— Что же он сказал? — спросил Джаган.
Теперь он был у братца в руках.
— Он хочет производить роман-машины, — ответил тот.
Услышав это, Джаган так растерялся, что не смог даже выразить свое удивление. Он еще о чем-то спросил, но так невразумительно, что тут же замолчал.
Братец не отводил от него глаз, смакуя его растерянность, и наконец произнес с видом простака:
— Разве вы ничего не слышали о роман-машинах?
По его тону можно было предположить, что машины эти давно уже вошли в повседневный обиход. Он торжествовал победу — небольшую, но все же победу. Он доказал свое превосходство в знании американской жизни. Джаган решил признать свое поражение и отбросить всякое притворство. Братец меж тем, чтобы продлить удовольствие, говорил:
— А я-то думал, что он вам все расскажет! О чем же вы говорили сегодня утром?
— Мы говорили о другом, — произнес Джаган высокомерно. — Он рассказал мне о всяких других делах.
— Но сейчас это для него самое главное. Он день и ночь только об этом и думает.
— Да-да, — сказал Джаган. — Конечно, я понял, что он говорит о какой-то машине, но там возник один вопрос, и я не успел выяснить, что это за машина.
— Это совсем не обычная машина, — сказал братец.
Тут Джаган снова закричал:
— Капитан! Что там за толпа?
Но братец внушительно продолжал:
— Нет, вы послушайте! Эта роман-машина, как вы уже, верно, догадались, пишет романы.
— Как она это делает? — спросил Джаган с неподдельным удивлением.
— Меня об этом не спрашивайте, — сказал братец. — Я ведь не инженер. Мали все время повторял слово «электронная», а может, «электрическая» или еще как-то. Он все мне подробно объяснил. Это очень интересно — почему вы у него не спросите? Я уверен, он все вам наилучшим образом объяснит.
Джаган дождался удобного момента на следующее утро, когда Грейс вошла на его половину, чтобы убрать в кухне, и сказал:
— Я хочу поговорить с Мали. Он свободен?
— Конечно, — сказала она. — А если и не свободен, то освободится.
Она прислушалась — из комнаты Мали доносился стук пишущей машинки.
— Он, кажется, занят, — заметила она. — Сейчас я его позову.
Она исчезла, а потом, выйдя из комнаты, с важным видом произнесла:
— Он выйдет к вам через пятнадцать минут.
На мгновение Джагану почудилось, что он стал просителем в собственном доме. В голове у него мелькнуло воспоминание о тех далеких днях, когда Мали стоял у него под дверью, выпрашивая прощения или немножко денег, и он ужаснулся перемене, которую принесли годы.
— Мне самому нужно уходить, — сказал он, чтобы восстановить нарушенную справедливость, но Грейс вернулась в кухню, не произнеся ни слова. В нерешительности он открыл шкаф и остановился, глядя на старые бутылки и оберточную бумагу, которые хранил, исходя из теории, что выбрасывать вещи можно не раньше чем через семь лет.
Грейс, не выходя из кухни, сказала:
— На той неделе я приберу в шкафу. Вообще в этом доме нужно устроить хорошую уборку.
Джаган, огорченный ее намеком, с волнением произнес:
— Не делай пока ничего.
Меж тем машинка перестала стучать, прозвенел звонок, и Грейс сказала:
— Он ждет вас. Можете войти.
Она держалась так, словно Мали был знаменитостью.
Она подвела его к двери в комнату Мали.
— Вы ведь знаете, он очень методичен.
Джагану это было приятно, хоть он и не знал, как ему держаться. Он постарался взять себя в руки. Взглянул на часы на стене и пробормотал:
— Через пятнадцать минут мне нужно идти.
Джаган уселся в кресло для гостей, посмотрел на сына и тотчас перешел к делу:
— Так как же все-таки работает роман-машина?
— Я же тебе вчера объяснил, — сказал Мали.
— Кое-чего я не понял, вчера я очень торопился.
Сын взглянул на него с жалостью, встал, открыл стоявший тут же деревянный ящик, отбросил оберточную бумагу и шпагат, вынул из него небольшой, похожий на радиолу предмет и поставил его на стол.
— Я только ее и ждал. Вчера я ходил за ней на почту. Как здесь не дорожат временем! В жизни не видал такой страны.
Джаган с большим трудом удержался, чтоб не сказать: «Нам для наших дел времени хватает».
Мали встал в позу лектора и, похлопав машину по боку, произнес:
— С помощью этой машины всякий дурак может написать роман. Подойди поближе — я покажу тебе, как она работает.
