Ситуация оставалась напряженной, но, к счастью, не успел доктор договорить, как огромный серебристо-серый лимузин бесшумно подрулил к стадиону.
— Какая удача! Вот и миссис Бест-Четвинд.
В три прыжка доктор подскочил к автомобилю, но его опередил ливрейный лакей. Он отворил дверцу, и из машины вышел высокий молодой человек в сером костюме в обтяжку. За ним, словно первое дуновение парижской весны, выпорхнула миссис Бест-Четвинд: туфли крокодиловой кожи, шелковые чулки, шиншилловый палантин, маленькая черная шляпка с пряжкой из платины, усыпанной бриллиантами, и высокий голос, который нередко можно слышать в отелях «Ритц» от Нью-Йорка до Будапешта.
— Решила захватить с собой Чоки, вы не против, доктор? — осведомилась она. — Чоки обожает спорт.
— Еще как! — подтвердил Чоки.
— Драгоценнейшая миссис Бест-Четвинд… — начал было доктор. Он пожал ручку в перчатке и на мгновение осекся, не находя слов, приличествующих моменту, ибо тот, кого миссис Бест-Четвинд представила как Чоки, — прекрасно сложенный и одетый с иголочки — был негром.
Глава 9
СПОРТИВНЫЙ ПРАЗДНИК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В шатре, где происходило чаепитие, все радовало глаз. Длинный стол в центре был покрыт белоснежной скатертью. Через равные промежутки на нем стояли вазы с цветами, а между ними разместились тарелки с пирожными и бутербродами, кувшины с крюшоном и лимонад. Чуть дальше, возле пальм в кадках, четыре служанки-валлийки в чистеньких фартучках и наколках разливали чай. Еще дальше, за ними, сидел мистер Прендергаст с бокалом крюшона в руке и в парике набекрень. При появлении гостей он судорожно приподнялся, отвесил неловкий поклон и рухнул на стул.
— Мистер Пеннифезер, — окликнула Поля Динги. — Передайте, пожалуйста, гостям бутерброды с foie gras. Но детям и капитану Граймсу не давайте.
— А мне, бедненькой, бутербродик? — капризно протянула Флосси, когда Поль проходил мимо нее.
Филбрик, который, судя по всему, тоже считал себя гостем, увлеченно обсуждал собачьи бега с Сэмом Клаттербаком.
— Почем сегодня негры? — спросил он Поля, получая от него бутерброд.
— Прямо-таки душа поет, когда видишь, как весело нашему Пренди, — сказал Граймс. — Напрасно он только мальчишку подстрелил.
— По его виду я бы никак не сказал, что ему весело, — возразил Поль. — Вообще, сегодня у нас все идет шиворот-навыворот.
— А ты не отлынивай, дружище, работай. Как бы не было беды.
Граймс знал, что говорил. Появление миссис Бест-Четвинд хоть и положило конец дебатам по поводу забега, но ситуация оставалась напряженной: угли обиды продолжали тлеть. Общество раскололось на два враждебных лагеря. В одном углу сосредоточились викарий, Периметры, Тангенс, полковник Сайдботтом и Хоуп-Брауны, в другом углу — семеро Клаттербаков, Филбрик, Флосси и кое-кто из родителей, которым уже успело нагореть от леди Периметр. О забеге разговоров не заводили, но в глазах у противников полыхала готовность отплатить за поруганную спортивную честь и втоптанную в грязь справедливость. Прочие гости, делая вид, что ничего не произошло, усиленно угощались чаем в обществе Динги. Только миссис Бест-Четвинд и ее спутник совершенно не подозревали о разгоревшихся страстях. В сложившихся обстоятельствах их мнение могло оказаться решающим: с негром или без оного, миссис Бест-Четвинд оставалась непререкаемым авторитетом.
— Какая жалость, доктор Фейган, что мы опоздали на забеги, — говорила она. — Но мы ужасно медленно ехали. Здесь столько церквей, а Чоки не может проехать спокойно мимо старинного собора. Мы все время останавливались. Он просто без ума от старины, верно, радость моя?
— Вот именно! — сказал Чоки.
— Как вы относитесь к музыке? — осведомился доктор.
— Ты слышишь, малышка? — сказал Чоки. — Он меня спрашивает, как я отношусь к музыке! Очень даже неплохо — вот как.
— Он играет просто божественно, — сообщила миссис Бест-Четвинд.
— Как ты думаешь, он слушал мои новые пластинки?
— Наверное, нет, мой золотой.
— Так пусть он их послушает, и тогда ему сразу станет ясно, как я отношусь к музыке.
— Не надо так расстраиваться, моя радость. Пойдем, я познакомлю тебя с леди Периметр. У этого ангела комплекс неполноценности, — пояснила миссис Бест-Четвинд. — Обожает общаться с аристократами, верно, солнышко?
— Вот именно, — сказал Чоки.
