И одинока, и бледна,
В туманных облаках ныряя,
Текла двурогая луна
Над брегом быстрого Дуная:
Ее перловые лучи
Стан усыпленный озаряли;
Сверкали копья и мечи,
И ратников ряды дремали.
С отвагой в сердце и в очах,
10 Младой гусар, вдали от стана,
Закутан буркой, на часах
Стоял на высоте кургана.
Пред ним на острову реки
Шатры турецкие белели;
Как лес, вздымались бунчуки
И с ветром в воздухе шумели.
В давно минувших временах
Крылатой думою летая,
О прошлых он мечтал боях,
20 Гремевших на брегах Дуная.
"На сих степях, - так воин пел, -
С Цимискием {1} в борьбе кровавой
Не раз под тучей грозных стрел
Наш Святослав увенчан славой.
По манию его руки
Бесстрашный росс, пылая местью,
На грозные врагов полки
Летал - и возвращался с честью,
Он на равнинах дальних сих,
30 Для славы на беды готовой,
Дивил и чуждых и своих
Своею жизнию суровой.
Ему свод неба был шатром
И в летний зной, и в зимний холод,
Земля под войлоком - одром,
А пищею - конина в голод.
"Друзья, нас бегство не спасет! -
Гремел герой на бранном поле. -
Позор на мертвых не падет;
40 Нам биться волей иль неволей…
Сразимся ж, храбрые, смелей;
Не посрамим отчизны милой -
И груды вражеских костей
Набросим над своей могилой!"
И горсть славян на тьмы врагов
Текла, вождя послышав голос, -
И у врага хладела кровь
И дыбом становился волос!..
С утра до вечера кипел
50 На ближнем поле бой кровавой;
Двенадцать раз герой хотел
Венчать победу звучной славой.
Валились грудами тела,
И грек не раз бежал из боя;
Но рать врагов превозмогла
Над чудной доблестью героя!
Закинув на спину щиты,
Славяне шли, как львы с ловитвы,
Грозя с нагорной высоты
60 Кровопролитьем новой битвы.
Столь дивной изумлен борьбой,
Владыка гордой Византии
Свидание и мир с собой
Здесь предложил главе России.
И к славе северных племен
И цареградского престола
Желанный мир был заключен
Невдалеке от Доростола {2}.
О князь, давно истлел твой прах,
70 Но жив еще твой дух геройский!
Питая к славе жар в сердцах,
Он окрыляет наши войски!
Он там, где пыл войны кипит,
Орлом ширяясь перед строем,
Чудесной силою творит
Вождя и ратника героем!
Но что?.. Уж вспыхнула заря!..
Взгремела пушка вестовая -
И войска Белого Царя {3}
80 Покрыли берега Дуная.
Трубы призывной слышен звук!
Меня зовут да пир кровавой…
Туда, мой конь, где саблей стук,
Где можно пасть, венчавшись славой!.."
Гусар умчался… гром взревел!
Свистя, сшибалися картечи,
И смело строй на строй летел,
Ища с врагами ярой сечи…
Вдруг крови хлынула река!..
90 Отважный Вейсман пал, но с честью;
И рой наездников полка
На мусульман ударил местью.
Враги смешались, дали тыл -
И поле трупами покрыли,
И русский знамя водрузил,
Где греков праотцы громили,
1822
Святополк, сын Ярополка Святославича, усыновленный Владимиром Великим. Сей властолюбивый князь захватил великокняжеский престол и умертвил своих братьев: Бориса, Глеба и Святослава (в 1015 г.). Ярослав Владимирович, князь Новгородский, после продолжительных междоусобий разбил его на берегах реки Альты. Святополк бежал из пределов российских, скитался в пустынях Богемии, расслаб душою и телом и кончил жизнь в припадках ужаса (1019 г.): ему мечтались враги, беспрерывно его преследующие. Проклятие современников увековечило память о Святополке. Летописи называют его Окаянным.
В глуши богемских диких гор,
Куда ни голос человека,
Ни любопытства дерзкий взор
Не проникал еще от века,
Где только в дебрях серый волк
С щетинистым вепрем встречался -
Братоубийца Святополк,
От всех оставленный, скитался…
Ему был страшен взор людей:
10 Он видел в нем Себе укоры;
Страдальцу мнилось: "Ты злодей!" -
В глухих отзывах вторят горы.
"Злодей!" - казалось, вопиют
Ему лесов дремучих сени,
И всюду грозные бегут
За ним убитых братьев тени.
Из дебри в дебрь, из леса в лес
В неистовстве перебегая,
Встречал он всюду гнев небес
20 И кончил дни свои, страдая…
Никто слезы не уронил
На прах отверженника неба,
И всех проклятье заслужил
Убийца - брат святого Глеба.
