Такова она была и в любви, и в выборе туфель. Она мечтала, но мечты ее всегда были определенны, как твердо принятое, зрелое решение. Мартина всегда мечтала выйти замуж за Даниеля. За него и ни за кого другого. Эта единственная несбыточная ее мечта, в которой она была не вольна, делала ее своей пассивной жертвой. Все же остальные ее мечты были скромны и вполне осуществимы, стоило лишь постараться, и они сбывались, а старалась она всегда усердно.
Мартина не мечтала ни о славе, ни о богатстве. Она мечтала всего лишь о маленькой, со всеми удобствами квартире в новом доме на одной из окраин Парижа. Даниель собирался по окончании Школы садоводства работать на плантациях своего отца, поэтому квартира им ни к чему, говорил он. Но Мартина страстно настаивала: не иметь квартиры в Париже – значит похоронить себя в деревне навсегда! Для ее счастья необходима была собственная квартира – не та, которая принадлежит господину Донелю-отцу или мадам Донзер, а только им двоим… что это за брак, если живешь у других… На семейном совете было решено, что мадам Донзер, мсье Жорж и Сесиль купят Мартине квартиру – это будет их свадебным подарком. Даниель с удивлением наблюдал, как Мартина плакала, упустив последнюю свободную квартиру в доме, который ей понравился, именно такую, о какой она мечтала, и по цене подходящую, и с деревьями под окнами. Даниель с любопытством смотрел, как крупные слезы катятся по безупречным щекам Мартины… Плакать из-за упущенной квартиры!… Ты же никогда не плачешь, Мартина-пропадавшая-в-лесах, и вдруг – слезы из-за квартиры! В этих слезах для Даниеля было что-то привлекательно-таинственное. Какая странная девушка!…
Она мечтала о венчании в церкви. «Послушай, Мартина, – говорил Даниель, неужели ты хочешь этого всерьез? Зачем? Хватит с нас комедии в мэрии! Зачем еще церковь! Если бы по крайней мере ты была верующая, но тогда ты не совершила бы того смертного, но сладостного греха, ты ведь живешь, как язычница, радость моя, что же это вдруг на тебя нашло? Выбросить зря столько денег на оплату церковного обряда, лучше съездить куда-нибудь, продлить медовый месяц. Послушай, я просто не решаюсь просить у отца денег на свадьбу!»
За обедом у мадам Донзер, куда Даниель был приглашен в качестве официального жениха, он обнаружил полное единодушие в этом вопросе: Сесиль без конца трещала о платье подружки, разумеется, розовом, ах, но ведь Мартина-то на этот раз будет в белом, а не в небесно-голубом! Есть ли в семье Даниеля подходящие маленькие дети, чтобы нести шлейф невесты? Мартина будет божественно хороша в подвенечной фате… Когда же Даниель отважился предложить ограничиться мэрией, с одними свидетелями и немедленным отъездом новобрачных, без свадебного пира, мадам Донзер положила вилку и, стараясь скрыть слезы, бросилась на кухню – в честь жениха и невесты на этот раз обедали в гостиной,а мсье Жорж повел речь о том, как должен галантный мужчина вести себя с женщинами. Поскольку все женщины на пороге супружеской жизни мечтают о торжественной церковной церемонии, о белоснежном одеянии, долг каждого галантного человека – доставить им это удовольствие…
Свадебный пир, завершивший церковный и гражданский обряды, состоялся в «Постоялом дворе „Лесная чаща“ на одной из автомагистралей. Быстрота, с какой Мартина остановила свой выбор именно на этом, а не на каком-либо другом из ресторанов, которые она посетила, заставляла предположить, что выбор был ею сделан уже давно, иначе она всех замучила бы, без конца взвешивая все за и против, прежде чем решиться. Так оно и было на самом деле: еще задолго до встречи Мартины с Даниелем под арками Жинетта как-то привезла Мартину в этот ресторан, и Мартина тогда же решила, что хорошо бы отпраздновать свадьбу с Даниелем именно здесь. Заново отделанный дом выходил прямо на шоссе: ни единого деревца вокруг, на гудронированной дороге – только белые бочки с красными ободьями, и в них торчат чахлые герани. Машины подъезжали одна за другой, их ставили в своего рода дворик справа от дома. Свадебный подарок Донеля старшего – мышино-серая, начищенная до блеска (сразу видно, рука Мартины уже прошлась по ней) малолитражка новобрачных тоже стояла там. Стояла и машина того приятеля Даниеля, который предоставлял ему и Мартине комнату, когда им негде было приютить свою любовь. Вскоре подъехал автобус с молодежью: машинистками из Туристского агентства – подругами Сесили – и студентами Школы садоводства приятелями Даниеля: Мартина настояла, чтобы пригласили кавалеров и девушки не танцевали бы шерочка с машерочкой. Отец Даниеля вместе с сестрой Даниеля Доминикой, бывшей цветочницей, и ее двумя детьми вылез из старого фамильного ситроена. Задрав голову, мсье Донель остановился посреди дороги, разглядывая вывеску. Высокий, худой, согбенный, точно скоба, со впалой грудью, в темной мешковатой одежде – вид у него был такой, будто он прибыл на похороны.