Джаган послушно отодвинул кресло, встал и подошел к сыну. Он с гордостью заметил, что едва достает Мали до плеча.
«Бог его знает, что за консервы он ест. Вид у него, конечно, усталый, но как он вырос!» — размышлял он.
Мали меж тем объяснял:
— Видишь эти четыре ручки? Эта — для героев, эта — для чувств, а эта — для кульминации. Ну, а четвертая сделана вот почему: каждый роман состоит из героев, событий, чувств и кульминаций, и если правильно их скомбинировать…
На минуту он прервал свою речь, выдвинул ящик стола и взглянул на отпечатанный на ротапринте листок, потом закрыл ящик и вернулся к машине.
— …на ней можно прямо печатать, как на пишущей машинке. Надо только решить, сколько у тебя будет героев. Работает она на транзисторах и обычных лампах. Испортить ее никакой дурак не сможет. А потом мы добавим к этой машине такую приставочку, которая разложит любой готовый роман на компоненты и проанализирует их. В следующей модели она уже будет.
— Ты хочешь писать на ней романы?
— Да. Кроме того, я собираюсь производить эти машины и продавать их у нас. Одна американская фирма предлагает войти со мной в долю. С течением времени в каждом доме в нашей стране будет такая машина. Мы выпустим больше романов, чем любая другая нация в мире. Сейчас мы немного отстали. У нас ничего нет, кроме всякого старья вроде «Рамаяны» и «Махабхараты». А в одной Америке, к примеру, за сезон выпускают десять тысяч книг.
Он снова рванулся к столу, выдвинул ящик, взглянул на отпечатанный листок и повторил:
— Да, десять тысяч названий. Каждая семья должна иметь такую машину. Писателю остается только купить, нажать на клавиши, и через секунду на бумажной ленте появится нужная формула, с которой он может начать…
Джаган подошел ближе — он рассматривал машину, словно она свалилась с другой планеты. Приблизился он к ней с такой осторожностью, что Мали сказал:
— Потрогай ее.
Джаган нагнулся к машине и прочел: «Герои — положительные, отрицательные, нейтральные. Чувства — любовь, ненависть, мстительность, преданность, жалость. Осложнения, происшествия, несчастья. Кульминация — место, развитие, развязка».
Машина вся так и сверкала — отделка у нее была красного дерева, а клавиши зеленые, красные и желтые.
Джаган спросил:
— Как же на ней писать роман?
— А так же, как на пишущей машинке, — ответил Мали, и Джаган подивился, сколько всего он знает об этой машине.
В эту минуту в комнату вошла Грейс, встала рядом с ними и шутливо произнесла:
— Какой он у нас умница, правда?
Джаган не нашелся, что ей ответить, в голове у него все смешалось, звенели бесчисленные вопросы. У него помутнело в глазах: он не узнавал знакомой комнаты, она выглядела словно контора в какой-то чужой стране. Что это Мали задумал? А какую роль в его плане играл он сам, Джаган? Какие обязательства возьмет он на себя?
Он с трепетом произнес:
— А знаешь, Грейс, наши предки никогда не записывали своих эпических поэм. Они их сочиняли и читали, эти великие книги жили веками, переходя из уст в уста…
Мали прервал его жестом отвращения.
— А-а, времена твоих предков давно прошли. Сейчас нам приходится конкурировать со странами, развитыми не только в экономическом и промышленном, но и в культурном отношении.
Джаган был в восторге, что после долгих лет унылого молчания сын наконец расцвел таким пышным цветом, — правда, ему грустно было думать о том, что это за цветение. А мальчик меж тем продолжал:
— Если у тебя есть время, я бы тебе еще кое-что объяснил.
Джаган беспомощно взглянул на дорожные часы, стоящие на столе у Мали, и позвенел в кармане рубашки ключами от лавки.
— В конце концов, тебе, возможно, придется бросить твои сласти и войти в наше дело. Я тебе предоставлю хорошую комнату с кондиционированным воздухом и пару секретарш.
Джаган и не подозревал, что сын умеет так гладко говорить; впрочем, в душе он пожалел об этом. Он чувствовал, что задавать вопросы теперь должен он.
— А что, все романы в Америке так пишутся? — спросил он с таким видом, будто хотел восполнить пробел в своих знаниях об этой стране и ее культуре.
— Да, почти все, почти все, — ответил Мали.
— Почти все журналы, — прибавила Грейс, — переходят сейчас в своих художественных отделах на эту машину, а из прошлогодних «боевиков» три были написаны ею. Мы получили такое предложение — Америка дает двести тысяч долларов при условии, что для начала мы найдем пятьдесят одну.
