Пререкания перерастают в ругань! Крикуны, которые обжираются внизу… они такие, хамоватые!.. ничего не видят… а я вижу! я вижу тридцать шесть свечей и тысячи, тысячи!.. в старинных канделябрах… желтые, зеленые, красные свечи… и канделябры, красота неописуемая!.. вы бы видели это зрелище, они качаются над Мадлен… над Бастилией! а между их траекториями серпантины «Пассива»! небо, исполосованное переплетением тысяч и тысяч росчерков! зенитки ПВО, пли! где-то у парка Монсо… я вижу, как летят снаряды, вилла де Флёр!.. они целят в нее… вот клочок земли, который я люблю больше всех…*[82] Они его раздолбают! клочок земли, отгороженный под ромашки… маленькие гостиницы без претензий, вилла де Флёр!.. они разрушат ее!.. они не любят миниатюру, эта красота не для них… они ничего не имеют против огромных поместий и замков… я знаю множество красивых местечек, я вам их не перечисляю! нет! нет! но они существуют! Они ничего не имеют против Лувра, национального Банка, «Табарена»…*[83] они почему-то не воспринимают тихую прелесть маленьких зданий… или, может, они просто ничего не понимают? если плюют на все это? вилла де Флёр, Сент-Эсташ, мост Альма, Эпине!.. вот их излюбленная цель!.. возлюбленная! и довольно!.. тринитротолуол! мелинит! свечи! гуляки! вррромб! кружатся! крушат! бьют на север! мыс Сакре-Кёр! Лондон! sweet hous! наша стрит Воздуха! в таком грохоте! бесчисленные молнии, в зад! конец всем зданиям!.. бельэтажи трясутся!.. наш, однако, покрепче будет, все-таки из кирпича, железа и песчаника… его качает, приподымает!.. Он упадет на проспект! Качается, как давешний буфет, заваливаясь на Норманса!.. вы понимаете? вы следите за моим повествованием?… я вас не бросаю!.. привратницкая… окно настежь… проспект… мельница… крылья… они должны были улететь, крылья!
– Эй, боров! – обращаюсь я к толстяку, – эй, под столом… крылья! крылья!
Пусть хоть что-то увидят!
– Не двигайся, Андрэ! не двигайся, Андрэ!
– Бумагу, картон, уполномоченный идиот!
Добавляю словцо покрепче… нужно, чтоб он испугался!
Ба-бах! лавина тел! людей! падает!.. немебель!.. некирпичи!.. мясо! пострадали! сколько? десять… двенадцать… пятнадцать человек! с 4-го… застрявшие! освобожденные! вытолкнутые одним напором! хлоп! двери! хлопанье! 4-й – плохой этаж, неделю назад, в предыдущий налет, там пропал ребенок! взрывной волной его вынесло в окно, и все, нет мальчика…
Они тотчас меня замечают… «Доктор, доктор! Ренэ? Ренэ?» Да я же ничего не знаю! не знаю! Один из бешеных самолетов… совсем рядом… среди бела дня!.. в самый полдень… вррр!.. я лечил их малыша… анемичный детеныш…
– Посмотрите, мадам! Посмотрите наружу! посмотрите вверх!
Эта мамаша думает только о своем Ренэ! конечно! конечно! подумайте! с балкона среди бела дня!.. упал!.. насмерть!
Я повторяюсь, да-да, повторяюсь… но есть и кое-что новенькое… какие-то огненные клубы, шары, что плывут на радужных волнах… выше туч… выше зенитных разрывов «Пассива»… выше всех траекторий… и затем эти радужные сполохи рассыпаются… уплывают… застилают кружевами… тонкими… тонкими… сетками небеса… от горизонта до горизонта…
Ах! это потрясающе! небо в огненных кружевах… от Версаля до Орли… и от Ангьена на севере до Сюрен… артиллерийская перекличка!.. все небо в огненных росчерках!.. исполосовано кнутами огней!.. бесомолеты сталкиваются, догоняя друг друга… и плюх! на землю!.. огромный костер! еще один! еще!.. совместное мероприятие англичан, фрицев и Мерлок!.. совсем не то, что Новый мост!.. эскадрилья на эскадрилью! они бы опрокинули Жюля одним щелчком! без вопросов! но Жюль – табу! вот на что стоит посмотреть! Господи, ты завещал нам терпеть! мир состоит не только из земли и неба, поменявшихся местами! души тоже вывернуты наизнанку! мораль! туда! сюда! обрубок-в-тачке, оп! волна! вал! жест! гром Небесный рассыпается эхом! и три здания вместе с ним! и завод! вот наш Гаврош! а, он отправляет их подальше! другие ползут… к Пуасси!.. снова взрыв… жест!.. еще знак!.. вот подонок! лживый притворщик, предатель!.. воздух вибрирует, как струна!.. вы чувствуете? вас покачивает, все тело дергается, нагрузка неимоверная! Давайте, парни! нет квартала! Ба-бах! перебабах! долина Маркаде!..
