Мамаша Кураж. Тот самый старик, который чуть не купил мой фургон?
Иветта. Нет, его старший брат.
Мамаша Кураж. Тебе очень идет. Хоть один человек чего-то добился в войну.
Иветта. Всякое бывало: сначала хорошо, потом плохо, потом опять хорошо.
Мамаша Кураж. Не будем поминать лихом полковников, у них денег куры не клюют.
Полковой священник (повару). На вашем месте я бы снова обулся. (Иветте.) Вы обещали сказать все, что вы думаете об этом господине, госпожа полковница.
Повар. Иветта, не склочничай здесь.
Мамаша Кураж. Это мой друг, Иветта.
Иветта. Это и есть Питер с трубкой.
Повар. Долой клички! Моя фамилия Ламб.
Мамаша Кураж (смеется). Питер с трубкой! От которого бабы с ума сходили! Знаете, я сохранила вашу трубку.
Полковой священник. И покуривала ее!
Иветта. Просто счастье, что я могу вас предостеречь. Это самый гнусный из всех, кто разгуливал по берегам Фландрии. Ему бы пальцев не хватило перечесть женщин, которых он сделал несчастными.
Повар. Это было давно. Теперь это уже дело прошлое.
Иветта. Встань, когда с тобой разговаривает дама! Как я любила этого человека! А у него тогда же была еще одна черненькая — такая кривоногая, ее он, конечно, тоже сделал несчастной.
Повар. Ну, тебя-то я сделал скорее счастливой, как я погляжу.
Иветта. Замолчи, развалина несчастная! Берегитесь его, такой и дряхлый опасен!
Мамаша Кураж (Иветте). Пойдем со мной, мне нужно сбыть эти вещи, пока не упали цены. Может быть, ты сумеешь мне помочь в полку, у тебя связи. (Кричит в фургон.) Катрин, церковь отменяется, я иду на рынок. Если тут придет Эйлиф, дайте ему выпить. (Уходит с Иветтой.)
Иветта (уходя). Подумать только, что из-за этого человека я когда-то сбилась с пути! Только благодаря счастливой звезде мне снова удалось подняться. Но что я положила конец твоим проделкам, это мне еще на том свете зачтется, Питер с трубкой.
Полковой священник. Основой для нашей беседы, по-моему, может служить изречение: «Бог долго ждет, да больно бьет». А вы отказываете мне в остроумии!
Повар. Мне не везет. Сказать по правде, я рассчитывал на горячий обед. Я изголодался, а теперь они говорят про меня, и она получит обо мне неверное представление. Думаю, что мне лучше исчезнуть до того, как она вернется.
Полковой священник. Я тоже так думаю.
Повар. Мир мне уже снова осточертел. Человечество должно погибнуть от огня и меча, оно с пеленок греховно. Хотел бы я сейчас жарить командующему — бог его знает, где он теперь, — жирного каплуна, а к каплуну бы горчичного соуса и немного моркови.
Полковой священник. Красной капусты. К каплуну — красной капусты.
Повар. Это верно. Но он любил морковь.
Полковой священник. Ничего он не смыслил.
Повар. Вы жрали у него за обе щеки.
Полковой священник. С отвращением.
Повар. Все равно, признайте, что это были не такие уж плохие времена.
Полковой священник. Может быть, придется и признать.
Повар. После того как вы назвали ее гиеной, здесь вам уже не дождаться лучших времен. Куда это вы уставились?
Полковой священник. Эйлиф!
Входит Эйлиф, за ним идут конвоиры. На Эйлифе наручники, он бледен как мел.
Что с тобой?
Эйлиф. Где мать?
Полковой священник. Ушла в город.
Эйлиф. Я слышал, что она здесь. Мне разрешили повидаться с ней.
Повар (солдатам). Куда вы его ведете?
Солдат. Лучше бы ему туда не идти.
Полковой священник. Что он сделал?
Солдат. Ворвался в дом к крестьянину. Хозяйка приказала долго жить.
Полковой священник. Как же ты мог сделать такое?
Эйлиф. Я и до этого ничего другого не делал.
Повар. Но сейчас мир.
Эйлиф. Замолчи. Можно мне посидеть, пока она придет?
Солдат. У нас нет времени.
Полковой священник. Во время войны его за это превозносили, он сидел по правую руку от командующего. Тогда это считалось смелостью! Нельзя ли поговорить с профосом, ведь приговор от него зависит.
