— Похоже, вы не очень-то поверили тому, что здесь увидели. Вы у нас впервые, и мне важно вас убедить.
Тут он меня назвал… постой, дай бог памяти… ага, он назвал меня «сомневающимся элементом».
— Итак, если вы по-прежнему сомневаетесь, — сказал он, — извольте сами назвать имя любого умершего, и, быть может, он явится. Условия сегодня благоприятны как никогда.
— Любого? — переспросил я.
— Разумеется. Любого, кто был вам близок. — Вот тогда-то мне и пришла в голову эта мысль. Сперва, правда, я подумал о своем покойном дядюшке Ене, но, знаешь ли, когда имеешь дело с родственниками… выяснять отношения в присутствии посторонних… дядюшка Ене еще при жизни не слишком-то нас жаловал, и я сказал себе: оставим мертвых в покое.
Вот тогда-то мне и пришло на ум это имя: доктор Келети — и с этого момента оно уже не выходило у меня из головы. Он не был мертв, но я подумал: если бы он был мертв, было бы довольно занятно побеседовать с его душой. Он не мертв, но если бы он был мертв… Эта мысль не выходила у меня из головы: если бы только Келети был мертв! Я не мог от нее избавиться. Почему? Сам не знаю. Но, как бы то ни было, внезапно я услышал свой собственный голос, который громко и внятно произнес: покойный доктор Маурус Келети, адвокат, Юлиусштрассе, 17.
Погасили свет, осталась гореть одна красная лампа. Никто не подозревал, что речь идет о живом человеке. Все вернулись на свои места, и две или три минуты кряду женщина-медиум делала глубокие вдохи: поначалу спокойно и размеренно, затем все быстрее. Потом она начала стонать и извиваться на своем стуле. Один из профессоров подошел к ней и вытер ей пот со лба. Прошло еще две минуты, женщина хрипела и дергалась из стороны в сторону. Я услышал, как профессор сказал: «Какой упрямый дух!» Другой господин добавил: «Наверное, медиум уже устал». По хозяин дома попросил их соблюдать тишину, пояснив, что все должно получиться, надо только запастись терпением.
Снова воцарилась тишина: только женщина-медиум хрипела и скрежетала зубами. От этих звуков мне стало не по себе. Женщина рывком поднялась на ноги и снова упала на стул. Одну из дам охватил внезапный страх, и она вскричала: «Хватит! Хватит!» Но в этот момент мы увидели, как занавес раздулся.
Во всех предыдущих случаях все начиналось именно с этого. Мы неотрывно смотрели на занавес, никто не шевелился, и тут появилась фигура. Это был он.
Да, это был доктор Келети. Он был смертельно бледен, но я сразу его узнал. Эти узкие губы, английские усики… Он стоял чуть пригнувшись, это была его обычная поза. Редкие волосы, язвительная усмешка, даже в такой момент.
Я вскочил со стула, у меня тряслись руки и ноги.
— Доктор! — крикнул я. — Как вы здесь оказались?
Он не отвечал.
— Вы доктор Келети или нет? — продолжал я.
— Я Маурус Келети, — ответила фигура, и я узнал голос доктора.
— Возможно ли это? Значит, вы и в самом деле мертвы? — воскликнул я.
— Да, мертв, — произнес он в ответ, и вся его фигура как бы заколыхалась.
— Обман! — закричал я. — Надувательство и обман!
Я нащупал выключатель и зажег свет.
Все зашумели, я услышал, как что-то упало. Взглянув на то место, где только что стоял доктор Келети, я увидел, что он исчез, как будто бы его там никогда не было. Женщина-медиум лежала на полу и билась в судорогах. Один из профессоров пытался удержать ей руки. Одна из дам позвала на помощь, а другая закричала: «Воды! Скорей воды!» Хозяин дома бросился ко мне и прошипел: «Что вы наделали? Ведь это же… Включать свет во время эксперимента! Вы знаете о том, что подвергли риску жизнь медиума?»
— Только не отпускайте ее! — крикнул я профессору. — Она мошенница. Эти судороги — чистой воды притворство. Нас обманули — ведь доктор Келети вовсе не мертв. Он жив.
