Но теперь, когда дамы удалились и двое крепких мужчин — или трое, если считать Рори Кармойла, — остались с глазу на глаз, кто скажет, сколько еще может продлиться это благополучное положение дел? Хоть бы Рори не ляпнул сразу что-нибудь такое, что, мол, не интересуется ли капитан Биггар скачками?
— Капитан, вы не интересуетесь скачками? — произнес Рори, едва закрылась дверь.
С губ капитана Биггара сорвался стон, похожий на предсмертный хрип зебры. Билл, подскочивший на шесть дюймов вверх, угадал в нем глухой, безрадостный смех. У него и самого мелькнула было мысль разразиться чем-нибудь в таком же роде.
— Скачками? — задохнулся капитан Биггар. — Интересуюсь ли я скачками? Ну, перемелите меня в мясорубке и заправьте луком!
Эту просьбу Билл, если бы только мог, исполнил бы с радостью. Воспользовавшись таким кулинарным рецептом, он сразу разрешил бы все проблемы. Жаль, что ни одному вождю каннибалов, с которыми водился его гость, это не пришло в голову.
— Вечером состоится специальный банкет по случаю завтрашних скачек, — сказал Рори. — Я скоро вас оставлю и пойду смотреть телетрансляцию. Телевизор в библиотеке. Будут выступать все главные владельцы лошадей, обсуждать, у кого какие шансы. Разумеется, на самом-то деле никто из них ничего не знает. А днем сегодня были Дубки, вы случайно не присутствовали?
Капитан Биггар вздулся, как те удивительные рыбы на Флориде, которые раздуваются, если их пощекочешь.
— Присутствовал ли я на Дубках? Чанг сварк! Да, сэр, я там был. И если когда-нибудь человеку…
— Довольно живописная природа там в Саутмолтоншире, вы не находите, капитан? — поспешил заметить Билл. — Ласкает взор, как говорится. В соседней с нами деревне, Лоуэр Снодсбери, вы, наверное, обратили внимание, когда проезжали мимо…
— Если когда-нибудь человеку пережимали горло рукавом, черт побери, — продолжал свою тему капитан Биггар, который успел так раскраснеться, что окажись сейчас случайно в столовой бык — другой, не миновать бы беды, — то это мне сегодня в Эпсоме. Я прошел через горнило, как Седрах, Мисах и Навуходоносор,[17] или как там его. Мне всю душу завязали узлом и пропустили через отжим.
Рори сочувственно поцокал.
— Не везло?
— Сейчас я вам все расскажу.
— …там сохранилась прекрасная норманская церковь, — гнул свою линию Билл, обмирая, но не сдаваясь, — которую очень…
— Начну с того, что, вернувшись на старую родину, я сошелся с очень знающими ребятами, которые разбираются в лошадях так, что дай Боже, отличают, как говорится, где у лошади начало, а где конец, и они дали мне несколько дельных подсказок. И вот сегодня…
— …которую очень высоко ценят специалисты по норманским церквам, — не замолкал Билл. — Сам я плохо в них разбираюсь, но слышал, что там в притворе есть…
Капитан Биггар снова взорвался.
— О притворстве мне лучше не говорите! Йоги тулсирам джагинат! О. первейшим из притворщиков я познакомился сегодня в Эпсоме, вздуйся он весь пузырями! Притворялся честным букмекером, а сам… Да, так я говорил, эти мои ребята время от времени подкидывали мне надежную информацию, и сегодня посоветовали двойной: в скачке в два тридцать Люси Глиттерс и в Дубках Мамашу Уистлера.
— Поразительно, что Мамаша Уистлера пришла победительницей, — вставил Рори. — У нас в «Харридже» было общее мнение, что у нее ни малейших шансов.
— И что же? Люси Глиттерс пришла при ста к шести, а Мамаша Уистлера, как вы наверно слышали, — при тридцати трех к одному.
Рори был потрясен.
— То есть ваша двойная выиграла?
— Да, сэр.
— При таких ставках?
— При таких ставках.
— А сколько вы поставили?
— Пятерку на Люси Глиттерс и весь выигрыш на Мамашу Уистлера.
Рори вытаращил глаза.
— Бог ты мой! Ты слышишь, Билл? Вы выиграли приличный куш.
— Три тысячи фунтов.
— Ну, я вам скажу!.. Слыхали, Дживс?
Дживс внес в столовую кофе. У него был все тот же, неизменно торжественный вид. Дживс, как и Билл, находил присутствие капитана Биггара невыносимым, но в отличие от Билла, который весь дергался и суетился, Дживс сохранял сходство с хорошо воспитанной статуей.
— Сэр?
— Капитан Биггар выиграл в Дубках три тысячи фунтов.
— В самом деле, сэр? Результат, о котором приходится только мечтать.
— Да, — мрачно произнес капитан. — Я выиграл три тысячи фунтов, а букмекер с ними удрал.