— Что за наглость — приехать сюда с негром, — сказала миссис Клаттербак. — Она нас всех оскорбила.
— Лично я против негров ничего не имею, — отозвался Филбрик, — а вот китайцев не выношу, что правда, то правда. Дружка у меня ухлопали — ножом по горлу, — и привет!
— Боже праведный! — ахнула Клаттербакова гувернантка. — Это, наверное, случилось во время Боксерского восстания?
— Да нет, — ухмыльнулся Филбрик. — Субботним вечером на Эджвер-роуд. Обычное дело!
— О чем это дядя рассказывает? — затеребили гувернантку младшие Клаттербаки.
— Так, ничего особенного. А ну-ка, мои хорошие, кто хочет еще пирожное?
Малыши не заставили себя долго упрашивать и убежали, но впоследствии выяснилось, что перед отходом ко сну, когда девочка, стоя на коленках, читала молитву, братик прошептал ей на ухо: «Ножом по горлу и привет!» — так что еще долгое время мисс Клаттербак вздрагивала при виде автобуса с табличкой «Эджвер-роуд».
— У меня есть приятель в Саванне[12], — взял слово Сэм Клаттербак, — так я от него такого понаслушался о неграх… Не при дамах будь сказано, они совершенно не умеют себя сдерживать… Понимаете, что я хочу сказать?
— Страсти-то какие! — ужаснулся капитан Граймс.
— А я про что! Главное, даже и винить-то их за это нельзя. Так уж они устроены. Животные инстинкты, одним словом. Я лично так считаю — подальше от них надо!
— Это точно! — согласился Клаттербак-папа.
— Только что у меня состоялся презагадочный разговор с дирижером вашего оркестра, — пожаловался Полю лорд Периметр. — Он спросил меня, не хотел бы я познакомиться с его свояченицей; я сказал, что ничего не имею против, на что он сообщил, что обычно берет за это фунт, но для меня готов сделать скидку. Как вы полагаете, милейший Пеннифут, что он все-таки имел в виду?
— Не нравится мне этот негритос, и все тут, — говорил викарию полковник Сайдботтом. — Я их знаю как облупленных еще по Судану. Отличные, доложу я вам, враги и отвратительные союзники. Пойду-ка потолкую в миссис Клаттербак. Откровенно говоря, леди П. хватила через край. Я, правда, забега не видел, но всему, согласитесь, есть свои границы…
— Репа дождя не любит, — говорила леди Периметр.
— Не любит, не любит, — поддакивала миссис Бест-Четвинд. — А в Англию вы надолго?
— Мы все время живем в Англии, — отвечала леди Периметр.
— Не может быть! Это просто прелестно… Но ведь здесь такая дороговизна, вы не находите?
На эту тему леди Периметр могла говорить часами, но присутствие миссис Бест-Четвинд вдохновляло ее явно меньше, нежели общество полковницы Сайдботтом или супруги викария. С людьми побогаче леди Периметр чувствовала себя неуютно.
— Послевоенные трудности, — кратко ответствовала она. — А как поживает Бобби Пастмастер?
— Совсем спятил, — сообщила миссис Бест-Четвинд. — К тому же они с Чоки что-то не очень поладили. Вам Чоки понравится. Он просто влюблен во все английское. Мы уже осмотрели все соборы, а теперь начинаем знакомиться с загородными особняками. Кстати, собираемся заглянуть и к вам в Тангенс.
— Милости просим. Теперь мы, правда, все больше в Лондоне… А какие соборы, мистер Чоки, произвели на вас наибольшее впечатление?
— Видите ли, — внесла поправку миссис Бест-Четвинд. — Это я называю его Чоки. А вообще эту прелесть зовут мистер Себастьян Чолмондлей.
— Все произвели впечатление, — ответил мистер Чолмондлей. — Все до одного. Когда я гляжу на собор, у меня внутри все поет. Обожаю культуру. Вы-то думаете — раз ты негр, то тебе на все, кроме джаза, наплевать. Да весь джаз в мире ничто перед одним камнем старинного собора!
— Это он серьезно, — вставила миссис Бест-Четвинд.
— Вы так интересно рассказываете, мистер Чолмондлей… В детстве я жила недалеко от собора в Солсбери, но таких сильных чувств, признаться, не испытывала, хотя джаз я и вовсе не переношу.
— Собор в Солсбери представляет, леди Периметр, несомненную историческую ценность, но, на мой взгляд, в архитектурном отношении собор в Йорке утонченнее.
— Ах ты мой архитектор! — воскликнула миссис Бест-Четвинд. — Так бы тебя и съела.
— Вы, наверное, впервые в английской школе? — осведомился доктор.
— Ну да, впервые! Расскажи-ка, пупсик, где мы с тобой побывали.
— Мы осмотрели все школы, даже самые новые. И знаете, новые ему понравились больше.
