Арап во мгновение выхватил ножик и вдохновенно всадил его Рики-Тики, чрезвычайно метко угадав между 5-м и 6-м ребром с левой стороны.
— Помо… — ахнул вождь, — гите, — закончил он уже на том свете перед престолом Всевышнего.
— Ур-ра!!! — грянули эфиопы.
— Сдаемся!! Ура! Замиряйся, братцы!! — завыли смятенные арапы, вертясь в бушующих водах эфиоповой необозримой рати.
— Ур-ра!! — ответили эфиопы.
И все смешалось на острове в невообразимой каше.
— Семьсот лихорадок и сибирская язва!! — вскричал М. Ардан, впиваясь глазами в стекла Цейса. — Пусть меня повесят, если эти остолопы не помирились!! Гляньте, сэр! Они братаются!!
— Я вижу, — гробовым голосом ответил лорд, — мне очень интересно было бы знать, каким образом мы получим теперь вознаграждение за все убытки, связанные с кормлением этой оравы в каменоломнях?
— Бросьте, дорогой сэр, — вдруг задушевно сказал М. Ардан, — ничего вы не получите здесь, кроме тропической малярии. И вообще я советую вам немедленно поднимать якоря. Берегись!!! — вдруг крикнул он и присел. И лорд присел машинально рядом с ним. И вовремя. Как дуновением ветра, над их головами прошла сверкнувшая туча: стрел эфиопов и пуль арапов.
— Дайте им!! — взревел лорд Гатгерасу.
Гатгерас дал, и неудачно. Лопнуло высоко в воздухе. Соединенная арапо-эфиопская рота ответила повторной тучей, причем она прошла ниже, и лорд собственноглазно видел, как в корчах, сразу побагровев, упали семь матросов.
— К чертям эту экспедицию!! — прогремел дальновидный Ардан. — Ходу, сэр!! У них отравленные стрелы. Ходу, если вы не хотите привезти чуму в Европу!!
— Дай на прощание!! — просипел лорд.
Известный сапожник-артиллерист Гатгерас дал на прощание куда-то криво и косо, и суда снялись с якоря. Третья туча стрел безвредно села в воду.
Через полчаса громады, одевая дымом горизонт, уходили, разрезая гладь океана. В пенистой кормовой струе болтались семь трупов отравленных и выброшенных матросов.
Остров затягивало дымкой, и исчезала в ней изумрудная, напоенная солнцем береговая полоса.
В ночь одело огненным заревом тропическое небо над Багровым островом, и суда хлестнули во все радиостанции словами:
«Острове байрам чрезвычайных размеров точка черти пьют кокосовую водку!!»
А засим Эйфелева башня приняла зеленые молнии, сложившиеся в аппаратах в неслыханно наглую телеграмму:
«Гленарвану и Ардану!
На соединенном празднике посылаем вас к (неразборчиво) мат (неразборчиво).
С почтением, эфиопы и арапы».
— Закрыть приемники, — грянул Ардан.
Башня мгновенно потухла. Молнии угасли, и что происходило в дальнейшем, никому не известно.
1924 г.
«Накануне» (Литературная неделя), 20 апреля 1924 г.
У всякого своя манера культработы.
Русская пословица
С поездами всегда так бывает: едет, едет и заедет в такую глушь, где ни черта нет, кроме лесов и культработников.
Один из таких поездов заскочил на некую ст. Мурманской ж. д. и выплюнул некоего человека. Человек пробыл на станции ровно столько, сколько и поезд, — 3 минуты, и отбыл, но последствия его визита были неисчислимы. Человек успел метнуться по станции и наляпать две афиши: одну на рыжей стене возле колокола, а другую на двери кислого здания с вывеской:
КЛУБ ЖЕ-ДЕ.
Афиши вызвали на станции вавилонское столпотворение. Люди лезли даже на плечи друг к другу.
Остановись, прохожий!! Спешите видеть!
Только один раз и затем уезжают в Париж! С дозволения начальства.
Знаменитый ковбой и факир Джон Пирс
со своими мировыми аттракционами, как то: исполнит танец с кипящим самоваром на голове, босой пройдет по битому стеклу и ляжет в него лицом.
Кроме того, по желанию уважаемой публики будет съеден живой человек и другие сеансы чревовещания.
В заключение будет показана ясновидящая говорящая собака
или
чудо XX века
С почтением Джон Пирс — белый маг.
Верно: Председатель правления клуба.
* * *
Через три дня клуб, вмещавший обыкновенно 8 человек, вместил их 400, из которых 350 не были членами клуба.
Приехали даже окрестные мужики, и их клиновидные бороды смотрели с галерки. Клуб гудел, смеялся, гул летал в нем сверху вниз. Как птичка, порхнул слух о том, что будет съеден живой председатель месткома.
Телеграфист Вася поместился за пианино, и под звуки «Тоски по родине» перед публикой предстал ковбой и маг Джон Пирс.
Джон Пирс оказался щуплым человеком в телесном трико с блестками. Он вышел на сцену и послал публике воздушный поцелуй. Публика отвечала ему аплодисментами и воплями:
— Времячко!
Джон Пирс отпрянул назад, улыбнулся, и тотчас румяная свояченица председателя правления клуба вынесла на сцену кипящий пузатый самовар. Председатель в первом ряду побагровел от гордости.
— Ваш самовар, Федосей Петрович? — зашептала восхищенная публика.
— Мой, — ответил Федосей.
Джон Пирс взял самовар за ручки, водрузил его на поднос, а затем все сооружение поставил себе на голову.
— Маэстро, прошу матчиш, — сказал он сдавленным голосом.
Маэстро Вася нажал педаль, и матчиш запрыгал по клавишам разбитого пианино.
Джон Пирс, вскидывая худые ноги, заплясал по сцене. Лицо его побагровело от напряжения. Самовар громыхал на подносе ножками и плевался.
— Бис! — гремел восхищенный клуб.
Затем Пирс показал дальнейшие чудеса. Разувшись, он ходил по битому станционному стеклу и ложился на него лицом. Потом был антракт.
* * *
— Ешь живого человека! — взвыл театр.
Пирс приложил руку к сердцу и пригласил:
— Прошу желающего.
Театр замер.
— Петя, выходи, — предложил чей-то голос в боковой ложе.
— Какой умный, — ответили оттуда же, — выходи сам.
— Так нет желающих? — спросил Пирс, улыбаясь кровожадной улыбкой.
— Деньги обратно! — бухнул чей-то голос с галерки.
— За неимением желающих быть съеденным номер отменяется, — объявил Пирс.
— Собаку даешь! — гремели в партере.
* * *
Ясновидящая собака оказалась на вид самым невзрачным псом из породы дворняг. Джон Пирс остановился перед ней и опять молвил:
— Желающих разговаривать с собакой прошу на сцену.
Клубный председатель, тяжело дыша выпитым пивом, поднялся на сцену и остановился возле пса.
— Попрошу задавать вопросы.
Председатель подумал, побледнел и спросил в гробовой тишине:
— Который час, собачка?
— Без четверти девять, — ответил пес, высунув язык.
— С нами крестная сила, — взвыл кто-то на галерке.
Мужики, крестясь и давя друг друга, мгновенно очистили галерку и уехали домой.
— Слушай, — сказал председатель Джону Пирсу, — вот что, милый человек, говори, сколько стоит пес?
— Этот пес непродажный, помилуйте, товарищ, — ответил Пирс, — это собачка ученая, ясновидящая.
— Хочешь два червонца? — сказал, распаляясь, председатель.
Джон Пирс отказался.
— Три, — сказал председатель и полез в карман.
Джон Пирс колебался.
— Собачка, желаешь идти ко мне в услужение? — спросил председатель.
— Желаем, — ответил пес и кашлянул;
— Пять! — рявкнул председатель.
Джон Пирс охнул и сказал:
— Ну, берите.
* * *
Джона Пирса, напоенного пивом, увез очередной поезд. Он же увез и пять председательских червонцев.
На следующий вечер клуб опять вместил триста человек.
Пес стоял на эстраде и улыбался задумчивой улыбкой.
Председатель стал перед ним и спросил:
— Ну, как тебе у нас понравилось на Мурманской жел. дороге, дорогой Милорд?
Но Милорд остался совершенно безмолвным.
Председатель побледнел.
— Что с тобой, — спросил он, — ты что, онемел, что ли?
Но пес и на это не пожелал ответить.
— Он с дураками не разговаривает, — сказал злорадный голос на галерке. И все загрохотали.
* * *
Ровно через неделю поезд вытряхнул на станцию человека. Человек этот не расклеивал никаких афиш, а зажав под мышкою портфель, прямо направился в клуб и спросил председателя правления.
— Это у вас тут говорящая собака? — спросил владелец портфеля у председателя клуба.
— У нас, — ответил председатель, побагровев, — только она оказалась фальшивая собака. Ничего не говорит. Это жулик у нас был. Он за нее животом говорил. Пропали мои деньги…
— Так-с, — задумчиво сказал портфель, — а я вам тут бумажку привез, товарищ, что вы увольняетесь из заведующих клубом.
