— Очень странно! — пробормотала миссис Кэрью, все еще не до конца понимая, в чем тут дело.
— И ты удивилась бы еще больше, если бы увидела, к каким результатам привело всеобщее увлечение этой игрой в нашем санатории, — заметила Делла, — а доктор Эймс говорил мне, что эта девочка произвела настоящую революцию в том городке, откуда приехала в санаторий. Доктор Эймс близко знаком с доктором Чилтоном, который около года назад женился на тетке Поллианны. Между прочим, этот брак стал возможен именно благодаря девочке. Она помогла влюбленным уладить старую ссору… Когда два или три года назад умер отец девочки, ее отправили на Восток, к тетке. В октябре Поллианна попала под автомобиль, и казалось, что она уже никогда не сможет ходить. В апреле доктор Чилтон привез ее в наш санаторий, где она пробыла до прошлого марта — то есть почти год — и уехала домой совершенно здоровой. Если бы ты только видела ее! Было лишь одно облачко, омрачавшее ее радость, — она жалела, что нельзя пройти весь путь до дома пешком. Говорят, весь городок вышел встречать ее с духовым оркестром и флагами… Но нет — о Поллианне невозможно рассказать, ее нужно видеть! Вот почему я сказала, что хотела бы прописать тебе «дозу» Поллианны. Это принесло бы тебе огромную пользу.
Миссис Кэрью чуть заметно вскинула голову.
— Должна сказать, что расхожусь с тобой во мнении, — ответила она холодно. — Я не нуждаюсь ни в какой «революции», и в моем прошлом нет любовных ссор, которые требовалось бы уладить, а уж если что-то и было бы для меня совершенно невыносимым, так это надутый ребенок с постной физиономией, толкующий мне с важным видом, за что именно должна я благодарить судьбу. Я не выдержала бы…
Но ее прервал звонкий смех.
— Ох, Рут, Рут! — еле смогла выговорить развеселившаяся Делла. — «Надутый ребенок»! Это Поллианна-то? Если бы ты только видела ее! Но так я и знала: о Поллианне невозможно рассказать, ее нужно видеть. А тебе конечно же не хочется ее увидеть. Но… Поллианна — «надутый ребенок» — как бы не так! — И она опять разразилась смехом, однако почти сразу же вслед за этим стала серьезной и устремила на сестру прежний озабоченный взгляд. — Послушай, дорогая, неужели ничего нельзя сделать? — взмолилась она. — Ты не имеешь права губить свою жизнь! Может быть, тебе нужно почаще встречаться с людьми, выходить из дома…
— Зачем, если мне не хочется? Я устала от людей. Ты же знаешь, общество всегда наводило на меня скуку.
— Тогда почему не попробовать заняться делом? Благотворительностью, например.
У миссис Кэрью вырвался жест нетерпения.
— Делла, дорогая, мы уже не раз обо всем этом говорили. Я даю деньги — и немалые; с меня этого хватит. Боюсь даже, что даю слишком много. Я против того, чтобы превращать людей в нищих побирушек.
— Но, может быть, ты могла бы дать не только денег, но и чуточку… себя самой? — решилась мягко заметить Делла. — Если бы ты заинтересовалась чем-либо помимо своей собственной жизни, это очень помогло бы тебе и…
— Делла, — решительно прервала ее миссис Кэрью, — я очень люблю тебя и очень радуюсь всякий раз, когда ты приезжаешь ко мне, но проповедей и нравоучений терпеть не могу. Возможно, это очень хорошо для тебя — превратиться в ангела милосердия и подавать страждущим стаканы с холодной водой или бинтовать разбитые головы и все такое прочее. Возможно, благодаря этому ты можешь забыть о Джейми. Но я не смогла бы. Я стала бы думать о нем еще чаще: кто подаст воды или забинтует голову нашему бедному мальчику?.. К тому же все это в целом было бы очень неприятно — сталкиваться со всякими такими людьми…
— А ты хоть раз пробовала?
— Я? Нет, конечно нет! — В голосе миссис Кэрью звучали презрение и возмущение.
— Тогда как же ты можешь об этом говорить, если не пробовала? — И молодая сестра милосердия встала, утомленная этим бесплодным разговором. — Мне пора, дорогая. Мы с девушками договорились встретиться на Южном вокзале. Наш поезд отправляется в двенадцать тридцать. Надеюсь, ты на меня не сердишься, — заключила она, целуя сестру на прощание.
— Нет, Делла, я не сержусь, — вздохнула миссис Кэрью, — то если бы ты только могла меня понять!
Минуту спустя, пройдя через безмолвные мрачные залы, Делла вновь оказалась на улице. Походка, выражение лица, весь ее вид — ничто не напоминало ту Деллу, которая легко взбежала по этим же ступеням всего лишь полчаса назад. Бодрость, энергия, жизнерадостность — все куда-то исчезло.
