За сценой игра на скрипке.
Ольга. Господа, милости просим, пожалуйте завтракать! Пирог!
Кулыгин. Ах, милая моя Ольга, милая моя! Я вчера работал с утра до одиннадцати часов вечера, устал и сегодня чувствую себя счастливым. (Уходит в залу к столу.) Милая моя…
Чебутыкин (кладет газету в карман, причесывает бороду). Пирог? Великолепно!
Маша (Чебутыкину, строго). Только смотрите: ничего не пить сегодня. Слышите? Вам вредно пить.
Чебутыкин. Эва! У меня уж прошло. Два года как запоя не было. (Нетерпеливо.) Э, матушка, да не все ли равно!
Маша. Все-таки не смейте пить. Не смейте. (Сердито, но так, чтобы не слышал муж.) Опять, черт подери, скучать целый вечер у директора!
Тузенбах. Я бы не пошел на вашем месте… Очень просто.
Чебутыкин. Не ходите, дуся моя.
Маша. Да, не ходите… Эта жизнь проклятая, невыносимая… (Идет в залу.)
Чебутыкин (идет за ней). Ну-у!
Соленый (проходя в залу). Цып, цып, цып…
Тузенбах. Довольно, Василий Васильич. Будет!
Соленый. Цып, цып, цып…
Кулыгин (весело). Ваше здоровье, полковник! Я педагог, и здесь, в доме, свой человек. Машин муж… Она добрая, очень добрая…
Вершинин. Я выпью вот этой темной водки… (Пьет.) Ваше здоровье! (Ольге.) Мне у вас так хорошо!..
В гостиной остаются только Ирина и Тузенбах.
Ирина. Маша сегодня не в духе. Она вышла замуж восемнадцати лет, когда он казался ей самым умным человеком. А теперь не то. Он самый добрый, но не самый умный.
Ольга (нетерпеливо). Андрей, иди же наконец!
Андрей (за сценой). Сейчас. (Входит и идет к столу.)
Тузенбах. О чем вы думаете?
Ирина. Так. Я не люблю и боюсь этого вашего Соленого. Он говорит одни глупости…
Тузенбах. Странный он человек. Мне и жаль его и досадно, но больше жаль. Мне кажется, он застенчив… Когда мы вдвоем с ним, то он бывает очень умен и ласков, а в обществе он грубый человек, бретер. Не ходите, пусть пока сядут за стол. Дайте мне побыть около вас. О чем вы думаете?
Пауза.
Вам двадцать лет, мне еще нет тридцати. Сколько лет нам осталось впереди, длинный, длинный ряд дней, полных моей любви к вам…
Ирина. Николай Львович, не говорите мне о любви.
Тузенбах (не слушая). У меня страстная жажда жизни, борьбы, труда, и эта жажда в душе слилась с любовью к вам, Ирина, и, как нарочно, вы прекрасны, и жизнь мне кажется такой прекрасной! О чем вы думаете?
Ирина. Вы говорите: прекрасна жизнь. Да, но если она только кажется такой! У нас, трех сестер, жизнь не была еще прекрасной, она заглушала нас, как сорная трава… Текут у меня слезы. Это не нужно… (Быстро вытирает лицо, улыбается.) Работать нужно, работать. Оттого нам невесело и смотрим мы на жизнь так мрачно, что не знаем труда. Мы родились от людей, презиравших труд…
Наталья Ивановна входит; она в розовом платье, с зеленым поясом.
Наташа. Там уже завтракать садятся… Я опоздала… (Мельком глядится в зеркало, поправляется.) Кажется, причесана ничего себе… (Увидев Ирину.) Милая Ирина Сергеевна, поздравляю вас! (Целует крепко и продолжительно.) У вас много гостей, мне, право, совестно… Здравствуйте, барон!
Ольга (входя в гостиную). Ну, вот и Наталия Ивановна. Здравствуйте, моя милая!
Целуются.
Наташа. С именинницей. У вас такое большое общество, я смущена ужасно…
Ольга. Полно, у нас всё свои. (Вполголоса, испуганно.) На вас зеленый пояс! Милая, это нехорошо!
Наташа. Разве есть примета?
Ольга. Нет, просто не идет… и как-то странно…
Наташа (плачущим голосом). Да? Но ведь это не зеленый, а скорее матовый. (Идет за Ольгой в залу.)
