Все было въ движеніи: телофонъ звонютъ, не переставая, люди входили и уходили, шумъ изъ типографіи доносился и сюда, а посыльные приносили все новыя и новыя кипы писемъ и газетъ. Казалось, что этотъ издатель листка вотъ-вотъ будетъ погребенъ въ цѣломъ морѣ работы и труда.
Среди всей этой дѣятельной работы онъ сидитъ съ замѣчательнымъ спокойствіемъ. Въ его рукахъ бразды правленія, онъ составляетъ заглавія, принимаетъ разныя важныя сообщенія, дѣлаетъ замѣтки на листкахъ, разговариваетъ съ посѣтителями; порой открываетъ дверь и задаетъ вопросъ своимъ подчиненнымъ въ бюро и раздаетъ приказанія. И все это для него какъ будто одна игра, — порой онъ говоритъ какую-нибудь шутку, вызывающую смѣхъ у дамъ. Входитъ какая-то бѣдная женщина. Линге знаетъ ее и знаетъ, въ чемъ ея дѣло, — она привыкла приходить къ нему по извѣстнымъ днямъ. Онъ даетъ ей крону черезъ столъ, киваетъ и продолжаетъ писать дальше. Онъ повсюду разставилъ свои сѣти: мечъ «Новостей» виситъ надъ головой каждаго. Редакторъ — это все равно, что какая-нибудь государственная власть. А власть Линге больше, чѣмъ чья-либо другая. Онъ смотритъ на часы, встаетъ и говоритъ секретарю:
— Что, министерство не дало намъ никакихъ объясненій?
— Нѣтъ.
И Линге опять садится. Онъ знаетъ, что министерство вынуждено будетъ дать объясненіе, которое онъ требуетъ, иначе онъ нанесетъ ему еще ударъ, — можетъ быть послѣдній, смертельный.
— Боже мой, какъ вы жестоки къ бѣднымъ министрамъ! — говоритъ одна изъ дамъ. — Вы просто убиваете ихъ.
На это Линге возражаетъ серьезно и горячо:
— Такъ будетъ съ каждой измѣннической душой въ Норвегіи.
Налѣво у окна сидитъ очень важная для редактора «Новостей» личность: сѣдой, худой господинъ въ очкахъ и въ парикѣ. Это Олэ Бреде. Этотъ господинъ — журналистъ безъ мѣста, ничего никогда не написавшій, — другъ Линге и его неразлучный спутникъ. Злые языки дали ему прозвище Лепорелло, — онъ постоянно и всюду бываетъ съ Линге. Ему нечего дѣлать въ листкѣ, у него нѣтъ другого занятія, какъ только сидѣть на стулѣ и занимать мѣсто. Онъ никогда не говоритъ, если его не спрашиваютъ, но и тогда онъ ищетъ слова. Человѣкъ этотъ — смѣсь глупости и добродушія. Онъ равнодушенъ ко всему по лѣни и любезенъ со всѣми изъ-за нужды. Редакторъ подтруниваетъ надъ нимъ, называя его поэтомъ, и Лепорелло улыбается, какъ будто это вовсе не относится къ нему. Когда обѣ дамы встаютъ и уходятъ, редакторъ тоже встаетъ, но Лепорелло продолжаетъ сидѣть.
— До свиданья! — говоритъ редакторъ и кланяется съ улыбкой. — Не забудьте вашъ свертокъ, фрёкэнъ. До свиданья!
Наконецъ, онъ обращается къ Илэну:
— Что вамъ угодно?
Илэнъ подошелъ.
— У меня статья о сортахъ нашихъ ягодь, можетъ быть, это вамъ пригодится…
— О нашихъ?..
— Ягодахъ!..
Редакторъ беретъ рукопись и говоритъ, разсматривая ее:
— Писали вы что-нибудь раньше?
— У меня была маленькая статья о грибахъ въ одной заграничной газетѣ, и кромѣ того, у меня есть много задуманнаго. Но… — Илэнъ остановился.
— Грибы и ягоды очень не современные вопросы, — говоритъ редакторъ.
— Да, — отвѣчаетъ Илэнъ.
— Ваше имя?
— Илэнъ, кандидатъ Илэнъ.
Редакторъ вздрагиваетъ при этомъ старомъ консервативномъ имени. Теперь уже даже Илэны стали обращаться въ «Новости». Ему стало даже пріятно, — какіе большіе размѣры принимаетъ его власть.
Онъ посмотрѣлъ на молодого человѣка: онъ былъ хорошо одѣтъ, и, казалось, ему не приходилось очень плохо; но, Богъ знаетъ, дѣла, можетъ быть, дома были очень плохи, и онъ написалъ это, чтобы заработать нѣсколько шиллинговъ. Но почему же онъ не обращается въ консервативные листки?
И кто бы раньше повѣрилъ; что одинъ изъ Илэновъ обратится въ «Новости»? Ягоды вѣдь нейтральный предметъ и не имѣютъ ничего общаго съ консервативной политикой.
— Вы можете оставить вашу статью, я просмотрю ее, — говоритъ онъ и снова принимается за другія бумаги. Илэнъ понимаетъ, что его аудіенція кончена и прощается.
Когда онъ вышелъ и разсказалъ Бондезену, какъ было дѣло, Бондезенъ просилъ передать весь разговоръ цѣликомъ. Онъ хотѣлъ знать, какъ тамъ все было наверху, сколько тамъ было народу, и что Линге говорилъ каждому изъ нихъ.
— «Измѣнническія души», вотъ! Развѣ это не вѣрно сказано? — воскликнулъ онъ одушевленно. — «Измѣнническія души» — это удивительно, я замѣчу это себѣ… Ну, вотъ видишь, онъ, значитъ, взялъ; стало быть, она будетъ принята, иначе почему бы онъ оставилъ ее у себя?
