Как это с ним случилось, мистер Корнер никогда не мог во всех подробностях вспомнить. Он не принадлежал к людям, для которых существуют проповедники трезвости. Свой «первый бокал» он выпил так давно, что даже не помнил, когда это было, и с той поры перепробовал содержимое многих других бокалов. Но еще никогда мистер Корнер не переходил и не испытывал искушения перейти границы своей любимой добродетели – умеренности.
«У нас была на двоих одна бутылка кларета, – не раз припоминал впоследствии мистер Корнер, – добрую половину которой выпил он. А затем он вытащил маленькую зеленую фляжку. Он сказал, что этот напиток приготовлен из груш и что в Перу его берегут специально для детских праздников. Конечно, он мог сказать это в шутку, но, так или иначе, мне совершенно непонятно, как одна-единственная рюмка… не мог же я выпить больше одной рюмки, пока он рассказывал свои истории…»
Тут была неясность, которая мучила мистера Корнера.
Этот «он», который рассказывал свои истории, приведшие к столь плачевным результатам, был некий Билль Дамон, дальний родственник мистера Корнера, старший помощник капитана парохода «Фортуна». Они не видели друг друга с детства и вдруг случайно встретились на Лиденголстрит.
«Фортуна» должна была, на рассвете отчалить от пристани св. Екатерины и отплыть в Южную Америку, так что опять могли пройти годы, прежде чем они встретятся вновь. Как указал мистер Дамон, сама судьба свела их, чтобы они могли уютно пообедать вечерком в капитанской каюте «Фортуны». Мистер Корнер, вернувшись к себе в контору, отправил в Равенскорт-парк нарочного, сообщая письмом необыкновенное известие о том, что он, вероятно, вернется домой не раньше десяти часов вечера; закончив работу, он в первый раз после женитьбы направил свои шаги в сторону, противоположную той, где находились его дом и супруга.
Друзья беседовали на самые разные темы, а в заключение заговорили о возлюбленных и женах. Штурман Дамон обладал, по-видимому, большим и разносторонним опытом по этой части. Они говорили, – впрочем, нет, говорил штурман, а мистер Корнер слушал, – об оливковых красотках Латинской Америки, о страстных черноглазых креолках и о белокурых юношах калифорнийских долин. Штурман развивал ряд теорий о том, как надо завоевывать женщин и как с ними обращаться, и, если верить его словам, эти теории всегда успешно применялись им на практике. Новый мир открылся перед мистером Корнером, мир, где прелестные женщины с собачьей преданностью боготворили мужчин, которые хотя отвечали им взаимностью, но умели ими повелевать. Мистер Корнер, сначала внимавший с холодным порицанием, постепенно разгорелся до состояния кипучего восторга и слушал, как зачарованный. Только время положило конец рассказам о похождениях штурмана. В одиннадцать часов кок напомнил им, что капитан и лоцман могут в любую минуту подняться на борт.
Мистер Корнер, удивившись, что уже так поздно, долго и нежно прощался со своим родственником, а потом обнаружил, что пристань св. Екатерины – самый запутанный лабиринт, из какого ему когда-либо приходилось выбираться. Под фонарем на Майнориз-стрит мистеру Корнеру вдруг пришло в голову, что он – никем не понятый человек. Миссис Корнер никогда не говорила и не делала тех вещей, какими латиноамериканские красотки хоть в слабой степени старались выразить свою всепожирающую страсть к мужчинам, которые, насколько мистер Корнер мог судить, были ничем не лучше его самого. Вспоминая, как с ним говорила и как с ним обращалась миссис Корнер, мистер Корнер заплакал. Заметив, однако, что какой-то полицейский с любопытством поглядывает на него, он вытер слезы и поспешил дальше. Расхаживая по платформе станции Мэншенз-хаус, где всегда очень дует, он снова, с удвоенной силой, ощутил перенесенные им обиды. «Почему в поведении миссис Корнер нет и следа собачьей преданности? В этом виноват только я, – с горечью упрекал он самого себя. – Женщина любит своего властелина, таков ее инстинкт, – задумчиво рассуждал мистер Корнер. – Черт меня побери, – признавался он самому себе, – если она хоть когда-нибудь смотрит на меня, как на властелина».
– Убирайся прочь, – отстранил мистер Корнер какого-то тщедушного мальчугана, который с широко разинутым ртом остановился прямо перед ним.
– Я очень люблю послушать, – объяснил тщедушный юнец.
– Разве тут кто-нибудь разговаривает? – спросил мистер Корнер.
– Да вы сами, – ответил мальчик.
