— Ох, дорогая моя! — беззаботно засмеялась Бланш. — Вряд ли книга будет иметь успех, потому что, хотя Том и очень увлечен работой, все-таки пишет он из рук вон плохо!
Тогда Джоанна посоветовала подруге занять твердую позицию и настоять на том, чтобы он не бросал работу, на что Бланш с удивлением возразила:
— Но ведь ему хочется писать! Бедняжка Том, он так уверен в своем таланте! Больше всего на свете ему хочется написать книгу.
— Иногда кому-то одному не вредно подумать и за двоих! — проворчала Джоанна, от души пожалевшая подругу.
Бланш засмеялась и ответила, что у нее не хватает ума подумать даже о себе самой!
Вспоминая давнишние слова своей бывшей школьной подруги, Джоанна подумала, что они, как видно, оказались печальной истиной. Год спустя она видела Бланш в ресторане с эксцентричной, яркой, нещадно жеманничающей женщиной и двумя толстыми, артистического вида, крикливо одетыми мужчинами. С той поры лишь воспоминания говорили ей о существовании Бланш. Но через пять лет Джоанна вдруг получила от нее письмо, в котором подруга просила у нее взаймы пятьдесят фунтов. Ее муж, ее бедненький Том, писала она, нуждается в срочной операции. Джоанна отправила ей двадцать пять фунтов и письмо с утешениями и просьбой написать подробнее, что произошло с ее Томом. В ответ пришла почтовая открытка с краткими каракулями: «Спасибо, Джоанна. Я знала, что ты не дашь мне пропасть». Джоанна поняла, что открытка означает скорее благодарность, нежели удовлетворение. После этого наступило молчание. И вот теперь, здесь, на Ближнем Востоке, в привокзальной гостинице, воняющей гарью, протухшим бараньим жиром и парафином, среди ужасных керосиновых ламп, на этом азиатском перепутье, — она увидела свою бывшую школьную подругу, невероятно постаревшую, одетую хуже некуда, огрубевшую и потасканную Бланш.
Бланш кончила обедать первая. Встав из-за стола, она уже было направилась к выходу, но вдруг поймала взгляд Джоанны. Она остановилась как вкопанная.
— Святый Боже! — охнула она. — Да это же Джоанна!
Справившись с волнением, она подвинула стул к столику Джоанны к села напротив. Завязался разговор.
— А ты неплохо сохранилась, моя дорогая. На вид тебе не дать и тридцати. Где ты пропадала все эти годы? Уж не в холодильнике ли?
— Конечно нет, — с улыбкой ответила Джоанна. — Все эти годы я прожила в Крайминстере.
— Родилась, училась, вышла замуж и погребена в Крайминстере! — усмехнулась Бланш.
— А что? Разве моя судьба так уж плоха? — улыбнулась Джоанна.
Бланш покачала головой.
— Нет, что ты! Я просто хотела сказать, что это очень хорошая судьба, — согнав усмешку, серьезно произнесла она. — Как поживают твои чада? У тебя ведь есть дети, не правда ли?
— Да, трое. Сын и две дочери. Сын живет в Родезии. Дочери вышли замуж. Одна живет в Лондоне, другая — в Багдаде. Я как раз возвращаюсь от нее. Теперь ее фамилия Врэй, Барбара Врэй.
Бланш кивнула.
— Я видела ее. Прелестная девушка. Вот только замуж вышла рановато, не правда ли?
— Я так не думаю, — сухо ответила Джоанна. — Мы все очень любим Уильяма, они счастливы.
— Да, теперь, я уверена, с нею все будет в порядке. У девочки, наверное, инстинкт к семейной жизни. Да и ребенок помогает остепениться. Да-а, — задумчиво протянула Бланш. — Дети даже мне помогли остепениться. Я так любила своих крошек — Лена и Мэри. Но когда Джонни Пелхам позвал меня с собой, я уехала и оставила детей, не раздумывая.
Джоанна с осуждением посмотрела на собеседницу.
— Бланш, как ты могла? — тихо произнесла она, — В самом деле, разве так можно?
— Я — гадкая женщина, да? — вздохнула Бланш, — Но я знала, что с Томом им будет хорошо. Он их просто обожал. Потом он женился на славной хозяйственной девушке. Она больше подходила ему, нежели я. Она хорошо готовит, тщательно следит за его бельем и все прочее. Бедняжка Том, он всегда был таким избалованным, — грустно улыбнулась Бланш. — Он каждый год посылает мне поздравительные открытки к Рождеству и Пасхе. Это очень любезно с его стороны, правда?
Джоанна не отвечала. Ее обуревали противоречивые чувства. Неужели, спрашивала она себя, — это и есть Бланш Хаггард? Вот во что превратилась та юная девушка из далекой молодости, хорошо воспитанная, с духовными интересами, одна из лучших учениц школы Святой Анны. Теперь это неряшливая женщина, которая явно не стыдится выкладывать о себе самые грязные и низменные жизненные подробности, да еще такими ужасными словами! А ведь когда-то Бланш Хаггард получила приз за чистоту языка на олимпиаде в «Святой Анне».
