Они стояли рядом, наблюдая. В комнате теснились врачи и их жены, болтая, смеясь, создавая атмосферу удивительной сердечности. Любезные приглашения летели от одного к другому:
- Доктор! Вы и миссис Смит непременно должны сегодня вечером сесть рядом с нами.
- Доктор, как насчет билетов в театр?
Люди суетливо входили и выходили, джентльмены с красными значками в петлицах важно скользили взад и вперед по паркету со списками в руках.
В нише напротив какой-то служащий отеля монотонно гудел:
- В секцию отологии и ларингологии проход здесь, пожалуйте.
Над входом в коридор, ведущий в пристройку, красовалась надпись: "Медицинская выставка". В вестибюле имелись и пальмы и струнный оркестр.
- Здесь довольно весело, правда? - заметил Эндрью, чувствуя, что они с Кристин как-то исключены из общего веселья. - А Фредди, как всегда, опаздывает, черт бы его побрал! Давайте посмотрим пока выставку.
Они с интересом обошли выставку. Эндрью скоро оказался нагруженным изящными брошюрками и листовками. Он, смеясь, показал одну Кристин: "Доктор! Не пуст ли ваш кабинет? Мы можем вас научить, чем его заполнить". Было здесь и девятнадцать рекламных каталогов, все разных, предлагавших новейшие болеутоляющие средства.
- Можно подумать, что последнее слово медицины - наркотики, - промолвил, хмурясь, Эндрью.
У последнего киоска, когда они уже выходили, какой-то молодой человек учтиво остановил их и показал блестящий, похожий на часы предмет.
- Доктор! Я полагаю, вас заинтересует наш новый индексометр. Он имеет самое разнообразное применение, абсолютно точен, очень эффектен у кровати и стоит всего только две гинеи. Разрешите, доктор, я вам его покажу. Видите, спереди имеется указатель инкубационных периодов. Один поворот диска - и вы определяете инфекционный период. Внутри, - он щелкнул задней крышкой, открывая ее, - внутри превосходный измеритель гемоглобина, а сзади в виде таблицы...
- У моего деда была такая же точно штука, - решительно прервал его Эндрью, - но он ее кому-то отдал.
Когда они шли обратно коридором. Кристин хохотала.
- Бедняга! - сказала она. - До сих пор никто не смел насмехаться над его прекрасным прибором.
В ту минуту, когда они входили обратно в вестибюль, появился и Фредди Хемсон. Выскочив из такси, он вошел в отель, а за ним мальчик нес его палки для гольфа. Хемсон сразу увидел Эндрью и Кристин и направился к ним с широкой, подкупающей улыбкой.
- Алло! Алло! Вот вы где! Извините, что опоздал. Я должен был доиграть партию с Листером. Никогда в жизни не видывал, чтобы кому-нибудь так везло, как этому парню. Ну, Эндрью, рад опять с тобой увидеться. Все тот же прежний Мэнсон. Ха-ха! Но почему ты не купишь себе новой шляпы, мой милый? - Он приятельски, с развязной и шумной приветливостью похлопал Эндрью по спине, и его смеющиеся глаза охватили одним взглядом и Эндрью и Кристин. - Познакомь же меня, разиня! О чем ты только думаешь!..
Они уселись за один из круглых столиков. Хемсон решил, что всем надо до обеда выпить чего-нибудь. Щелкнув пальцами, он подозвал лакея, который со всех ног бросился на его зов. Затем, попивая херес, стал рассказывать им подробности своего состязания в гольф...
Розовощекий, с светлыми, напомаженными брильянтином волосами, в костюме прекрасного покроя, из рукавов которого высовывались манжеты с запонками из черного опала, Фредди представлял собой симпатичного молодого человека, не красивого, - черты лица у него были очень уж заурядные, - но добродушного и остроумного. Пожалуй, он был немножко самонадеян, но когда он хотел понравиться, ему это удавалось. Он легко сходился с людьми. Но, несмотря на все это, в университете доктор Мюэр, патолог и циник, однажды сказал ему угрюмо перед всей аудиторией: "Вы ничего не знаете, мистер Хемсон. Ваша голова подобна воздушному шару и наполнена только газом самообожания. Но такой, как вы, никогда не пропадет. Если вам удастся, надув преподавателей, пройти через те детские игры, которые у нас здесь называются экзаменами, то я вам предсказываю большое и блестящее будущее".
Обедать они пошли в ресторан, так как для обеда в отеле все трое не были одеты подобающим образом. Фредди, правда, сообщил, что ему сегодня вечером придется переодеваться во фрак: предстоит танцевальный вечер, ужасно скучный, но он должен туда показаться.
Небрежно заказав обед по карточке, где все названия невероятно отдавали медициной: "суп Пастер", "камбала мадам Кюри", "говяжье филе а ля Съезд врачей", Фредди принялся с драматическим жаром вспоминать былые дни.
