Гюстав Флобер - Кандидат

Руслен. Как! А выборы?

Бомениль. Я думал, что они завтра! Я живу так замкнуто в кругу своей семьи! Но я сейчас же пойду выполнить свой долг, сию минуту, сию минуту. (Уходит направо.)

Ледрю (входит в дверь в глубине). Замечательно! Как будто вы уже избраны.

Руслен. Да ну!

Ледрю. Грюше снимает свою кандидатуру. Об этом стало известно два часа тому назад. Он прав, это осторожно. По правде говоря, я уже постарался подставить ему ножку, исподтишка, разумеется; так что вам следовало бы в знак вашего расположения постараться добыть мне… (Показывает на петличку.)

Руслен (тихо). Орден?

Ледрю (очень громко). Если бы я его не заслуживал, тогда другое дело. Но, черт возьми… Г-н Руслен, я нахожу, что вы слишком хладнокровны.

Руслен. Но, милый друг, ведь я еще не министр.

Ледрю. Ничего не значит. За мною двадцать пять молодцов во главе с Эртело и рабочие Мюреля, они сейчас на Рыночной площади играют в лапту. Я сказал им, что иду к вам договариваться, они ждут меня, чтобы принять окончательное решение. Так вот, предупреждаю, если вы не дадите мне слова, что добудете для меня орден…

Руслен. Э! Я куплю вам четыре иностранных.

Ледрю. В таком случае бегу. (Быстро выходит.)

Руслен один.

Руслен (один, смотрит вглубь сцены). Времени у него хватит. Осталось еще пять минут. Через пять минут выборы окончатся и тогда… Значит, это не сон… Это правда. Я могу стать депутатом. Ходить по канцеляриям, называться членом какой-нибудь комиссии, быть избранным иногда в качестве докладчика, только и говорить, что о бюджете, поправках и изменениях в законопроектах, принимать участие в целой куче дел… бесконечной важности. И каждый день видеть свое имя в газетах, даже в таких, которые печатаются на незнакомом мне языке. Игра! Охота! Женщины! Что может сравниться с этим? Да, я готов, чтобы добиться своего, отдать все свое состояние, свою кровь, все. Да! Я уже пожертвовал своей дочерью. Бедная девочка! (Плачет.) У меня теперь угрызения совести, ибо я никогда не узнаю, сдержал ли Бувиньи свое слово. Под избирательными бланками не подписываются. (Бьет четыре часа.) Кончено. Теперь подсчитывают голоса; это сделают быстро. Чем заняться пока? Следовало бы некоторым близким друзьям, будь то хотя бы Мюрель, – он такой деятельный, – находиться здесь, чтобы сообщить мне о первых бюллетенях.

О, люди! Вот и распинайтесь за них. Если страна не выберет меня… Ну, что ж, тем хуже. Пусть поищут других. Я бы выполнял свой долг. (Топает ногой.) Да идите же, наконец, сюда, идите. Негодяи, они все против меня! Хоть ложись да помирай! У меня голова в огне, я больше не могу. Я сейчас начну ломать стулья.

Руслен, слепой нищий, играющий на шарманке.

Руслен. А, это не избиратель. Его можно и выставить. Кто вам позволил?..

Нищий. Двери открыты, а мне сказали, что здесь всем помогают, дорогой г-н Руслен, благодетель мой. О вас все говорят. Подайте милостыньку. Это принесет вам счастье.

Руслен (про себя). Это принесет мне счастье. (Кладет два пальца в жилетный карман, задумчиво.) Быть может милостыня, поданная в исключительных обстоятельствах, обладает неведомой силой. Следует, пожалуй, пойти утром в церковь.

Нищий (начинает играть). Подайте милостыньку…

Руслен (ощупав карман). Эх! У меня больше нет мелочи.

Нищий (продолжает играть). Подайте милостыньку…

Руслен (шарит в ящиках стола). Ничего. Ни единого су. Ни одного лиара. Я столько роздал нынче утром. Этот инструмент меня раздражает. Неужели я не найду какой-нибудь завалявшейся монеты?

Нищий. Подайте милостыньку. Говорят вы такой богач! На кусочек хлеба. Ах, как я слаб. (Чуть не падает, держится за дверь.)

Руслен (в отчаянии). Не могу же я ударить слепого.

Нищий. Дайте хоть что-нибудь! Я буду за вас молиться господу богу.

Руслен (вынимает из жилетного кармана часы). Нате, возьмите. Небо, наверное, сжалится надо мной. (Нищий быстро уходит. Руслен смотрит на стенные часы.) Никто не идет. Что-нибудь случилось. Они боятся мне сказать… Я бы сам пошел, да ноги подкашиваются… Нет, это слишком… Кружится голова! Я сейчас упаду в обморок. (Бессильно опускается на диван.)

Руслен, мисс Арабелла.

Мисс Арабелла (трогает его за плечо). Смотрите. (Указывает пальцем вдаль. Руслен наклоняется и смотрит.) Внизу на тропинке, напротив школы, над изгородью.

Руслен. Там машут чем-то белым.

Мисс Арабелла. Платком…

Руслен. Но… я ничего не могу различить… (Вдруг вскрикивает). Какой же я дурак. Это Додар! Победа! Да, моя милая Арабелла! Конечно! Смотрите, сюда бегут.

Мисс Арабелла. Народ у дверей. Народ с ружьями. (Выстрелы.)

Руслен. Это они меня чествуют. Как хорошо. Еще! Еще! Пиф! Паф! (Молчание.) Слушайте же, господи! (Быстрые шаги.)

Те же, Грюше, потом остальные.

Руслен (бросаясь к Грюше). Ну, что, Грюше? Говорите! Ну же! Да? Я?

Грюше (оглядывает его с ног до головы, потом начинает хохотать). Могу поручиться.

Все (входят сразу из всех дверей). Да здравствует наш депутат! Да здравствует наш депутат!

Свою пьесу «Кандидат» Флобер назвал «большой политической комедией». В июле 1873 года он набросал план комедии, в декабре того же года он уже читал ее труппе театра «Водевиль».

По поводу задуманной пьесы Флобер писал аналогичное тому, что он некогда говорил о романе «Воспитание чувств»: «Если когда-нибудь я напишу ее и она появится на сцене, то я не сомневаюсь в том, что буду избит народом, сослан правительством, проклят духовенством и тому подобное».

В комедии «Кандидат» явно сказывается скепсис писателя в отношении к народу и, еще более того, его откровенная ненависть к беспринципному буржуазному политиканству людей типа Руслена. Буржуа Руслен притязает на то, чтобы руководить народом, в действительности же руководствуется лишь соображениями личной карьеры, не брезгает обманом, демагогией, подобно флюгеру, меняет свои «убеждения», готов поступиться счастьем дочери и собственной честью…

Первое представление «Кандидата» состоялось 11 марта 1874 года в театре «Водевиль». Пьеса успеха не имела; после четырех представлений (11, 12, 13, 14 марта) она была снята с репертуара.

На другой день после премьеры Флобер с горечью сообщал Жорж Санд о провале «Кандидата»: «… публика в зале была отвратительная, одни щеголи да биржевики, которые даже не понимают истинного смысла слов. Поэтические образы были восприняты как шутки…» Он приводил далее и другие соображения, способные, на его взгляд, объяснить неудачу постановки: ее сценические недостатки, недовольство различных партий («Консерваторы рассердились на то, что я не задел республиканцев, а коммунарам хотелось бы, чтобы я выругал легитимистов»).

В 1907 году режиссер Антуан поставил «Кандидата» на сцене театра «Одеон».

До свидания, сударь! (англ.)