Рори удивленно вздернул брови.
— Не может быть!
— Уверяю вас.
— Улизнул в лучах луны?
— Именно.
Рори был потрясен.
— Никогда не слышал такого безобразия! А вы слышали что-нибудь подобное, Дживс? Дальше уж некуда, верно, Билл?
Билл как бы очнулся.
— Извини, Рори, я задумался о другом. Так что ты говорил?
— Бедняга Биггар отхватил сегодня в Дубках жирный дубль, а букмекер, свинья, взял и удрал, не выплатив ему трех тысяч фунтов.
Билл, естественно, пришел в ужас. Какой порядочный человек не придет в ужас, услышав такое?
— Боже милосердный! — воскликнул он. — Капитан, как это могло случиться? Букмекер убежал, вы сказали?
— Рванул с места, как заяц, и я за ним.
— Неудивительно, что вы расстроены. Такие злодеи не должны оставаться на свободе. Кровь стынет в жилах, когда подумаешь о таком… таком… как такого человека назвал бы Шекспир, Дживс?
— Подлый, низкий, отъявленный негодяй, милорд…
— Вот-вот. Шекспир это здорово выражает.
— …сукин сын, безмозглый таракан, лопоухий холоп, ничтожество, разбойник, поедатель падали, грязный, жалкий, в грубых онучах…
— Ладно, ладно, Дживс, хватит. Можно составить себе представление. — Билл заметно разволновался. — Не уходите, Дживс. Разворошите получше огонь в камине.
— Сейчас июнь, милорд.
— Да-да, верно. Я совсем голову потерял, услышав такое. Вы не присядете, капитан? Ах да, вы сидите. Тогда сигары, Дживс. Сигару для капитана Биггара.
Капитан поднял ладонь.
— Спасибо, не надо. Я не курю, когда преследую крупную дичь.
— Крупную дичь? А, ну да, понимаю. Этого букмекера. Вы — Белый Охотник и охотитесь на белых букмекеров, ха-ха! Неплохо сказано, а, Рори?
— Отлично сказано, старина. Я умираю от смеха. А теперь позвольте мне пойти вниз. Я хочу посмотреть по телевидению банкет по случаю Дерби.
— Прекрасная мысль, — обрадовался Билл. — Давайте все пойдем смотреть банкет по случаю Дерби. Идемте, капитан.
Но капитан Биггар не двинулся с места. Он остался сидеть, где сидел, только сделался еще краснее прежнего.
— Может быть, позже, — произнес он кратко. — А сейчас я хотел бы переговорить с вами, лорд Рочестер.
— Конечно, конечно, конечно, конечно, — отозвался Билл не слишком жизнерадостно. — Останьтесь, Дживс. Тут уйма всяких дел. Почистите вон пепельницу. Дайте сигару капитану Биггару.
— Джентльмен уже отказался от сигары, когда вы ему предлагали, милорд.
— Ах, да-да. Верно, верно, верно, — сказал Билл. И сам закурил сигару, держа огонек в руке, вибрирующей, как камертон. — Так расскажите нам еще про этого вашего жулика букмекера, капитан.
Капитан Биггар немного помолчал, нахмурившись. А потом вынырнул из пучины безмолвия со словами, что от всей души надеется когда-нибудь увидеть, какого цвета внутренности у этого негодяя.
— Если бы только я встретил подлеца в Куала-Лумпуре! — произнес он.
— В Куала-Лумпуре?
Дживс, как всегда, пришел Биллу на помощь.
— Город на побережье Малаккского пролива, милорд, в составе британской колонии Восточная Индия, куда входят Малакка, Пенанг и провинция Уэлсли, получившая статус отдельного владения в 1853 году и переданная под управление генерал-губернатора Индии. В 1887 году к этой колонии были присоединены Кокосовые, или Килинговы, острова, а в 1889-м — остров Рождества. Условия жизни в тех местах очень проницательно описал мистер Сомерсет Моэм.
— Ну конечно, я теперь припоминаю. Там, говорят, кого только не встретишь, всякой твари по паре.
В этом капитан Биггар оказался с ним согласен.
— Да, есть там всякая тварь, — подтвердил он. — Но мы умеем с нею обращаться. Знаете, лорд Рочестер, что бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит?
— Н-нет, мне кажется, я об этом ничего не слышал. Не уходите, Дживс. Вон еще одна пепельница, вы пропустили. Так что же бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит?
— Мы предоставляем несчастному три дня на то, чтобы вернуть долг. А потом приходим к нему и даем ему револьвер.
— Добрый поступок. Караете его щедростью… То есть, вы хотите сказать, заряженный револьвер?
— Заряженный всеми шестью патронами. Мы смотрим негодяю в глаза и уходим, оставив револьвер на столе. Ничего не говоря. Он без слов понимает.