- Никогда бы я не подумал, - закончил он, качая головой, - что старина Мэнсон похоронит себя в долинах Южного Уэльса.
- А вы полагаете, что он окончательно себя там похоронил? - спросила Кристин с несколько натянутой усмешкой.
Наступило молчание. Фредди оглядел зал, битком набитый посетителями, улыбнулся Эндрью:
- А какого ты мнения о съезде?
- Мне кажется, - сказал нерешительно Эндрью, - он полезен тем, что дает возможность идти в ногу с прогрессом.
- В ногу с прогрессом! Да я за всю неделю не был ни на одном заседании их дурацких секций. Нет, нет, дружище, важно не это, а то, что на съезде встречаешься с людьми, заводишь знакомства. Ты представить себе не можешь, каких влиятельных людей я успел расположить к себе за эту неделю. Вот для того-то я и приехал на съезд. Вернувшись в Лондон, я им позвоню по телефону, стану бывать у них, играть с ними в гольф. А там - помяни мое слово - с их помощью налажу свои дела.
- Я не совсем тебя понимаю, Фредди, - сказал Мэнсон.
- Боже мой, это так же просто, как расколоть полено. Я пока остаюсь на службе, но уже присмотрел себе славный кабинетик в Вест-Энде, на дверях которого шикарно будет выглядеть изящная медная дощечка с надписью: "Фредди Хемсон, бакалавр медицины". Когда эта дощечка появится на дверях, мои новые знакомые будут направлять ко мне пациентов. Ты же знаешь, как это делается между врачами: взаимные услуги. По пословице: "Почеши мне спину, а я тебе почешу". - Фредди с наслаждением отхлебнул глоток белого вина и продолжал: - Кроме того, полезно потолкаться и среди мелкой провинциальной братии. Иногда они тоже могут прислать мне в Лондон подходящую дичь. Да вот хотя бы ты, старина, - через год-другой и ты будешь направлять ко мне в Лондон пациентов из вашего - как бишь его? - Блэн... ну, не помню, как оно называется.
Кристин быстро глянула на Хемсона, как будто хотела что-то сказать, но сдержалась. Она больше не поднимала глаз от тарелки.
- Ну, а теперь расскажи о себе, Мэнсон, сын мой, - сказал Фредди с улыбкой. - Что у тебя нового?
- Да ничего особенного. Я принимаю в бревенчатой амбулатории, делаю в среднем тридцать визитов в день. Лечу большей частью шахтеров и их семьи.
- Не велик успех! - соболезнующе покачал головой Фредди.
- А я очень доволен, - спокойно возразил Эндрью.
Вмешалась Кристин:
- Но ведь тут настоящая работа!
- Да, вот недавно, например, у меня был очень интересный случай, - сказал Эндрью. - Я даже написал заметку в "Журнал".
Он коротко описал Хемсону болезнь Имриса Хьюза. Но хотя Фредди усиленно делал вид, что слушает с интересом, глаза его все время шныряли по залу.
- Да, это блестяще, - заметил он, когда Мэнсон кончил. - А я думал, что зоб встречается только в Швейцарии или где-то там еще. Во всяком случае ты, надеюсь, содрал с него за это дело кругленькую сумму. Да, кстати о гонорарах. Сегодня один парень сообщил мне самое лучшее решение вопроса о гонораре. - Фредди опять оживился, увлеченный поданной ему кем-то сегодня идеей получать плату за визиты наличными. Его красноречивые разглагольствования продолжались до самого конца обеда. Наконец он встал, бросив на стол салфетку.
- Пойдемте пить кофе на террасу. Мы закончим там нашу конференцию.
К трем четвертям десятого его сигара была докурена, запас анекдотов иссяк, и Фредди, тихонько зевнув, посмотрел на свои платиновые часы-браслет.
Но Кристин его предупредила.
Она весело взглянула на Эндрью, выпрямилась и спросила:
- Нам как будто пора ехать?
Мэнсон хотел было возразить, что до отхода поезда еще полчаса, но Фредди сказал:
- А мне, пожалуй, надо собираться на этот проклятый бал. Неудобно задерживать компанию, с которой я иду.
Он проводил их до дверей и долго и дружески прощался с обоими.
- Ну, старина, - пробормотал он, в последний раз пожав руку Эндрью и фамильярно потрепав его по плечу, - когда я повешу вывеску в Вест-Энде, я не забуду тебя известить.
Выйдя на теплый вечерний воздух, Эндрью и Кристин молча шли по Парковой улице. Эндрью смутно понимал, что вечер вышел не такой удачный, как они рассчитывали, во всяком случае - обманул надежды Кристин. Он ожидал, чтобы она заговорила, но Кристин молчала. Наконец он сказал неуверенно:
