— Этот скверный мальчишка напугал всю школу, заявив, что вчера вечером видел привидение, — отвечал учитель. — Он упрямо настаивает на своей глупой выдумке, несмотря на все мои уговоры и доводы.
— Удивительно! — сказала мисс Голкомб. — Я и не думала, что у какого-нибудь мальчишки хватит фантазии увидеть привидение. От всей души желаю вам справиться с этим дополнением к вашей тяжелой задаче — воспитывать юные умы в Лиммеридже, мистер Демпстер, и успешно искоренить их суеверие. А пока разрешите объяснить, почему я здесь и чего я хочу.
Она задала учителю тот же вопрос, который мы задавали почти каждому из жителей деревни. Последовал тот же обескураживающий ответ: мистер Демпстер и в глаза не видел ту, которую мы искали.
— Пожалуй, мы можем вернуться домой, — сказала мисс Голкомб. — Сведений, которые нам нужны, мы, очевидно, не получим.
Она поклонилась учителю и была уже готова выйти из класса, когда унылая фигура Джекоба Постлвейта, жалобно сопевшего на покаянном месте, привлекла ее внимание. Она остановилась, чтобы на прощанье подбодрить маленького узника.
— Ты, глупыш, — сказал она, — почему бы тебе не попросить прощенья у мистера Демпстера и не попридержать язык насчет привидений!
— Так ведь я же его видел! — упорствовал Джекоб Постлвейт и, выпучив глаза от ужаса, захлебнулся в слезах.
— Вздор и чепуха! Ничего подобного ты не мог видеть! Привидение! Вот как! Какое же привидение…
— Прошу прощенья, мисс Голкомб, — сказал учитель несколько смущенно, — мне кажется, что лучше не расспрашивать мальчика. Он несет невероятную чепуху и может по недомыслию…
— Может… что? — быстро спросила мисс Голкомб.
— Расстроить вас, — отвечал мистер Демпстер, сам явно расстроенный.
— Право, мистер Демпстер, вы льстите мне, считая меня настолько нервной особой, что даже подобный мальчишка способен меня расстроить. — И она насмешливо повернулась к Джекобу. — А ну-ка, — сказала она, — расскажи мне об этом. Ты, скверный мальчишка, когда ты видел привидение?
— Вчера на закате, — отвечал Джекоб.
— А, так ты видел его в сумерках. На что же оно было похоже?
— Все белое, как и полагается привидению, — отвечал этот знаток привидений с непоколебимой убежденностью.
— Где ж оно было?
— А вон там, на кладбище, как и полагается.
— «Такое, как полагается, и там, где полагается». Плутишка, ты говоришь о привидениях, будто знаешь их с колыбели! Но, во всяком случае, ты хорошо затвердил свой урок. Наверно, ты можешь сказать, чей это был призрак?
— Ну конечно, могу! — отвечал Джекоб, мрачно и победоносно кивая головой.
Мистер Демпстер уже несколько раз делал попытки перебить своего ученика. На этот раз он прервал мальчика так решительно, что его услышали.
— Простите меня, мисс Голкомб, — сказал он. — Осмелюсь заметить, что вы только поощряете дурные наклонности мальчика, задавая ему эти вопросы.
— Я только задам ему еще один вопрос, мистер Демпстер, и буду вполне удовлетворена. Ну, — продолжала она, обращаясь к мальчику, — чей же призрак это был?
— Призрак миссис Фэрли, — отвечал Джекоб шепотом.
Впечатление, которое этот потрясающий ответ произвел на мисс Голкомб, полностью оправдало тревогу учителя, пытавшегося помешать разговору. Покраснев от негодования, она кинулась к маленькому Джекобу так гневно и стремительно, что тот от испуга разразился новым потоком слез. Но она тут же взяла себя в руки и, ничего не сказав ему, обратилась к учителю.
— Бесполезно считать такого ребенка ответственным за свои слова, — сказала она. — Я не сомневаюсь, что кто-то другой внушил ему эту глупость. Нет ни одного человека в деревне, который не был бы чем-либо обязан моей матери, и, если есть люди, которые забыли об уважении и благодарности к ее памяти, я разыщу их. Если я имею хоть каплю влияния на мистера Фэрли, они жестоко поплатятся.
— Думаю — нет, больше того: я уверен, мисс Голкомб, что вы ошибаетесь, — сказал учитель. — Все это от начала до конца просто выдумка этого глупого мальчишки. Он видел или ему показалось, что видел, женщину в белом, когда он шел вчера вечером через кладбище. Эта фигура будто бы стояла у мраморного креста, который в Лиммеридже все знают как памятник над могилой миссис Фэрли. Этого было достаточно, чтобы подсказать мальчику ответ, который, естественно, так поразил вас.
Мисс Голкомб, очевидно, почувствовала, что объяснение учителя было слишком разумно, чтобы его открыто оспаривать, хотя, по-видимому, была не вполне с ним согласна. Она ничего не сказала и, поблагодарив мистера Демпстера, обещала повидать его, когда ее сомнения рассеются. Потом она поклонилась и вышла из класса.
Во время этой странной сцены я стоял в стороне, внимательно слушал и делал свои выводы. Как только мы остались вдвоем, мисс Голкомб спросила меня, какого я мнения обо всем услышанном.
— У меня сложилось вполне определенное мнение, — отвечал я. — Я уверен, что рассказ мальчика основан на подлинном факте. Признаюсь, мне очень хотелось бы увидеть памятник над могилой миссис Фэрли и осмотреть землю вокруг него.
— Хорошо, вы увидите могилу.
Мы пошли к кладбищу. Она молчала, глубоко задумавшись.
— То, что произошло в школе, — сказала она наконец, — так отвлекло меня от того письма, что я просто не могу сосредоточиться на мысли о нем. Может быть, не стоит больше наводить справки, а подождать до завтра и передать все в руки мистера Гилмора?
— Ни в коем случае, мисс Голкомб. Напротив! То, что произошло в школе, убеждает меня в необходимости вести дальнейшие розыски.
— Почему?
— Подозрение, зародившееся во мне, когда я прочитал анонимное письмо, теперь подтвердилось.
— По всей вероятности, мистер Хартрайт, у вас были до сих пор основания скрывать от меня ваше подозрение?
— Я сам боялся думать о нем. Я считал его совершенно нелепым, необоснованным, мне казалось, что оно плод моего больного воображения. Но я больше этого не думаю. Не только ответы мальчика, но и случайная фраза, слетевшая с уст учителя, утвердили меня в моем предположении. Возможно, дальнейшее докажет, что я заблуждаюсь, мисс Голкомб, но сейчас я твердо уверен, что мнимый призрак на кладбище и автор анонимного письма — это одно и то же лицо.
Она остановилась, побледнела и пытливо посмотрела на меня:
— Кто же это?
— Школьный учитель, сам того не зная, ответил вам. Говоря о фигуре, которую мальчик видел на кладбище, учитель сказал: «Женщина в белом».
— Неужели Анна Катерик?
— Да, Анна Катерик.
Она тяжело оперлась на мою руку.
— Я не знаю отчего, — сказала она тихо, — но ваше подозрение приводит меня в ужас и надрывает мне сердце. Я чувствую… — Она остановилась и сделала попытку улыбнуться. — Мистер Хартрайт, — продолжала она, — я покажу вам могилу и сразу же пойду домой. Лору нельзя оставлять одну надолго. Я лучше вернусь и побуду с ней.
Мы подошли к самому кладбищу. Церковь, угрюмое здание из серого камня, стояла в небольшой ложбине, защищенной от суровых ветров, дувших через поросшую вереском равнину, которая простиралась вокруг.
Могилы тянулись по склону холма — немного дальше от церкви. Невысокая стена из грубого камня окружала кладбище; оно лежало под небом голое и открытое. Лишь в глубине его группа хилых деревцов бросала скупую тень на хилую, редкую траву да быстрый ручеек протекал по каменистому руслу. На кладбище можно было пройти с трех сторон, там, где к ограде примыкали снаружи и изнутри широкие каменные ступени. Неподалеку от одного из таких входов, за ручьем и деревцами, возвышался мраморный крест над могилой миссис Фэрли, отличавшийся от скромных надгробий, которые стояли вокруг.
— Теперь я могу не идти с вами дальше, — сказала мисс Голкомб, указывая на мраморный крест. — Вы, конечно, расскажете мне, если обнаружите что-нибудь подтверждающее вашу догадку. Давайте встретимся дома.
Она ушла, оставив меня одного. Я перешел по каменным ступеням на кладбищенскую дорожку, которая вела прямо к могиле миссис Фэрли.
Трава кругом была слишком скудная и почва слишком твердая, чтобы можно было разглядеть чьи-то следы. Не найдя их, я стал внимательно разглядывать мраморный крест и плиту под ним, на которой была выгравирована надпись.
Белый мрамор был местами покрыт пятнами от непогоды, но часть плиты обращала на себя внимание девственной, ничем не запятнанной белизной. Я стал присматриваться и понял, что ее вытирали или мыли совсем недавно. Несомненно, это было сделано чьими-то заботливыми руками, ибо чистое место резко выделялось на потускневшем мраморе. Казалось, кто-то начал чистить памятник и второпях не успел докончить свою работу. Кто же это мог быть?