От города до Равенскорт-парка – порядочный путь по железной дороге, но мистер Корнер был увлечен составлением плана своей будущей жизни с миссис Корнер, и ему совсем не хотелось спать. Сойдя с поезда, он сильно огорчился, что еще целых три четверти мили, которые ему придется пройти пешком по топкой дороге, отделяют его от момента, когда он по пунктам разъяснит миссис Корнер свою точку зрения на многие вещи.
Фасад виллы «Акация» свидетельствовал о том, что все обитатели ее мирно спят, и это усугубило его раздражение. Жена, любящая мужа с собачьей преданностью, ни за что не легла бы спать, – ее беспокоило бы, не понадобятся ли ему ее услуги. Мистер Корнер, следуя указаниям своей собственной медной дощечки, не только постучал, но и позвонил. Так как дверь не распахнулась перед ним моментально, он продолжал стучать и звонить. Окно спальни во втором этаже приоткрылось.
– Это ты? – спросил голос миссис Корнер.
В ее голосе отчетливо слышалась нотка страсти, но это была совсем не та страсть, какую желал внушить ей мистер Корнер. Он еще больше рассердился.
– Нечего разговаривать со мной, высунув голову из окна: ты не на сцене и я не твой любовник! Спускайся поживее и отвори дверь, – скомандовал мистер Корнер.
– А разве у тебя нет с собой ключа? – осведомилась миссис Корнер.
Вместо ответа мистер Корнер снова забарабанил в дверь. Окно захлопнулось. Через шесть-семь секунд дверь распахнулась так внезапно, что мистера Корнера, еще не выпустившего из руки молоточка, как вихрем внесло в прихожую. Миссис Корнер спустилась вниз, приготовившись высказать ряд замечаний. Она и не подозревала, что обычно медлительный в речах мистер Корнер на этот раз опередит ее.
– Где мой ужин? – вопрошал возмущенный мистер Корнер, всё еще держась за дверной молоточек.
Онемев от изумления, миссис Корнер вытаращила на него глаза.
– Где мой ужин? – повторил мистер Корнер, до сознания которого постепенно дошло, что ужина для него нет. – Вы что себе позволяете! Ложитесь спать, когда г-г-глава семьи еще не по-но-поужинал?
– Что-нибудь случилось, дорогая? – послышался голос мисс Грин с площадки второго этажа.
– Войди в дом, Кристофер, – попросила миссис Корнер. – Пожалуйста, войди в дом и дай мне закрыть дверь.
Миссис Корнер принадлежала к числу тех молодых дам, которые умеют с милым высокомерием повелевать, если им послушно покоряются, но которые сами вместе с тем легко робеют.
– Я хочу-чу жареных почек с гренками, – распорядился мистер Корнер, ухватив вместо молоточка стоячую вешалку для шляп и тотчас в этом раскаявшись. – И чтоб никаких разговоров. Поняла? Не желаю н-никаких разговоров!
– Что же я, несчастная, буду делать? – прошептала испуганная миссис Корнер своей подруге. – Во всем доме нет ни одной почки.
– Я бы на твоем месте поджарила ему яичницу, – посоветовала услужливая задушевная подруга. – Насыпь туда побольше кайенского перца. Может быть, он не разберет, что это такое.
Наконец мистера Корнера удалось привести в столовую, которая служила одновременно гостиной и библиотекой. Обе дамы бросились разводить в кухне огонь. К ним присоединился наскоро одевшийся персонал, хроническое негодование которого, казалось, улетучилось как раз в тот момент, когда впервые в вилле «Акация» оно было бы оправданным.
– Я бы никогда этому не поверила, – прошептала бледная как полотно миссис Корнер, – никогда!
– Вот когда он показал, что в доме есть мужчина, правда? – в полном восторге чирикнул персонал.
Вместо ответа миссис Корнер выдрала служанку за уши и этим до некоторой степени разрядила свои чувства. Персонал сохранил полную невозмутимость, но громовые раскаты голоса мистера Корнера, отдававшего каждые четверть минуты новые распоряжения, скорее тормозили, чем ускоряли кухонные операции миссис Корнер и ее подруги.
– Я не решаюсь войти одна, – сказала миссис Корнер, когда всё было расставлено на подносе.
Ее подруге пришлось последовать за ней, а служанка замыкала шествие.
– Это еще что такое? – насупился мистер Корнер. – Я заказывал отбивные котлеты.
– Мне очень жаль, мой дорогой, – пролепетала миссис Корнер, – но у нас в доме не оказалось ни одной котлетки.
– В налаж-жен-ном хозяйстве, какое я себе з-заведу в бу-будущем, – продолжал мистер Корнер, наливая себе пиво, – всегда будут под… от… бивные котлеты! Понятно? Отбивные котлеты!