Она прошла полквартала, безвольно переставляя ноги, затем вдруг запрокинула голову и глубоко вздохнула.
«Одна неделя в этом доме — и я умерла бы, — подумала она с содроганием. — Не верю, чтобы даже самой Поллианне удалось бы рассеять этот мрак! И обрадоваться она могла бы лишь тому, что ей не придется здесь жить».
Впрочем, как быстро выяснилось, это открыто заявленное неверие в способность Поллианны преобразить дом миссис Кэрью не отражало настоящего мнения Деллы, ибо лишь только она добралась до санатория, как узнала нечто такое, что заставило ее на следующей же день снова преодолеть отделявшие ее от Бостона пятьдесят миль.
В доме сестры все было точно так же, как и накануне. Казалось, что миссис Кэрью даже не двинулась с места с тех самых пор, как Делла покинула ее.
— Рут! — выпалила Делла, едва ответив на удивленное приветствие сестры. — Я просто не могла не приехать! И на этот раз ты должна уступить мне и сделать все так, как я хочу. Слушай! Ты можешь заполучить Поллианну! Если захочешь, разумеется.
— Но я не хочу, — холодно и равнодушно возразила миссис Кэрью.
Казалось, Делла не слышала этих слов. Она взволнованно продолжала:
— Когда я вчера вернулась в санаторий, мне сказали, что доктор Эймс получил письмо от доктора Чилтона, того самого, за которого вышла замуж тетя Поллианны. Так вот, доктор Чилтон пишет, что на зиму едет в Германию, где собирается пройти какой-то специальный курс учебы. Он намерен взять с собой жену, если только ему удастся убедить ее, что Поллианну можно на время поместить в какой-нибудь пансион, где ей будет хорошо. Однако до сих пор миссис Чилтон все еще не соглашается оставить Поллианну в подобном заведении, так что, возможно, доктору Чилтону все же придется ехать в Германию одному. Рут, у нас есть шанс! Я хочу, чтобы ты взяла Поллианну к себе на эту зиму. Она сможет ходить в какую-нибудь из здешних школ.
— Делла, что за нелепая идея! Зачем мне взваливать на себя такую обузу, как ребенок?
— Она не будет обузой. Ей почти тринадцать и второй такой умненькой девочки не найти.
— Я не люблю «умненьких» детей, — возразила миссис Кэрью все так же упрямо, но при этом засмеялась. Этот смех придал смелости сестре, и та удвоила свои усилия. Возможно, из-за самой неожиданности и необычности прозвучавшей просьбы, а возможно, оттого, что история Поллианны тронула сердце Рут Кэрью, или, быть может, причина заключалась просто в нежелании обидеть сестру отказом — так или иначе, когда полчаса спустя Делла прощалась с сестрой, та уже выразила согласие взять Поллианну в свой дом.
— Но только запомни, — предупредила Деллу миссис Кэрью, — что в ту самую минуту, когда этот ребенок начнет читать мне нравоучения или перечислять выпавшие на мою долю блага, я отошлю его к тебе, и делай тогда, что хочешь… Я такого ребенка у себя не оставлю!
— Хорошо. Но я уверена, что этого не произойдет, — ответила сестра, а про себя, уже выходя из дома, добавила: «Половина дела сделана. Остается добиться, чтобы Поллианна приехала сюда. Она обязательно должна приехать. Я напишу им такое письмо, что они не смогут отказать».
В тот августовский день миссис Чилтон решила отложить разговор с мужем о письме, полученном с утренней почтой, до тех пор пока Поллианна не ляжет спать. Впрочем, ждать ей пришлось бы в любом случае, так как множество посетителей в приемной и две поездки к больным, чьи дома находились за пределами Белдингсвилла, совсем не оставили доктору Чилтону времени для разговоров о семейных делах.
Лишь в половине десятого доктор наконец появился в комнате жены. Лицо его просияло, но тут же в глазах появилось вопросительное выражение.
— Полли, дорогая, что случилось?! — воскликнул он обеспокоенно.
Жена невесело рассмеялась.
— Это из-за письма… хотя я никак не предполагала, что ты догадаешься о моих чувствах, едва взглянув мне в лицо.
— Тогда постарайся, чтобы на нем не было такого выражения, по которому легко обо всем догадаться, — улыбнулся он в ответ. — Так в чем же дело?
Миссис Чилтон на мгновение заколебалась, поджала губы, а затем взяла лежавшее рядом письмо.
— Я прочитаю его тебе, — сказала она. — Это от мисс Деллы Уэтерби. Она работает в санатории доктора Эймса.
— Хорошо. Начинай, — кивнул доктор и с наслаждением растянулся на кушетке, стоявшей рядом с креслом жены.
