Мендель не верил.
– Что такое женщина? – думал он. – Много грома и мало дождя.
Но тут полил такой дождь, какого он совсем и не ожидал.
– Завтра утром я пойду работать в швейную мастерскую. Ты, Сарра, пойдешь со мной. Я научу тебя настоящему делу.
Повернувшись к Менделю, она сказала с насмешкой:
– Ты считаешь, что моя работа в доме – игра? Хорошо! Теперь ты будешь сидеть дома и играть, как я играла. Ты хочешь есть? Приготовь себе. Ты думаешь, работа по хозяйству – пустяки. Вот теперь ты увидишь. Нужно собрать детей в школу, подняться на крышу – развесить белье, спуститься с пятого этажа с помойным ведром, сходить в лавку за продовольствием, постирать белье, заштопать чулки, погладить, помыть пол, убрать в квартире. Ну вот! Теперь ты будешь играть и развлекаться, а я буду зарабатывать на хлеб.
Мендель знал, что Зельда уже давно носит семейные штаны, но он думал, что она будет носить и юбку. Однако, ее твердое решение разочаровало его. Он никогда не подозревал, что тут же в квартире, рядом с ним, столько работы, и что теперь вся эта работа может свалиться на него. Он, конечно, не станет ее делать… Но все-таки…
– Что такое женщина? – подумал он. – Молния. На нее приятно смотреть, пока она тебя не ударит.
II. Мендель Маранц – домашняя хозяйка
На следующее утро Мендель узнал, что такое «перпетуум мобиле». Квартирой овладели дети. Ему приходилось то и дело уклоняться от летавших по комнате подушек, перескакивать через опрокинутые стулья, скользить по сальным отбросам, выброшенным из помойного ведра. В кофе у него оказалась соль, на сиденьи под ним – что-то поострее. Он вынужден был переходить с места на место, чтобы спасаться от летавших во все стороны предметов, и натыкался на другие предметы. Он не хотел иметь никакого дела с хозяйством, но хозяйство имело дело с ним.
Дети, невидимому сразу составили себе представление, что вместе с матерью из дома ушел всякий закон и порядок. И Мендель никак не мог внушить им другую мысль. Задать трепку Лене, потом Джекки, потом Сэмми – ему казалось страшной скукой. Лучше было бы отослать их в школу. Но раньше ведь их нужно умыть, одеть и накормить.
Он уже схватил шляпу и хотел бежать на улицу. Но что он будет делать на улице?
Мендель остановился, заскрежетал зубами и принялся за работу. Он так сильно тер мылом лицо Джекки, что оно стало похоже на морковь.
– Что такое жена? – бормотал он, – Телескоп! Она помогает тебе видеть звезды.
– Сэмми, никогда не женись! – сказал он обращаясь к мальчику. – Что такое брак? Сначала кольцо на пальце, потом – на шее. Лена, перестань тянуть Джекки за волосы. Ну точь в точь – мать. Не делай этого, Сэмми. Разве скатерть – носовой платок? Ой, маленькие дети – маленькие заботы; большие дети – большие заботы. Что такое дети? Страхование жизни. Когда-нибудь они отблагодарят тебя за все, но тогда ты уже будешь в могиле. А все-таки ты их любишь. Такова уж жизнь. Ты знаешь, что она тяжела, и все-таки цепляешься за нее. В конце концов, что такое жизнь? Путешествие. Что такое смерть? Цель. Что такое мужчина? Пассажир. Что такое женщина? Багаж.
– Джекки, противный мальчишка! Не плачь, Лена. Он не нарочно. Вот тебе яблоко. Идите в школу. Сэмми, нельзя ездить по перилам. Смотрите под ноги, дети. На лестнице, в одном месте, нет ступеньки. Кто это плачет? Джекки, отдай ей обратно яблоко! О, Господи, совсем замучался!
Мендель, усталый, измученный, опустился на стул.
– Я уже как будто начал работать, – с удивлением подумал он. – Если так будет дальше, я не выдержу.
Но это было лишь начало испытаний Менделя Маранца. Роль женщины и женский труд нисколько не прельщали его. В квартире был такой беспорядок, как в день переезда. Кровати были опрокинуты, на столе и на полу валялись объедки, буфет был открыт, посуда свалена в раковину на кухне, пыль лежала на всем.
Зельда теперь наглядно показала мужу, что ее присутствие и ее услуги играли немалую роль в его жизненных удобствах. Но разве он в этом сомневался? Зачем ей понадобилось такое доказательство?
– Зельда, стакан чаю, – говорил он, и горячий чай сразу появлялись перед ним. – Зельда, сквозняк. Закрой окно! – И мгновенно сквозняк прекращался. – Зельда! – звал он жену, вытянувшись в кресле, и… Но зачем мучить себя тем, чего больше нет?
Когда вечером после работы Зельда вернулась домой, надеясь на ужин, она нашла в квартире ужасный беспорядок.