И обитатель той земли,
Завидев, трепетом объятый,
Его могилу издали,
Бежа, крестил себя трикраты.
От современников до нас
30 Дошло ужасное преданье,
И сочетал народа глас
С ним Окаянного прозванье!
И в страшной повести об нем
Его ужасные злодейства
Пересказав в кругу родном,
Твердил детям отец семейства:
"Ужасно быть рабом страстей!
Кто раз их предался стремленью,
Тот с каждым днем летит быстрей
40 От преступленья к преступленью".
1821
А. А. В‹оейково›й {1}
Около 970 года варяг Рогволод, оставив отечество, поселился в Полоцке, главном городе тогдашней области Кривской. Он имел прекрасную дочь, по имени Рогнеду, или Гориславу: ее сговорили за великого князя Ярополна Святославича. Брат его, Владимир Великий, взяв Полоцк (в 980 г.), умертвил Рогволода, двух сыновей его, и насильно понял Рогнеду. От ней родился сын, Изяслав. Впоследствии Владимир разлюбил жену, выслал ее из дворца и заточил на берегу Лыбеди, в окрестностях Киева. Однажды, гуляя в сих местах, князь заснул крепко; мстительная Рогнеда, приблизившись, хотела нанести ему смертельный удар, но Владимир проснулся. В ярости он захотел казнить несчастную, велел ей надеть брачную одежду и, сидя на богатом ложе, ожидать казни. Входит Владимир; юный Изяслав, наученный Рогнедою, бросается к нему и подает меч: "Родитель! - говорит он, - ты не один: сын твой будет свидетелем твоей ярости". Изумленный Владимир простил Рогнеду и вместе с сыном отправил ее в новопостроенный. город, названный им Изяславлем. Сие происшествие описано в некоторых летописях.
Потух последний солнца луч;
Луна обычный путь свершала -
То пряталась, то из-за туч,
Как стройный лебедь, выплывала;
И ярче заблистав порой,
Над берегом Лыбеди скромной,
Свет бледный проливала свой
На терем пышный и огромной.
Все было тихо… лишь поток,
10 Журча, роптал между кустами
И перелетный ветерок
В дубраве шелестил ветвями.
Как месяц утренний, бледна,
Рогнеда в горести глубокой
Сидела с сыном у окна
В светлице ясной и высокой.
От вздохов под фатой у ней
Младые перси трепетали,
И из потупленных очей,
20 Как жемчуг, слезы упадали.
Глядел невинный Изяслав
На мать умильными очами,
И, к персям матери припав,
Он обвивал ее руками.
"Родимая! - твердил он ей, -
Ты всё печальна, ты всё вянешь:
Когда же будешь веселей,
Когда грустить ты перестанешь?
О! полно плакать и вздыхать,
30 Твои мне слезы видеть больно, -
Начнешь ты только горевать,
Встоскуюсь вдруг и я невольно.
Ты б лучше рассказала мне
Деянья деда Рогволода,
Как он сражался на войне,
И о любви к нему народа".
- "О ком, мой сын, напомнил ты?
Что от меня узнать желаешь?
Какие страшные мечты
40 Ты сим в Рогнеде пробуждаешь!..
Но так и быть; исполню я,
Мой сын, души твоей желанье:
Пусть Рогволодов дух в тебя
Вдохнет мое повествованье;
Пускай оно в груди младой
Зажжет к делам великим рвенье,
Любовь к стране твоей родной
И к притеснителям презренье…
Родитель мой, твой славный дед,
50 От тех варягов происходит,
Которых дивный ряд побед
Мир в изумление приводит.
Покинув в юности своей
Дремучей Скании дубравы,
Вступил он в землю кривичей
Искать владычества и славы.
Народы мирной сей страны
На гордых пришлецов восстали,
И смело грозных чад войны
60 В руках с оружием встречали…
Но тщетно! роковой удел
Обрек в подданство их герою -
И скоро дед твой завладел
Обширной Севера страною.
Воздвигся Полоцк. Рогволод
Приветливо и кротко правил
И, привязав к себе народ,
Власть князя полюбить заставил.
При Рогволоде кривичи
70 Томились жаждой дел великих;
Сверкали в дебрях их мечи,
Литовцев поражая диких.
Иноплеменные цари
Союза с Полоцком искали,
И чуждые богатыри
Ему служить за честь вменяли".
Но шум раздался у крыльца…
Рогнеда повесть прерывает
И видит: пыль и пот с лица
80 Гонец усталый отирает.
"Княгиня! - он вещал, войдя: -
Гоня зверей в дубраве смежной,
Владимир посетить тебя
Прибудет в терем сей прибрежной".
- "И так он вспомнил об жене…
Но не желание свиданья…
О нет! влечет его ко мне -
Одна лишь близость расстоянья!" -
