Но ты, конечно, не веришь мне, дружок, и ты с сомнением качаешь головой. Так спроси же одного профессора, полное ничтожество с маленькими историческими познаниями в размере школьной программы, который разъезжает по всей стране, вот его-то ты и спроси. Он даст тебе обычное разъяснение, которому ты можешь посмотреть в глаза и которое легко перенесет твой ум, дружок.
* * *
Не успел уехать господин Бреде, как Поль снова принялся за прежний образ жизни. Правда, положение его становилось все более и более безвыходным, а потому он ослеплял себя; так у него было хоть какое-нибудь извинение, потому что он не видел. Наш пансион покинуло зараз семеро постоянных пансионеров; телефонистки, купец Батт, учительницы Жонсен и Пальм, и двое торговцев, уж не знаю, что это за торговцы были. Все они переправились через горы, чтобы потом в автомобиле ехать в Стурдален.
Полю прислали несколько ящиков с различной провизией. Все это привез в небольшой тележке однажды вечером человек из села. Дорога к нашему пансиону была так плоха, что в некоторых местах он должен был разгружать ящики с тележки и перевозить их по одному. Жозефина приняла все товары, а когда она дошла до ящика, в котором что-то булькало, то она сказала, что этот ящик прислан по ошибке. Жозефина написала на нем новый адрес и велела посланному взять его обратно. Она сказала, что это фруктовый сок, который прислали слишком поздно, и она успела уже обзавестись другим.
Позже до нас донесся с кухни разговор, там говорили об этом ящике. Поль с раздражением сказал, что фруктовый сок вовсе не опоздал.
- Уберите же, наконец, эти газеты, говорю я вам!- крикнул он.
После этого слышно было, как на пол свалились газеты и со звоном упал стакан.
О, конечно, Полю не очень-то легко приходилось: дни проходили тоскливо и бесцельно, и у него не было даже детей, которые время от времени занимали бы его мысли и радовали бы его. А он-то хотел построить еще несколько новых домов, когда ему не надо было и половины тех жилых помещений, которые у него были. Фру Бреде с детьми занимала одна целый дом, а с тех пор, как нашу санаторию покинуло семеро пансионеров, и южное здание также опустело, и в нем осталась одна только фрекен Торсен. Поль захотел проложить дорогу, не желая ни в чем отставать от развития эксплуатации туристов; он собирался, находясь уже при последнем издыхании, начать возню с автомобилями; но так как у него самого на это не хватало средств, а помощи ожидать было неоткуда, то ему оставалось только покориться. А тут еще купец Бреде отказал ему в поддержке…
Поль высунул свое испитое лицо в приотворенную дверь в кухне. Он, вероятно, хотел посмотреть, свободен ли проход через двор. Оказалось, что проход не свободен, на дворе стоял адвокат; он громко приветствовал хозяина:
- Добрый вечер, Поль!- и увлек его за собой.
Оба ушли в поле и исчезли в сгущавшихся сумерках.
Конечно, нет никакой пользы «уговаривать» человека страдать поменьше жаждой, но в таких случаях хорошо затрагивать жизненные интересы. Однако Поль, по-видимому, соглашался со всем тем, что ему говорил адвокат, и расстался с ним, преисполненный самых добрых намерений.
Поль опять отправился в село. Он должен был пойти на почту и отправить во все концы света те деньги, которые ему оставили семь пансионеров. Но этих денег не хватало на все: ни на уплату процентов, ни на налоги, ни на ремонт домов,- их хватало только на оплату нескольких ящиков с провизией, которые были присланы Полю из села. Кстати, он так и оставил у себя тот ящик с фруктовым соком.
Поль возвратился совершенно пьяный, так как он хотел ослепить себя, чтобы ничего не видеть. И опять началась старая история. Однако голова Поля всетаки работала на свой особый лад, так как он старался все время найти какой-нибудь выход.
Однажды он спросил адвоката:
- Послушайте, как называется такой стеклянный ящик, в котором плавают маленькие рыбки, золотые рыбки?
- Вы спрашиваете про аквариум?
- Может быть, и так,- ответил Поль.- А дорогая это штука?
- Право, не знаю. А что?
- Я подумаю о том, не завести ли мне аквариум.
- На что он вам?
- А вы не думаете, что он привлек бы ко мне народ? Да нет, куда уж там…
И Поль повернулся и ушел.
Все больше и больше безумия. У одних перед глазами мелькают мухи, а другим мерещатся золотые рыбки.
