Люси последовала за кузиной, уже исчезнувшей за тяжелыми портьерами. Выйдя из столовой в гостиную, она увидела обманщицу — хозяйку пансиона, та желала постояльцам доброй ночи. С одной стороны ее поддерживал «малыш» Энери, с другой — дочь Виктория. Было смешно смотреть, как эти кокни пытались имитировать изящество и добродушие южан. Так же нелепо выглядела сама гостиная с претензией на солидный уют меблированных комнат в Блумсбери. И это — Италия!
Мисс Бартлетт сидела в кресле, формой и цветом похожем на помидор, и беседовала с мистером Бибом.
— Мы вам так благодарны! Обычно все зависит от первого вечера. Мы же как раз перед вашим приходом попали в крайне затруднительное положение.
Он выразил свое сочувствие.
— Вы случайно не знаете фамилию того пожилого человека, что сидел напротив нас за столом?
— Эмерсон.
— Он ваш друг?
— Ну, я бы сказал, что мы на дружеской ноге — как обычно в таких пансионах.
— Я, как вы, должно быть, заметили, исполняю здесь обязанности дуэньи при молодой кузине, и было бы серьезным проступком с моей стороны поставить ее в зависимость от совершенно незнакомых людей. Манеры мистера Эмерсона оставляют желать лучшего. Надеюсь, что он руководствовался благими намерениями.
— Ваша реакция естественна, — задумчиво ответил священник. — Но мне кажется, если бы вы приняли его предложение, это не причинило бы вам вреда.
— Вреда — пожалуй, но чувствовать себя обязанной...
— Он, конечно, со странностями... — мистер Биб немного помешкал, прежде чем продолжить, — но вряд ли способен злоупотребить вашим доверием и меньше всего рассчитывал на вашу признательность. Он обладает редким достоинством — если это можно назвать достоинством — всегда говорить что думает. Ему случайно досталось то, что ему не нужно, зато нужно вам. Он не считает это услугой. Нам — во всяком случае, мне — трудно понять человека, который всегда абсолютно искренен.
— Я знала, что он хороший! — обрадовалась Люси. — Мне нравится видеть в людях хорошее!
— Да, полагаю, он такой и есть: хороший, но ужасно нудный. Мы с ним расходимся почти во всех важных вопросах, и я думаю... я надеюсь, что вы тоже придерживаетесь других взглядов на мир. Он из тех людей, с которыми можно не соглашаться, но которых нельзя жалеть. Сразу же по приезде он восстановил против себя всех обитателей пансиона. Он начисто лишен такта и светских манер — впрочем, дурными их тоже не назовешь — и не считает нужным держать свое мнение при себе. Мы как- то даже собирались пожаловаться на него нашей неподражаемой синьоре и, слава богу, передумали.
— Можно ли на основании вышесказанного заключить, что он социалист? — спросила мисс Бартлетт.
Мистер Биб немного скривил губы, но подтвердил: можно.
— Сына он тоже воспитал социалистом?
— Я плохо знаю Джорджа, потому что он крайне неразговорчив. Тем не менее он производит хорошее впечатление и, пожалуй, умен. Конечно, он многое перенял от отца, и не исключено, что разделяет его взгляды.
— Ну, просто гора с плеч, — призналась мисс Бартлетт. — Так, по- вашему, нам следовало принять их предложение? Вы считаете меня отсталой и чересчур подозрительной?
— Упаси бог, я так вовсе не считаю.
— Может, я должна извиниться перед ним за грубость?
Мистер Биб с досадой заметил, что это вовсе не обязательно, и отправился в курительную комнату.
— Кажется, я нагнала на него скуку, — предположила мисс Бартлетт после его ухода. — Люси, почему ты не поддерживала разговор? Ему, несомненно, интереснее с молодыми. Надеюсь, тебе не показалось, будто я его монополизировала? Я была уверена, что ты возьмешь его на себя.
— Он очень хороший! — воскликнула Люси. — Точно такой, каким я его запомнила. Должно быть, он видит в людях только хорошее. Даже не подумаешь, что священник.
— Люсия...
— О, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! И знаешь манеру священников выдавливать из себя улыбку. А мистер Биб смеется от души, как нормальный человек.
— Ну и чудачка же ты! И как две капли воды похожа на мать. Интересно, он ей понравится?
— О, конечно — и ей, и Фредди!
— Да, пожалуй, он очарует всех просвещенных обитателей Уинди Корнер. Мы же у себя в Тонбридже безнадежно отстали от времени.
— Да, — хмуро подтвердила Люси.