Тем временем Бланш вернулась к прежней теме разговора.
— Подумать только, Джоанна: Барбара Врэй — твоя дочь! Боже мой, чего не навыдумывают люди! Все почему-то вбили себе в голову, что она была так несчастна в родительском доме и выскочила замуж за первого встречного, лишь для того, чтобы уйти от вас!
— Забавно, — нахмурилась Джоанна, — откуда ты понабралась этих глупостей?
— Представить невозможно. Я всегда считала тебя превосходной матерью. Я даже вообразить не могу себе, чтобы ты была когда-нибудь злой и бессердечной.
— Очень любезно с твоей стороны, Бланш, — натянуто улыбнулась Джоанна. — Я думаю, что с чистой совестью имею право сказать, что мы с мужем отдавали детям все самое лучшее и старались, чтобы они были счастливы в нашем доме. Мы делали для их благополучия все, что могли. Мы старались быть друзьями нашим детям. Я, знаешь ли, считаю, что это самое главное в семье.
— Кто спорит, это прекрасно, — вздохнула Бланш, — если такое возможно.
— Я уверена, так должно быть и так и есть во многих семьях. Надо лишь вспомнить собственную юность и поставить себя на место ребенка. — Джоанна подалась вперед, воодушевленная, с серьезным лицом, пристально вглядываясь в свою старую подругу. — По крайней мере мы с Родни всегда старались так поступать.
— Родни? Позволь, позволь, дай-ка вспомнить… Ты ведь вышла замуж за адвоката, не так ли? Да, теперь вспомнила, это он, конечно же! Я обращалась в их фирму, когда Гарри пытался получить развод со своей женой, с этим чудовищем. Так это был твой муж! Родни Скудамор… Он был такой приветливый, такой вежливый, но, к сожалению, ничегошеньки не понимал в своей профессии. Так, значит, ты прожила с ним все эти годы — и никаких интрижек, никаких романов на стороне?
Джоанна поджала губы.
— Ни один из нас не нуждается в этих, как ты говоришь, «романах на стороне». И Родни, и я— мы оба совершенно довольны друг другом.
— Конечно, конечно, Джоанна. Ты всегда была такой сдержанной и холодной, как рыба. Но должна тебе заметить, что у твоего мужа довольно-таки блудливые глаза!
— Перестань, пожалуйста, Бланш!
Джоанну охватило негодование. «Блудливые глаза»… Это надо же! Так сказать про ее Родни!
Но вдруг, вопреки ее воле, по краю сознания мелькнула короткая мысль, юркая и пестрая, как та маленькая ящерица, которую она видела вчера, и которая успела пробежать по пыльной дороге и скрыться в траве перед самыми колесами наезжающего автомобиля. Эта короткая мысль возникла ниоткуда, мелькнула и канула в никуда, не дав Джоанне как следует вдуматься в себя, лишь оставив, словно едва заметный след на пыльной дороге, два слова: «Девица Рэндольф».
— Прости, Джоанна, — с искренним раскаянием тихо произнесла Бланш. — Ты знаешь, у меня всегда был вульгарный склад ума. Не обращай на меня внимания. Давай лучше зайдем в бар и выпьем по чашке кофе.
— Ох, нет, — быстро проговорила Джоанна, едва приходя в себя от мгновенного потрясения.
Бланш с удивлением посмотрела на нее.
— А ты помнишь, как я бегала на свидание с сыном булочника?
Джоанна вздрогнула. Она уже забыла давнишний скандал, который произвела своей выходкой юная Бланш. Но в то время ее поступок казался всем отчаянным и даже романтичным. На самом же деле это был обыкновенный, вульгарный, неприятный эпизод, который в школе постарались поскорее замять.
Бланш, чему-то улыбаясь, выбрала столик, уселась в плетеное кресло и попросила мальчишку-официанта принести кофе.
— В те времена я была маленькая противная тварь, верно, да? Ох, в этом моя погибель: я всегда слишком много увлекалась мужчинами. И всегда испорченными и никудышными! Довольно странно, не правда ли? Сначала был Гарри, дрянь порядочная, но очень смазливый. А после него — Том, который ничего для меня не значил, хотя сначала я была от него просто без ума. А вот Джонни Пелхам — это да! С ним было очень хорошо, жаль что недолго. Джеральд был так себе, не очень, хотя должна тебе сказать…
В эту минуту официант принес кофе, прервав малопривлекательный каталог сердечных увлечений Бланш, выслушивая который Джоанна испытывала непреодолимое отвращение. Очевидно, чувства Джоанны отразились у нее на лице.