Адвокат все время проводил с фрекен Торсен, он качает ее даже на детских качелях и крепко обнимает и держит в своих объятиях, когда надо остановить качели. Все это видит парень Солем с луга, где косят сено, и он сейчас же принимается петь циничную песню. Ему казалось, что эта парочка нанесла ему такую обиду, что, если когда-нибудь вообще приходится петь неприличную песню для самозащиты, то именно при таких обстоятельствах - в этом отношении каждый должен отдать ему полную справедливость. Вот почему он пел во все горло, а под конец даже гикнул.
Однако фрекен Торсен качалась себе да качалась, а адвокат крепко обнимал ее и останавливал качели, и повторил он это несколько раз.
Субботний вечер. Я стою на дворе и разговариваю с адвокатом: он скучает, он хочет уйти, но фрекен Торсен не хочет уйти вместе с ним, а одному отправляться а путь так скучно. Он не скрывает, что фрекен Торсен стала ему очень близким человеком.
К нам подходит Солем. Он снимает шляпу и здоровается, потом он быстро оглядывается по сторонам и заговаривает с адвокатом очень вежливо, как подобает слуге:
- Этот датчанин собирается завтра взойти на Синюю иглу. Мне приказано захватить с собой веревку и провожать его.
Адвокат настораживается.
- Неужели!..
Странно было наблюдать за адвокатом; видно было, что в голове у него вдруг стало как-то пусто. Его маленькие мозги спортсмена не выдержали такого испытания. Это продолжалось одно мгновение.
- Да, завтра рано утром,- продолжал Солем.- Вот я и пришел сказать вам об этом. Дело-то в том, что вы первый заговорили об этом восхождении.
- Да, да, - подхватил адвокат,- совершенно верно. Я говорил об этом первый, а вот он выскочил вперед.
- Ну, я не ответил ему ничего определенного,- заметил он.- Я сказал только, что подумывал завтра сходить в село.
- Да, но странно было бы с нашей стороны обманывать его, я этого вовсе не желаю.
- Это ужасно досадно,- ответил Солем.- Все говорят, будто напишут в газетах про того, кто первый взойдет на Синюю иглу.
- Ведь он обидится,- пробормотал адвокат, погружаясь в думы.
Однако Солем настаивал на своем:
- Ну, чего там. А, кроме того, ведь вы первый заговаривали об этом.
- Да и все узнают здесь о нашей затее, а мне не разрешено даже подниматься на эту иглу,- сказал адвокат.
- Мы отправимся в путь, как только начнет светать,- ответил Солем.
В конце концов они уговорились.
- Ах, да, вы, конечно, ничего не скажете об этом?- обратился адвокат ко мне.
* * *
На следующий день утром все справлялись о том, куда исчез адвокат; в комнате его не было, на дворе также его не было видно.
- Быть может, датский турист сообщит нам какие-нибудь сведения относительно него,- сказал я. Но тут оказалось, что датчанин и не думал говорить с Солемом относительно восхождения в этот день на Синюю иглу. Он ничего не знал об адвокате.
Это в высшей степени удивило меня.
Я посмотрел на часы, было одиннадцать часов. С той самой минуты, как я встал, я не сводил глаз с Синей иглы, но я ничего не мог разглядеть даже в бинокль. Прошло уже часов пять с тех пор, как эти двое начали свое восхождение.
К половине двенадцатого вдруг прибежал Солем, пот лился с него градом, видно было, что он не щадил себя.
- Помогите, помогите!- крикнул он нам без всяких объяснений, совершенно потеряв голову.
- Что случилось?- спросили его.
- Он сорвался вниз.
До чего Солем задыхался, и как с него струился пот! Но чем мы могли помочь? Бежать в горы и только констатировать то, что случилось?
- Он не может ходить?- спросил кто-то.
- Нет, он умер,- ответил Солем. И он стал переводить свой взгляд с одного на другого, как бы стараясь прочесть на наших лицах, правдоподобно ли его известие.- Он оборвался и свалился вниз, он не хотел, чтобы я помог ему.
Еще несколько вопросов и ответов - и Жозефина уже неслась через луг, она спешила в село, чтобы по телефону вызвать доктора.
- Надо как-нибудь притащить его сюда,- сказал датский турист.
И мы пошли с ним вместе в сени и начали сколачивать носилки. Солему дали коньяку и кое-какую одежду, и он снова побежал в горы, а за ним последовали бергенцы, фрекен Торсен и фру Моли.
Я спросил датчанина:
- А вы действительно не говорили с Солемом о том, что хотите сегодня совершить восхождение на Синюю иглу?
И он ответил:
- Нет. Я не говорил с ним ни слова об этом. А если бы мне это и пришло в голову, то я не взял бы с собой провожатого…