– Представьте себе, – кричал мсье Донель, – этот дом давно меня интересует! Рад, что попал сюда. Сколько лет проезжаю мимо в Париж… Обыкновенный старый дом… И вдруг – «Постоялый двор». Додумались же! «Лесная чаща» – и не единого дерева… Я все время недоумевал, кто отважится посетить такой ресторан… Оказывается, мы!
– Папа, не стой среди дороги, тебя сшибут.
Дочь его Доминика была похожа на отца, такая же высокая, немного сутулая, с тяжелым пучком черных волос, но, по-видимому, настолько же сдержанная, насколько отец экспансивен и болтлив.
– Обратите внимание, – продолжал кричать мсье Донель, уже входя в дом, – ни души! И не думайте, что это из-за свадьбы, нет, я ни разу не видел здесь ни одной машины перед домом, ни одного посетителя в саду!
Вслед за ними подъехали мадам Донзер, мсье Жорж, старая кузина, у которой мадам Донзер частенько ночевала в былые времена, приезжая в Париж из деревни, аптекарь и аптекарша. Именно они привезли всю компанию на своей машине. Мадам Донзер, очень взволнованная, быстро прошла через зал в сад, где был накрыт свадебный завтрак.
– Дети уже здесь, мсье Донель, я видела их машину, настоящая бонбоньерка. Я тороплюсь, мне хочется взглянуть, как там обстоит дело с завтраком…
– Все в порядке, мадам, вы останетесь довольны и новобрачная тоже, сказал хозяин ресторана, который стоял посреди зала, принимая гостей.
В зале темно и прохладно, каменные толстые стены, бревенчатый потолок, камин из резного камня – сразу видно, что у этого дома за плечами немало веков. Теперешний хозяин поставил вдоль стен банкетки, обитые огненно-красным хлорвинилом, и столики, крытые пластмассой тоже красного цвета. Бар, бутылки, желтый лакированный паркет дансинга. На стенах между медными кастрюлями и жаровнями висели фотографии жокеев, лошадей и картины, изображающие обнаженных женщин. Хозяин выглядел внушительно: высокий, с могучим торсом, с удивительно узкими бедрами и большим яйцевидным животом, который не шел ко всему остальному, был как бы приставлен. И при всем том – голова Цезаря, смуглое, ухоженное и властное лицо. Не исключено, что хозяин попал сюда из Марселя, по пути задержавшись на Монмартре. Он низко поклонился седовласой мадам Денизе в безупречном туалете от Диора, которую сопровождал ее друг, бывший автомобильный гонщик, а теперь шикарный представитель фирмы, торгующей особо дорогими машинами. Друг мадам Денизы был элегантен элегантностью техника и спортсмена – загоревший, сухой, поджарый. Его белая машина с откидным верхом была настоящим чудом, особенно для людей понимающих. Мадам Дениза захватила с собой Жинетту и ее маленького сына Ришара, удивительно белокурого, с толстым задиком. Жинетта, одетая в пастельные тона, казалось, вся состояла из рисовой пудры, крема и духов. В глубине темного зала солнце, как ножом, вырезало ослепительный четырехугольник двери, ведущей в сад.
Там был накрыт стол. Гравий скрипел под ногами гостей. Солнце палило, сад, совсем молодой, всего несколько лип с подпорками, их светлые блестящие листики на коротеньких ветках не давали даже намека на тень. Кое-где на цементных подставках большие глиняные горшки с геранью, а посреди всей этой пустыни каменный колодец– чисто декоративный предмет, поскольку воды в нем не было, зато розовый куст, обвив края колодца, щедро покрывал их множеством маленьких пышных розочек. Чтобы создать хоть какую-то тень, круглые столики под зонтами были сдвинуты, но между ними образовались щели в форме буквы X, и общего стола не получилось.
Мама Донзер про себя подумала, что хуже Мартина не могла бы и выбрать; молодые всегда думают, что они умнее всех, а на самом-то деле – разве это не настоящая катастрофа?! А впрочем, желтые зонтики, красные с белым плетеные кресла – все это в конце концов выглядит на солнце довольно весело! И завтрак был вкусный, даже больше того – превосходный и обильный. Мадам Донзер вынуждена была признать, что действительно за уплаченную цену-это просто невероятно! И вина, и ликеры… Ведь приглашенных было человек сорок… Ну и жара! Мадам Донзер незаметно сняла под столом туфли. Дети Доминики, освободившись от накрахмаленных рубашек и белых замшевых туфель, голые до пояса, с наслаждением разминали пальцы, бегая босиком по саду. Молодежь сбежала в прохладный зал, не дожидаясь мороженого и фруктов – им подадут туда. Они тотчас же запустили проигрыватель на полную мощность. Тень от дома покрывала теперь треть сада; три официанта, прислуживавшие за столом, с неизменной улыбкой, как это и полагается на свадьбе, поставили в тень шезлонги и столы, чтобы можно было отдохнуть после еды в относительной прохладе, попивая кофе и ликеры.
