– трри… ри… ри, – отвечала ей другая.
И вдруг обе смолкли: где-то захлопал крыльями невидимый хищник. Затем снова: трри… ри… ри… пин… пин… пин… пи., пи. А он все пил и пил. На душе становилось все тоскливее и тоскливее.
В гостинице никого не было, и у него появилось желание пойти в гараж, прижаться к своей машине и сказать ей: «Я совсем одинок, вся моя жизнь в тебе, я люблю тебя, люблю оче… нь…»
Пить было больше нечего. Голова уже готова была упасть на стол, когда кто-то тронул его за плечо. Он открыл глаза: около него стоял хозяин, а рядом с ним женщина.
– К-кто ты? – спросил он, заикаясь.
– Меня зовут Зубеда, – с дрожью в голосе ответила она.
Он встал, опираясь на стул и покачиваясь, направился в комнату. Хозяин хотел помочь ему, но он оттолкнул его.
– Я сам дойду.
В этот момент ему казалось, что он идет по глубокому снегу, а по обе стороны от него бездонная пропасть.
В комнате был полумрак и только в углу горела одна маленькая лампочка.
«Может быть, теперь моя душа будет спасена», – подумал он, направляясь к свету. Вдруг он услышал звук поворачиваемого в замке ключа. Это хозяин закрывал снаружи дверь. Он повернулся и увидел прижавшуюся к двери женщину.
– Иди сюда, сюда. Здесь свет, – позвал он ее. Она медленно подошла. Волосы ее были расчесаны на прямой пробор, который блестел, как серебристая лента дороги. В ушах у нее висели серебряные серьги.
– Почему ты печальна?… Как тебя звать? – склонив голову к ней на плечо, спросил он ласково.
– Зубеда, – едва слышно ответила она.
– Шубеда… Шубеда, – смеялся он. – Шубеда… какое краси…
Он нежно гладил ее блестящие, напомаженные волосы, повторяя:
– Шубеда… Милая Шу… Шубеда… Эта помада делается из тех лесных цветов. От нее волосы становятся краси… красивые… красив… Шубеда… а… а…
Он истерически засмеялся.
– Ты очень красива, Шубеда, – сказал он, поглаживая ее нежные, похожие на розы щеки. Но вдруг он быстро отпрянул от нее. – Ты… Шубеда?… Нет, ты моя мать. Ха-ха-ха!
Он приблизился к ней, взял ее за руку, но она быстро отдернула ее, будто ужаленная змеей. – Да, да, Шубеда, ты моя мать! – закричал он. – Ты моя сестра, Шубеда… Шу… Шу… Шубеда, я преступник. Зачем ты пришла сюда?
– Я бедная, поэтому и пришла, – сказала она тихо.
– Бедная? Ха-ха-ха!
– У меня болен сын. Мой крошечный мальчик. Доктор сказал, что у него воспаление легких. Он требует четыре рупии, а здесь мне дали только три. Ради бога, дайте мне еще одну рупию.
– Воспаление легких? Ха-ха-ха!.. Отведи его в бла… благо… благотворительный госпиталь… Воспаление легких… крошечный…
– Здесь всего один госпиталь, – сказала она жалобно. – О боже! Что мне делать? Я готова целовать ваши ноги. Ради бога, дайте мне еще одну рупию. Только одну.
– Перестань, хватит. Не думай об этом, маленькая Шубеда. – Он обнял ее за шею. – Я не могу жить без тебя, прекрасная Шубеда… Я одинок… Я люблю тебя. Спаси меня, Шубеда. – Он положил голову к ней на плечо и зарыдал.
Ночью он спал, крепко обняв ее за шею, будто держал за горлышко бутылку виски. Огонь в лампе едва мерцал. В ночной тишине все еще слышалось щебетание невидимых птичек, но их уже никто не слушал.
Утром он проснулся совершенно трезвым. Лампа погасла. Птички замолкли. Почти совсем раздетая, она лежала в его объятиях. Напомаженные волосы спутались. На белой шее отчетливо были видны следы его поцелуев. Он осмотрел с ног до головы ее точеную фигуру и начал гладить. По телу ее пробежала легкая дрожь, будто ветерок всколыхнул спокойную водную гладь. С губ ее сорвался вздох отчаяния.