Солдат. Бесполезно. Отнять у крестьянина скотину — какая же тут смелость?
Повар. Это была глупость!
Эйлиф. Если бы я был глупый, я давно бы умер с голоду, слышишь ты, умник дерьмовый.
Повар. А за то, что ты умный, у тебя слетит голова.
Полковой священник. Надо хоть Катрин позвать.
Эйлиф. Пускай себе сидит в фургоне! Дай лучше хлебнуть водки.
Солдат. Некогда, пошли!
Полковой священник. Что нам сказать твоей матери?
Эйлиф. Скажи ей, что ничего другого и не было, скажи ей, что так я и жил. Или лучше ничего не говори.
Солдаты подталкивают его.
Полковой священник. Я пойду с тобой, я не оставлю тебя одного на этом тяжелом пути.
Эйлиф. Попа мне не нужно.
Полковой священник. Этого ты еще не знаешь. (Идет за ним.)
Повар (кричит им вслед). Мне придется ей рассказать, она захочет увидеть его!
Полковой священник. Лучше ничего не говорите. Разве только, что он был здесь и опять придет, может быть, завтра. Тем временем я вернусь и смогу ее подготовить. (Поспешно уходит.)
Повар глядит им вслед и качает головой, потом он начинает беспокойно шагать взад-вперед. Наконец он подходит к фургону.
Повар. Эгей! Не угодно ли выйти? Я понимаю, что вы спрятались от мира. Я бы тоже не прочь спрятаться. Я повар главнокомандующего, вы меня помните? Не найдется ли у вас чего-нибудь перекусить в ожидании вашей матушки? Я съел бы, пожалуй, кусок сала или даже хлеба, только чтобы время скоротать. (Заглядывает в фургон.) Укрылась с головой.
Из глубины сцены доносится канонада.
Мамаша Кураж (вбегает запыхавшись, товар при ней). Повар, мир опять уже кончился! Уже три дня снова война. Я узнала это раньше, чем успела спустить товар. Слава богу! В городе — перестрелка с лютеранами. Нужно сматываться с фургоном! Катрин, собирай вещи! Почему вы смутились? Что случилось?
Повар. Ничего.
Мамаша Кураж. Нет, что-то неладно. Я вижу по лицу.
Повар. Это, наверно, оттого, что опять война. Теперь мне, наверно, до завтрашнего вечера не поесть горячего.
Мамаша Кураж. Врете, повар.
Повар. Здесь был Эйлиф. Но он очень торопился.
Мамаша Кураж. Эйлиф был здесь? Ну, мы его увидим на марше. Теперь я пойду с нашими. Как он выглядит?
Повар. Как всегда.
Мамаша Кураж. Он никогда не изменится. Уж его-то войне не удалось у меня отнять. Он не дурак. Вы не поможете мне собрать вещи? (Принимается укладывать товар.) Что он рассказывает? У него по-прежнему хорошие отношения с командующим? Он ничего не говорил о своих подвигах?
Повар (мрачно). Один из своих подвигов он, как я понял, повторил.
Мамаша Кураж. Потом расскажете, пора двигаться.
Появляется Катрин.
Катрин, мира уже снова как не бывало. Мы уходим отсюда. (Повару.) А вы куда подадитесь?
Повар. Я завербуюсь в армию.
Мамаша Кураж. Я предлагаю вам… где священник?
Повар. Он пошел в город с Эйлифом.
Мамаша Кураж. Тогда проводите нас немного, Ламб. Мне нужна помощь.
Повар. История с Иветтой…
Мамаша Кураж. Она не повредила вам в моих глазах. Наоборот. Как говорится, где огонь, там и чад. Так что же, пойдете с нами?
Повар. Я не отказываюсь.
Мамаша Кураж. Двенадцатый уже выступил. Становитесь у дышла. Вот вам кусок хлеба. Мы тихонько пристроимся к лютеранам. Может быть, я еще сегодня вечером увижу Эйлифа. Он у меня любимчик. Был короткий мир, и вот уже опять пошло.
(Поет.)
Из Ульма в Мец, из Меца к чехам!
Из края в край, вперед, Кураж!
Война прокормит нас с успехом,
Коль ей свинец и ружья дашь.
Но лишь свинцом сыта не будет,
Одних лишь ружей мало ей:
Войне нужны вдобавок люди,
Она издохнет без людей!
Повар и Катрин впрягаются в фургон.