Они поражают близкие и дальние цели… бомбы падают перед нами, рвутся под нами, в пустотах холма Монмартр!.. Сколько же они сбросили на нас тонн тротила! Маркаде! Куски горящего металла! и снова пикируют!.. визжа! курс на Базилику… Лондон-стрит!.. сотня налетов в день!.. тысяча!.. смерть на крыльях!.. масштабы катастрофы! все ближе и ближе… север! север!.. они прилетают оттуда!.. их цель – Дом Инвалидов… яйцо из мрамора… тени ложатся на проспект… на Сакре-Кёр… десять… двенадцать… двадцать теней!.. и исчезают в бенгальских огнях… уходят! уходят! радость!.. Ба-бах!.. Жюль, его шнобель… его лицо?… я его больше не вижу!.. нет, снова вижу!.. ликующая макака! еще и жестикулирует, эй, эй! вот! у меня крышу рвет? извините!.. поворачивает, туда! сюда! оп! перила!.. ухватился! цепляется? переворачивается? нет! откатывается! акробат чертов!.. нечего сказать!.. как это циклоны ему повинуются?… как это Небо все ему прощает? Бенгальские огни! парадабум! фосфор! по мановению руки! его руки! небо расцветает букетами фейерверков! десять! пятнадцать!.. двадцать церквей летят вверх тормашками!.. и Люксембургский сад! вам кажется, я преувеличиваю? весь Монмартр качается!.. вздыбливается асфальт, кипят фонтаны, фасады домов расколоты, и небо тоже!.. что только не катится по проспекту!.. трудно поверить!.. осмыслить до конца! вот! сирень, вы же помните? кусты? le lai champêtre ресторан? все кувырком!.. честно, а сколько костров! пылающих! потрескивающих! все, кто был там, вам подтвердят!.. Послушайте, что говорят люди мыслящие, свободомыслящие… не фанатики лондонской волны, потерявшие облик человеческий! вот вам доказательство: двадцать лет спустя они уже не помнят, что лгали… бегающие глаза… кривая усмешечка… театр теней!.. мыльные пузыри!.. а прослушивание? уши? еще более свихнувшиеся, чем мои собственные! слушающие вопиющую ложь!.. повернули!.. юг! запад! восток!.. Трапезунд!.. Мраморное море!.. Черчилль!.. Микадо! южный и северный полюс!.. сколько горя!
Долг – это компас, определяющий жизненный путь человека! который не дает ему наделать глупостей… мой долг – это Безон, мои больные, мои верные больные…
Истерия элементов, потопы, бесомолеты беспрестанно, извержение огненных потоков! красных! зеленых! синих! из глубин земли извергается лава, расколотое небо готово рухнуть на Париж, Господь мой! отпусти душу мою! оставь меня в мире! нет! нет! нет! оставайся рядом, малышка Лили! никаких приключений! только бы глядеть, как пылает Безон! еще пуще горят здания от Уй до Аржантей! я это говорю! взорван водопровод! вода! от Сартрувиля до Круасси… Каррьер!*[84] там, сотни заводов! «Лоррен!» «Оксидрик!..» «Вулкан»…* [85] по крайней мере, двадцать чудовищных взрывов… я вам рассказывал о берегах… а рыбаки? забравшиеся на крыши! вскарабкавшиеся на печные трубы… десять! двенадцать! на каждой трубе! ловят на железные крючья, мадам!.. огненных уклеек! знаете, клюет, клюет уклейка! вот счастье привалило Рыбакам! Десять… двадцать метров… над кострами!.. по вертикали!.. словно преступные элементы пускают под откос… с облаков поезда со взрывчаткой!
Я знаю, о чем говорю!
– Прыгай! эй! давай! неудачник проклятый! трусливый обрубок!
Черта с два!.. ему наплевать на мои слова… он цепляется за перильца… крейсирует… лавирует…
Я проклинаю Жюля?… но Норманс, наверное, хуже!.. со своими двумя бабами на коленях… Дельфиной и Гортензией… они втроем придерживают буфет… полбуфета… он ничего не предпринимает, этот Норманс… он громко храпит… а храпеть, хрипеть, это ли не цинизм?… особенно так громко! невероятно громко! даже здесь, среди бомб, я его слышу, я, глухой на одно ухо!.. «вррр!.. раааа!..» храп горловой! нос заложен! он простужен… видите ли, как я точен, я не раздражаю вас мелкими деталями? а, тем хуже! тем хуже! я же не художник, я при-ближе-нец! «я был там, это было со мной»*[86] – вот мое кредо в искусстве!
Жюль выписывает пируэты на мельнице, рыбаки на крышах ловят уклеек… а я с Лили наблюдаю из окошка катастрофу, Пирам крутится под ногами, а жильцы под столом, а толстый Норманс подпирает буфет…
Вот вам картинка в первом приближении.
Таким был Потоп. Всемирный Потоп XX века.
Толстяк, обласканный, обтисканный… этого у него не отнять!.. с обеими шлюхами на коленях… нет! не шлюхами!.. со своей женой и своей невесткой!.. Норманс, гора мяса, храпящий, вздрагивающий… а! дом может качаться, разваливаться, потолки могут рухнуть! ему все нипочем! я оплачу ваше невезение, если он проснется! остальные под столом бранятся, стонут… придушенные вскрики… «На помощь!»