– Мой любимый маленький мальчик… – произнесла она в беспамятстве и сложила губы так, как бы собиралась поцеловать своего дорогого сына.
– Мой маленький?…
Он вскочил как ошпаренный. В голове его мелькали события прошедшей ночи: маленький мальчик… Воспаление легких… Доктор… Он вздрогнул. Три рупии… четыре рупии… только одну рупию. Ему казалось, будто он провел ночь с собственной матерью.
Он слез на пол и удивленно посмотрел на просыпающуюся женщину, которая всю ночь провела в его объятиях.
– Накройтесь одеялом! – закричал он. – Убирайтесь прочь с моих глаз! Почему вы так смотрите на меня? Вы что, не слышите?! Вставайте, вставайте с моей кровати!.. Возьмите это. – И он бросил ей одну, две, три, четыре рупии. – Возьмите все. Бегите! Бегите! Бегите отсюда!
Он сорвал с нее одеяло, кинул ей в руки одежду и выставил за дверь.
Долго он сидел на кровати, обхватив голову руками. Мысли его сбивались, путались, они волновали его, но он никак не мог привести их в порядок. Теребя свои длинные спутанные волосы, он пытался разорвать эту сеть, которая опутала его мозг и сердце. Наконец, вошел хозяин и сказал, что приготовлена горячая вода. Он как-то неохотно встал и отправился в ванную. Настроение было неважное, во рту противно, как обычно бывает после выпивки, плечи тяжело ныли.
Вымывшись, он прошел на веранду в ожидании завтрака, сел за стол и, подперев голову руками, стал ругать себя.
Сметливый хозяин принес к завтраку бутылку пива. Приятная жидкость медленно, но уверенно изменяла ход его мыслей. Настроение улучшилось. Он даже начал насвистывать какую-то мелодию. Вспоминались счастливые, радостные мгновения двух ночей: блестящие, напомаженные волосы… черная кофточка, под которой отчетливо вырисовывались круглые груди… Неземная красота Нихало, трель соловья, птичий щебет, цветы на яблонях и вкусная холодная родниковая вода. Он громко расхохотался и тут вспомнил о своей машине, которая ожидала его в гараже.
Отдав хозяину обещанное, он встал и спросил, далеко ли отсюда до почтовой станции в Гархи.
– Сто десять миль, господин, – ответил хозяин.
– Так! А как звать там хозяина?
– Хадим Шах.
– Хм!
– Очень хороший человек. Преданный слуга господ.
За поворотом мелькнул голубой автомобиль, подъезжающий к станции. Машину вел тучный с двойным подбородком мужчина. На голове у него была греческая феска. Одной рукой он обнимал женщину. Она была одета в голубые шаровары и черную кофточку, под которой отчетливо вырисовывались круглые груди. Взгляд ее был пустой и безжизненный, как у закоренелых преступников. Он улыбался.
Бедные женщины, ради того чтобы хоть мысленно представить себя чистыми и непорочными, выдумывают разные Буландкот и свекровей, расположенных, в зависимости от обстоятельств, то у одного родника, то у другого, то у одной почтовой станции, то у другой. В душе он тысячу раз поблагодарил бога, который создал бедных женщин, а ему дал возможность наслаждаться. Зубеда, Байт Хорс, жареная курица… Господи! сколько радостей ты создал…
Почтовая станция в Гархи представилась ему чем-то прекрасным, и он поехал еще быстрее.
Впереди и позади него вилась серебристая лента мощеной дороги. Она бежала через густые сосновые леса, мимо родников с холодной вкусной водой, мимо почтовых станций. Это та самая серебристая лента, которая омрачает сердца людей, губит женщин, уродует жизнь общества.
Бикенара – название района в Кашмире.
Пхальгам – название курортного места в Кашмире.
Гуджри – девушка из скотоводческой касты в Пенджабе.
Гархи – название местечка.
Буландкот – название местечка.
Байт Хорс – название виски.
Саркар – господин.