У нее осталось смутное ощущение неудовлетворенности, но она никак не могла определить, кем именно недовольна: собой, мистером Бибом, просвещенными обитателями Уинди Корнер или косным мирком Тонбридж Уэллса. Тем временем мисс Бартлетт, всегда упорно отрицавшая свое недовольство кем или чем бы то ни было, продолжила разговор:
— Боюсь, что я для тебя плохая компания.
И, конечно, Люси в очередной раз упрекнула себя в эгоизме: «Я должна быть внимательнее. Шарлотте и так приходится туго: ведь она бедна».
К счастью, одна из миниатюрных старушек, видимо, старых дев, которые на протяжении всего этого времени благосклонно улыбались им из другого конца комнаты, подошла и попросила разрешения сесть на стул, освободившийся после мистера Биба. А когда села, тут же тихонько, как пташка, защебетала об Италии. О том, чего им стоило решиться на эту рискованную поездку, которая, однако, превзошла все их ожидания. О благотворной перемене в состоянии здоровья ее сестры, о необходимости закрывать на ночь окна спальни, а по утрам выпивать полную бутылку воды. Она излагала новости и делилась опытом в приятной, доброжелательной манере, уверенная в том, что беседа с ними заслуживала большего внимания, чем жаркий спор о гвельфах и гибеллинах в дальнем углу гостиной. Рассказала даже о кошмарном эпизоде в Венеции, когда она обнаружила в своей постели нечто такое, что хуже блохи, но все-таки лучше кое-чего другого.
— Зато здесь вы находитесь в полной безопасности — как в Англии. — Синьора Бертолини совсем как англичанка.
— В наших комнатах дурно пахнет, — пожаловалась Люси. — Мы боимся ложиться спать.
— И вдобавок ко всему вам приходится созерцать из окон пустой двор, — посочувствовала старая дама. — Ах, если бы мистер Эмерсон проявил больше такта! Мы все так переживали за вас!
— Я убеждена, что у него были добрые намерения.
— Вне всяких сомнений, — поддержала ее мисс Бартлетт. — Мистер Биб упрекнул меня в чрезмерной подозрительности. Но я должна была защищать интересы моей юной родственницы.
— О, разумеется, — согласилась старая леди, и они застрекотали в унисон о том, что молодым девушкам лишняя осторожность не помешает.
Люси постаралась придать себе кроткий вид, но не могла не чувствовать себя идиоткой.
— А что до старшего мистера Эмерсона — не знаю... Да, он абсолютно лишен такта, но... разве вам не приходилось видеть людей, которые делали что-нибудь без всякого изящества, а получалось почему-то... красиво?
— Красиво? — поразилась мисс Бартлетт. — Разве красота и изящество не одно и то же?
— Да, верно, — ее собеседница беспомощно пожала плечами. — Но иногда мне кажется, что все не так просто...
И она прикусила язычок, потому что в комнату вошел мистер Биб с чрезвычайно довольным видом.
— Мисс Бартлетт! — воскликнул он. — Конфликт из-за комнат улажен! Я так рад! Мистер Эмерсон заговорил со мной в курительной комнате, и я, будучи в курсе, поддержал его в намерении довести дело до конца. Он уполномочил меня передать, что это доставит ему огромное удовольствие!
— О, Шарлотта! — обрадовалась Люси. — Давай сейчас же переедем! Старый джентльмен так любезен!
Мисс Бартлетт молчала.
— Кажется, я влез не в свое дело, — сказал мистер Биб. — Извините за назойливость.
И, расстроенный, направился к двери. Но остановился, услышав за спиной:
— Мои желания, бесценная Люси, не идут ни в какое сравнение с твоими. Было бы жестоко с моей стороны лишать тебя права действовать по своему усмотрению здесь, во Флоренции, где я нахожусь исключительно благодаря щедрости твоей матери. Если тебе угодно выдворить этих джентльменов из их комнат, будь по-твоему. Мистер Биб, вас не затруднит передать мистеру Эмерсону, что я принимаю его предложение и хотела бы лично выразить ему свою благодарность?
При этом она все больше повышала голос, так что под конец он заглушил даже гвельфов с гибеллинами. Священник, проклиная в душе весь женский пол, поклонился и пошел выполнять поручение.
— Запомни, Люси: это исключительно на мою ответственность. Нельзя, чтобы это решение связывали с тобой. Позволь мне хотя бы это.
Вновь появился мистер Биб и нервно произнес:
— Мистер Эмерсон занят. Я привел его сына.
Молодой человек опустил глаза на сидящих дам, и тем показалось, что они сидят на полу — такими низкими были кресла.
— Отец принимает ванну, так что вы не сможете поблагодарить его лично. Но любое ваше сообщение будет передано ему при первой возможности.