Все это, конечно, сделали дети. Кошка сидела на столе, а Джекки лежал под столом, и Лена нажимала на него ногой. Один глаз у Сэмми был подбит: Хими запустил в него блюдечком. Все было не на месте. Кухонные столы и табуретки стояли в столовой, подушки валялись на кухне.
Менделя нигде не было видно.
– Где папа? – строго спросила она, предварительно успокоив детей тумаками. – Все в доме вверх ногами. Он наверное за весь день не брал ничего в руки. Боже мой, я сойду с ума с таким мужем!
Резкий звук падающей посуды заставил Зельду броситься на кухню. Мендель, стоя одной ногой на раковине, другой на плите, искал что-то на полке. Осколки от тарелок, кастрюли и тряпки валялись на полу.
– Что тебе там нужно? – закричала она, вспыхнув от гнева.
Мендель повернул голову в ее сторону. Отдышавшись, он сказал:
– Йод.
– Какой йод? Зачем йод? – спросила она. Все еще крича на него, она начинала беспокоится.
– Небольшая царапина, – пояснил он, не двигаясь с места. – Палец как-то попал в мясорубку.
– Ой! Какой ты, Мендель, неловкий! А что это за тряпки и вода на полу?
– Хочу приложить компресс к ноге. Я поскользнулся, и на меня упала газовая плитка. Вывихнул ногу. Суп был очень хороший, но горячий. Может быть, у тебя есть что-нибудь от ожогов?
Зельда еще больше забеспокоилась.
– Чего же ты лезешь на стенку? Ложись в постель. На тебе лица нет.
Она тяжело вздохнула и покачала головой.
– Ничего не поделаешь, ведь он – мужчина, – рассуждала она. – Чего можно ожидать от него?
Она продолжала ворчать, но уже нежно ухаживала за ним.
– Как же так? Изобретатель, а не знаешь, как зажечь газовую плиту. Человек, который не может помочь сам себе, никому не поможет.
Помолчав, она добавила:
– Может быть, мне лучше оставаться дома?
– Может быть, – пробормотал он.
Зельда не знала, что сказать дальше.
– А что будет, если я останусь дома? – спросила она.
– Будет лучше.
– Это я знаю. Ну а ты?
– Я поправлюсь.
– И?..
Она ожидала, что он не только поправится, но и исправится.
– Если я поправлюсь, я буду здоров. Что такое здоровье? Сад. Что такое болезнь? Могила. Что такое хорошая жена? Садовник. Что такое плохая жена? Могильщик.
– Он никогда не исправится, – подумала она, махнув рукой. Наконец она решила:
– Не так все это страшно. Он от этого не умрет, а мы будем живы. Он будет привыкать к работе, а я буду кормить семью. И опыт продолжался.
Этот опыт тяжело сказывался на Менделе, еще тяже лее на Сарре и тяжелее всего на Зельде. Но время умерило протесты Менделя и улучшило его работу. Зельда была удивлена, видя, что он меняется и привыкает к новым условиям. Это почти пугало ее. На самом деле она не имела в виду, чтобы этот радикальный опыт был продолжительным. Она думала, что Мендель, день ото дня будет протестовать все больше и больше, пока не скажет: – Мне надоело это рабство. Я лучше согласен работать.
Но вместо этого, он, казалось, полюбил работу по хозяйству. Зельде все меньше и меньше приходилось работать, когда она возвращалась домой. Правда, его работа была груба и неряшлива. Он чистил посуду щеткой, а потом уже мыл ее. Заметал сор под стол. Варил суп в кофейнике, вытирал пол какой-нибудь юбкой или кофтой.
Но, по мере улучшения работы Менделя, Зельда становилась все более и более удрученной. Иногда ей было прямо-таки завидно.
– Вор! – хотелось закричать ей. – Уходи из моей кухни! Давай сюда мой фартук и больше не подходи к моей работе!
Ибо она теперь была не больше, как жильцом в, доме, которого терпят лишь потому, что он исправно платит за стол и квартиру. Детей она видела только по вечерам, причем они так пристально смотрели на мать, словно не узнавали ее.
За столом дети обращались только к отцу.
– Папа, Сэмми взял мою ложку!
– А ты возьми его, – наставлял Мендель.
– Папа, я хочу мяса.
– Бери мое.
– Па, Лена стащила мой хлеб.
– Стащи у нее.
– Суп горячий не могу кушать, – жаловался Джекки, показывая отцу обожженный язык.
– Подлей воды из-под крана, – советовал отец. Зельда сидела за столом, как чужая. Дети не обращали на нее никакого внимания. Она попыталась вмешаться.
– Не лей воды в суп, Джекки. Лучше подуй на него.
Но мальчик сполз со стула, не обращая внимания на мать, вылез из-за стола и вскоре вернулся, весело неся чашку холодной воды.
Ее материнский инстинкт запротестовал.
– Не надо! – крикнула она, когда он поднес чашку к тарелке с гороховым супом.