Хозяин дома по-прежнему стоял передо мной, не отводя от меня взгляда.
— Это действительно был тот человек, с которым вы хотели поговорить? — спросил он. — Вы его узнали? — Я кивнул.
— Узнать-то я его узнал, он был очень похож на доктора Келети, но…
— Значит, он действительно мертв, ибо в противном случае он бы не появился, — перебил меня хозяин.
— Вы так считаете? — сказал я. — В таком случае извольте знать, что не далее как сегодня, в четыре часа дня, я лично разговаривал с ним.
Хозяин дома достал часы.
— А сейчас половина десятого, — сказал он. — Значит, он умер в промежутке между четырьмя и половиной десятого.
— Не берите грех на душу! — вскричал я. — Или вы тоже принимаете участие в этом обмане? Ведь это был обман. Сплошное надувательство.
— Вышвырните же его, наконец! — закричал один из гостей. Между ним и мной произошла короткая словесная стычка, после чего я удалился.
Выйдя на улицу, я был вне себя от возмущения; вдобавок ко всему шел дождь, и поблизости не было видно ни одной машины. Однако через некоторое время я успокоился, и вся ситуация показалась мне даже забавной. Сейчас же поеду к нему, сказал я себе. Может быть, он дома. Должен же я поставить его в известность по поводу того, что он мертв. «Привет, доктор! — скажу я ему. — Как вы себя чувствуете? Между прочим, я только что беседовал с вашей душой». Отличная шутка! Я остановил автомобиль и попросил отвезти меня на Юлиусштрассе.
Мне пришлось позвонить целых три раза. Девушка, которая мне наконец открыла, выглядела растерянной; поначалу она даже не понимала моих слов, а потом вдруг разрыдалась и залепетала:
— Нет, милостивый государь сегодня не может принять милостивого государя, но, быть может, милостивый государь захочет поговорить с господином врачом…
Я отстранил ее и прошел в дом. В дверях я столкнулся с врачом.
— Господин его родственник? — спросил он. — Меня самого вызвали сюда пять минут назад. К сожалению, я уже ничем не смог помочь. Вы пройдете?
Доктор Келети сидел в кресле, свесив голову на грудь, без сюртука и жилета, с перекошенным ртом; на столе перед ним лежала недокуренная сигара. Кровоизлияние в мозг, сказал врач. А она — она лежала без чувств на софе, с распущенными волосами…
Как кто? Дама, которая была с ним! Почему ты меня все время перебиваешь? Разве я тебе не говорил, что с ним была дама? Кто кричит? Вовсе я не кричу. А люди пусть смотрят, если им это нравится, мне это не мешает. Он привел к себе даму — а почему бы и нет? Она лежала без чувств, нам пришлось отвезти ее домой, а когда она очнулась, у нее началась истерика.
Вот и вся моя история. Ты понимаешь, что произошло? Он был жив, но ему пришлось явиться, потому что этого хотел медиум. Медиум вызвал его, силой заставил его душу покинуть тело. И тому пришлось подчиниться более сильной воле и умереть, с тем чтобы его дух смог появиться на той вилле в Офене.
Вот и все. Страшно подумать, что с любым из нас в любой момент может произойти то же самое! Как с кораблями, которые, ничего не подозревая, проплывают над минами… Достаточно, чтобы кто-нибудь нажал на кнопку.
Люди говорят… люди много чего говорят! Они утверждают, что я застрелил доктора Келети. Но почему я должен был в него стрелять? С какой стати? И если я теперь живу в Нью-Йорке, то просто потому, что живу в Нью-Йорке, а когда мне захочется, я вернусь в Будапешт. Моя жена? Нет, ее здесь нет. Видишь ли, мы уже не живем вместе. У нее были свои привычки, у меня свои — и время показало, что мы не очень подходим друг другу.
Перевод с немецкого О. Мичковского.Официант! Два печеных яблока и сметану! (англ.)
Руки вверх! (англ.)
Печеное яблоки (англ.)
От фр. rapport — возвращение.