И оба друга шли домой въ очень хорошемъ настроеніи. Дорогой они встрѣтили нѣсколькихъ знакомыхъ, и Бондезенъ рѣшилъ въ честь этого случая угостить ихъ въ «Грандѣ».
У вдовы Илэнъ былъ маленькій домъ на Хегдехангенѣ. Она жила съ сыномъ и двумя дочерьми на деньги, которыя зарабатывала главнымъ образомъ рукодѣліемъ. Кромѣ того, у нея еще была маленькая пенсія. Фру Илэнъ была очень ловкая и экономная женщина: она умѣла какъ-то обходиться своими маленькими средствами и съ утра до вечера была весела и довольна. Ей посчастливилось найти солиднаго квартиранта для угловой комнаты, платившаго всегда во время и, кромѣ того, вообще, очень симпатичнаго.
Слава Богу, теперь самая серьезная забота была сложена съ плечъ. Вначалѣ, когда дѣти были еще малы, а сынъ учился, бывало иногда очень трудно, но теперь все это прошло: Фредрикъ былъ кандидатомъ, а обѣ дочери уже конфирмовались.
Вдова Илэнъ торопливо входила и выходила, убирала, вытирала пыль, готовила обѣдъ и пользовалась каждой свободной минуткой, чтобы сдѣлать нѣсколько стежковъ въ своей вышивкѣ.
Сегодня она была непривычно-безпокойна, — она знала, что Фредрикъ послѣ экзаменовъ дѣлаетъ первую попытку заработать что-нибудь, — какъ-то все это пойдетъ?
Если Фредрикъ будетъ работать на самого себя, весь домъ воспрянетъ духомъ; она не могла не видѣть, что въ ея квартирѣ все понемножку начинало принимать довольно плачевный видъ: драпировки на старыхъ дверяхъ, разваливающіяся печи и постели. Но со временемъ все это поправится.
А Фредрикъ ужасно долго не возвращается. Около 11-ти часовъ онъ вышелъ съ Бондезеномъ и до сихъ поръ не вернулся, обѣдъ весь пережарился. Было шесть часовъ: квартирантъ пришелъ къ нимъ въ комнаты и болталъ, по обыкновенію, съ ея дочерьми. Фру Илэнъ сама просила его, чтобы онъ бывалъ у нихъ. На этотъ счетъ у нея были свои соображенія. Въ то время, какъ онъ сидѣлъ у нихъ, она экономила на освѣщеніи и отопленіи, кромѣ того, это было пріятно для дѣвушекъ, которыхъ онъ могъ многому научить. А потомъ… вся эта исторія съ велосипедомъ, который онъ подарилъ Шарлоттѣ. Да, дѣйствительно, трудно себѣ представить лучшаго квартиранта: она сдѣлаетъ все возможное, чтобы удержать его.
Дочери сидѣли за работой; работали онѣ очень прилежно. Шарлотта — высокаго роста; у нея рыжеватые волосы и полный бюстъ; кожа на лицѣ удивительно прозрачна, съ маленькими розовыми пятнами, мягкая и пріятная, какъ бархатъ. Она составила себѣ имя въ спортемэнскихъ кружкахъ, благодаря знакомству съ Андреемъ Бондезенъ; кромѣ того, она прекрасно ѣздила на велосипедѣ. Сестра Софи была на два года старше ея, но менѣе развита и, вообще, мало замѣтна. Про нее въ городѣ разсказывали такую исторію:
Какъ-то разъ, въ темный вечеръ, какой-то господинъ ходилъ взадъ и впередъ передъ музеемъ скульптуры, съ твердымъ намѣреніемъ проводить какую-нибудь даму домой. Этотъ господинъ былъ никто иной, какъ Олэ Бреде, Лепорелло, но онъ поднялъ воротникъ, такъ что никто не могъ его узнать. Онъ встрѣчаетъ даму, кланяется, дама отвѣчаетъ.
— Можетъ ли онъ ее проводить?
— Да, это онъ можетъ.
Дама ведетъ его черезъ улицы и переулки къ одной подругѣ, у которой какъ разъ въ это время были гости.
— Я живу здѣсь, — говоритъ дама, — но только нужно подняться очень осторожно.
Въ третьемъ этажѣ они останавливаются, входная дверь открыта, и они входятъ. Вдругъ дама отворяетъ дверь въ комнаты, широко распахиваетъ ее и толкаетъ передъ собой господина. Комната ярко освѣщена и полна гостей. Дама указываетъ на бѣднаго человѣка, стоящаго съ сапогами въ рукахъ и смущенно разглядывающаго общество. Она говоритъ:
— Этотъ господинъ присталъ ко мнѣ на улицѣ.
Этого было достаточно, — подруги ея всѣ разомъ закричали:
— Боже, неужели этотъ человѣкъ приставалъ къ тебѣ? — Когда онѣ немного угомонились, онѣ увидѣли, кто передъ ними стоитъ, и одна за другой смущенно произнесли имя Лепорелло.
Тогда господинъ увидѣлъ, что ему ничего лучшаго не остается, какъ исчезнуть, и онъ исчезъ.
Дама, съ которой онъ такъ попался, была Софи Илэнъ.
Вотъ съ какими людьми имѣлъ дѣло Линге, этотъ легкомысленный редакторъ. Какъ онъ теперь выпутается изъ этой исторіи? Вѣроятно, будетъ молчать!
На другой день этотъ случай былъ скромно приведенъ подъ заглавіемъ: «Храбрая молодая дама». — «Это былъ удивительно хорошій поступокъ, — говорили „Новости“, — поступокъ, достойный подражанія. Хорошо было бы, если бъ онъ повліялъ, какъ слѣдуетъ, на нашихъ дамъ».