В зале садятся завтракать; в гостиной ни души.
Кулыгин. Желаю тебе, Ирина, жениха хорошего. Пора тебе уж выходить.
Чебутыкин. Наталья Ивановна, и вам женишка желаю.
Кулыгин. У Натальи Ивановны уже есть женишок.
Маша (стучит вилкой по тарелке). Выпью рюмочку винца! Эхма, жизнь малиновая, где наша не пропадала!
Кулыгин. Ты ведешь себя на три с минусом.
Вершинин. А наливка вкусная. На чем это настояно?
Соленый. На тараканах.
Ирина (плачущим голосом). Фу! Фу! Какое отвращение!..
Ольга. За ужином будет жареная индейка и сладкий пирог с яблоками. Слава богу, сегодня целый день я дома, вечером — дома… Господа, вечером приходите.
Вершинин. Позвольте и мне прийти вечером!
Ирина. Пожалуйста.
Наташа. У них попросту.
Чебутыкин. Для любви одной природа нас на свет произвела. (Смеется.)
Андрей (сердито). Перестаньте, господа! Не надоело вам.
Федотик и Родэ входят с большой корзиной цветов.
Федотик. Однако уже завтракают.
Родэ (громко и картавя). Завтракают? Да, уже завтракают…
Федотик. Погоди минутку! (Снимает фотографию.) Раз! Погоди еще немного… (Снимает другую фотографию.) Два! Теперь готово!
Берут корзину и идут в залу, где их встречают с шумом.
Родэ (громко). Поздравляю, желаю всего, всего! Погода сегодня очаровательная, одно великолепие. Сегодня все утро гулял с гимназистами. Я преподаю в гимназии гимнастику…
Федотик. Можете двигаться, Ирина Сергеевна, можете! (Снимая фотографию.) Вы сегодня интересны. (Вынимает из кармана волчок.) Вот, между прочим, волчок… Удивительный звук…
Ирина. Какая прелесть!
Маша. У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том… Златая цепь на дубе том… (Плаксиво.) Ну, зачем я это говорю? Привязалась ко мне эта фраза с самого утра…
Кулыгин. Тринадцать за столом!
Родэ (громко). Господа, неужели вы придаете значение предрассудкам?
Смех.
Кулыгин. Если тринадцать за столом, то, значит, есть тут влюбленные. Уж не вы ли, Иван Романович, чего доброго…
Смех.
Чебутыкин. Я старый грешник, а вот отчего Наталья Ивановна сконфузилась, решительно понять не могу.
Громкий смех; Наташа выбегает из залы в гостиную, за ней Андрей.
Андрей. Полно, не обращайте внимания! Погодите… постойте, прошу вас…
Наташа. Мне стыдно… Я не знаю, что со мной делается, а они поднимают меня на смех. То, что я сейчас вышла из-за стола, неприлично, но я не могу… не могу… (Закрывает лицо руками.)
Андрей. Дорогая моя, прошу вас, умоляю, не волнуйтесь. Уверяю вас, они шутят, они от доброго сердца. Дорогая моя, моя хорошая, они все добрые, сердечные люди и любят меня и вас. Идите сюда к окну, нас здесь не видно им… (Оглядывается.)
Наташа. Я так не привыкла бывать в обществе!..
Андрей. О молодость, чудная, прекрасная молодость! Моя дорогая, моя хорошая, не волнуйтесь так!.. Верьте мне, верьте… Мне так хорошо, душа полна любви, восторга… О, нас не видят! Не видят! За что, за что я полюбил вас, когда полюбил — о, ничего не понимаю. Дорогая моя, хорошая, чистая, будьте моей женой! Я вас люблю, люблю… как никого никогда…
Поцелуй.
Два офицера входят и, увидев целующуюся пару, останавливаются в изумлении.
Занавес
Декорация первого акта.
Восемь часов вечера. За сценой на улице едва слышно играют на гармонике. Нет огня. Входит Наталья Ивановна в капоте, со свечой; она идет и останавливается у двери, которая ведет в комнату Андрея.
Наташа. Ты, Андрюша, что делаешь? Читаешь? Ничего, я так только… (Идет, отворяет другую дверь и, заглянув в нее, затворяет.) Огня нет ли…
