пробежала его глазами второй раз. Строки, относившиеся к сэру Патрику, гласили следующее:
«Дорогая, ты и представить себе не можешь, какой интерес к твоим делам проявляет дядя. Хотя ему не в чем себя упрекнуть — в отличие от меня, ибо именно я, как ни больно это сознавать, являюсь причиной принесенной тобой жертвы, — по поводу твоего положения он пребывает в не меньшем, чем я, отчаянии и тревоге. Мы говорим только о тебе. Вчера вечером он сказал, что во всем мире не найдется никого тебе под стать. Представляешь, услышать такое из уст человека, который так и примечает женские недостатки, который в разговорах с женщинами так остер на язык! Он взял с меня слово держать все в тайне; но я должна рассказать тебе еще кое о чем, строго между нами. Когда лорд Холчестер объявил, что его брат не согласен с тобой разъезжаться, дядя был просто вне себя от ярости. Если через несколько дней в твоей жизни не наступит перемены к лучшему, сэр Патрик найдет способ — законный или нет, ему все равно — вызволить тебя из отвратительного положения, в каком ты оказалась, и Арнольд (с моего одобрения) ему в этом поможет. Насколько мы понимаем, тебя так или иначе держат там под усиленной охраной. Сэр Патрик уже готовит пункт наблюдения неподалеку от коттеджа. Вчера вечером он и Арнольд обошли коттедж со всех сторон и с помощью ключника обследовали дверь в тыльной стене, окружающей сад. Можешь не сомневаться, что вскоре тебе расскажет об этом кое-что еще сам сэр Патрик. Умоляю тебя, при встрече с ним не подавай вида, что тебе это уже известно! Он не посвящает меня во все свои замыслы, но посвящает в них Арнольда, а значит, и меня. Ты увидишь нас (моего дядю и меня) завтра, вопреки желанию грубого себялюбца, который держит тебя взаперти. Арнольда с нами не будет; он может не сдержаться (и сам это признает). Мужайся, любовь моя! В этом мире есть два человека, которым ты безмерно дорога и которые преисполнены решимости вернуть тебе принесенное в жертву счастье. Один из них — я, а другой (только заклинаю тебя держать в секрете и это!) — сэр Патрик».
Поглощенная письмом, равно как и столкновением противоречивых чувств, какие оно вызвало, — лицо заливалось краской, когда ее мысли обращались в себя самое, и снова тускнело, когда она вспоминала о предстоящем визите, — Анна была возвращена к действительности повторным появлением служанки, пришедшей с докладом. Оказалось, что в коттедже находится мистер Спидуэлл и сейчас он ожидает ее внизу.
Врача она застала в гостиной, одного. Он извинился, что потревожил ее в такой ранний час.
— У меня не было возможности прибыть в Фулем вчера, — объяснил он, — а сегодня с утра у меня прием пациентов, но я не мог не исполнить просьбу лорда Холчестера и приехал сюда пораньше. Я только что осмотрел мистера Деламейна и испросил его разрешения переговорить с вами о его здоровье.
Анна взглянула в окно и увидела Джеффри, с трубкой во рту — не в садике в глубине двора, как обычно, а у фасада коттеджа, откуда ему было легко следить за калиткой.
— Он болен? — спросила она.
— Болен, и весьма серьезно, — отвечал мистер Спидуэлл. — Иначе я не стал бы беспокоить вас этим разговором. Мой профессиональный долг предупредить вас как его жену — здоровье его в опасности. В любую минуту его может разбить паралич. Единственный путь к спасению, — но, вынужден сказать, не гарантирующий исцеления, — принудить его без малейших отлагательств изменить его нынешний образ жизни.
— В каком-то смысле ему придется его изменить, — заметила Анна. — Домовладелица уведомила его, что он должен отсюда выехать.
На лице мистера Спидуэлла отразилось удивление.
— Видимо, домовладелица забрала свои слова обратно, — сообщил он. — Во всяком случае, мистер Деламейн, когда я порекомендовал ему сменить обстановку, сказал мне весьма недвусмысленно: у него на сей счет свои соображения, и он намерен остаться здесь.
(Еще одно событие в ряду необъяснимых! Эстер Детридж — женщина, которую не проймешь ничем, — вдруг меняет свое решение!)
— Итак, переезд отпадает, — продолжал врач. — И посему я склонен предложить другие меры профилактического свойства. Их две. По всей видимости, мистер Деламейн (хотя сам он это отрицает) страдает от какой-то душевной тревоги. Нужно помочь ему от нее избавиться. В вашей ли это власти?
— Мистер Спидуэлл, назвать причину этой тревоги и то не в моей власти.
Врач кивнул и продолжал:
— Во-вторых, его необходимо предостеречь от употребления спиртного. Он признает, что позавчера вечером принял явно завышенную дозу. При его состоянии здоровья спиртное в буквальном смысле слова означает смерть. Если он и впредь будет заглядывать в бутылку — простите что говорю без обиняков, но дело слишком серьезно, чтобы ходить вокруг да около, — если он и впредь будет заглядывать в бутылку, жизнь его не будет стоить и гроша. Вы можете уберечь его от спиртного?
Анна ответила печально и просто:
— Я не имею на него никакого влияния. Условия, на которых мы здесь живем…
Мистер Спидуэлл тактично прервал ее.
— Понимаю, — сказал он. — По пути домой я заеду к его брату. — Минуту он пристально смотрел на Анну. — Вы и сама не в добром здравии, — заключил он. — Могу ли я вам чем-то помочь?
— Пока я живу моей теперешней жизнью, мистер Спидуэлл, мне не поможет даже ваше искусство.
Врач отбыл. Анна поспешила подняться наверх, пока Джеффри не вошел в коттедж. Увидеть человека, загубившего ее жизнь, наткнуться на мстительную ненависть, которая прячется в его глазах в тот момент, когда ему вынесен смертный приговор, — это было тяжкое, невыносимое испытание для ее утонченной натуры.
Утро тянулось час за часом, а Джеффри и не пытался с ней связаться. Еще страннее выглядело отсутствие Эстер Детридж. Пришла служанка, чтобы попрощаться, и уехала в деревню. Вскоре до слуха Анны донеслись какие-то звуки с другой стороны коридора. Она услышала, как стучит молоток, как двигают тяжелую мебель. Видимо, в свободной комнате уже начался загадочный ремонт.
Она подошла к окну. Приближался час, когда можно было ожидать, что сэр Патрик и Бланш попытаются повидать ее.
Она обратилась к письму в третий раз.
На сей раз оно дало ей новую пищу для размышлений. Решительные меры, тайно предпринятые сэром Патриком, означают ли они, что он не просто сочувствует ей, но и встревожен? Неужели он полагает, что закон бессилен вызволить ее из беды, взять под свою защиту? Похоже, так оно и есть. Предположим, она вольна пойти к судье и поделиться с ним (если это возможно выразить словами) смутным предчувствием опасности, не отпускавшим ее, какие доказательства она предъявит, чтобы убедить незнакомого человека? Все говорит в пользу ее мужа. Свидетели подтвердят, что в их присутствии он обращался к ней со словами примирения. Из показаний его матери и брата станет ясно, что он предпочел принести в жертву свои финансовые интересы, лишь бы не расставаться с женой. У нее просто нет доводов, какие могли бы оправдать чье-либо вмешательство в дела супругов. Неужели сэру Патрику ясно именно это? И неужели рассказ Бланш о том, что замышляют сэр Патрик с Арнольдом, означает одно: отчаявшись, они пытаются взять закон в свои руки? Чем больше Анна об этом думала, тем больше ей казалось: да, все обстоит именно так.
Мысли ее текли по этому руслу, когда у калитки зазвенел колокольчик.
Шум в свободной комнате внезапно прекратился.
Анна выглянула в окно. По ту сторону стены виднелась крыша экипажа. Прибыли сэр Патрик и Бланш. После паузы в саду появилась Эстер Детридж и пошла к зарешеченному отверстию в калитке. Анна услышала голос сэра Патрика, четкий и решительный. Все, сказанное им, достигло ее ушей через открытое окно.
— Будьте так любезны передать эту карточку мистеру Деламейну. Скажите, что я побывал в Холчестер-хаусе и хочу кое-что ему передать, но только лично.
Эстер Детридж вернулась в коттедж. Последовала новая, на сей раз более затяжная пауза. Затем в саду, с ключом в руках появился сам Джеффри. Отпер калитку. Сердце Анны бешено заколотилось — что-то сейчас будет?
