Биасу, довольный тем, что может унизить белого, снова прервал его:
– «Негров, мулатов!»… Что это значит? Ты что же, пришел сюда, чтобы оскорблять нас этими ненавистными кличками, выдуманными белыми из презрения к нам? Здесь вас окружают только люди черные и цветные, понимаете, господин колонист?
– Это дурная привычка, укоренившаяся с детства, – ответил С***, – простите меня, я никак не хотел оскорбить вас, монсеньор.
– Оставь в покое «монсеньора», я уже сказал тебе, что не люблю эти аристократические замашки!
С*** хотел еще раз извиниться и начал, заикаясь, бормотать новое объяснение:
– Если бы вы меня знали, гражданин…
– Гражданин! За кого ты меня принимаешь? – сердито закричал Биасу. – Я ненавижу этот якобинский жаргон! Уж не якобинец ли ты, чего доброго? Не забывай, что ты говоришь с главнокомандующим подданных короля! Гражданин! Какова наглость!
Бедный негрофил не знал теперь, как ему и говорить с этим человеком, который одинаково отвергал и титул монсеньора, и звание гражданина, и язык аристократов, и язык патриотов; он был совсем подавлен. Биасу, только притворявшийся взбешенным, испытывал жестокое наслаждение при виде его замешательства.
– Увы, – сказал, наконец, гражданин генерал, – вы очень плохого мнения обо мне, благородный защитник священных прав половины рода человеческого.
Не зная, как именовать этого начальника, отвергавшего все титулы, он прибег к одной из тех звучных перифраз, которыми революционеры часто заменяют имя или звание тех, к кому они обращаются в своих речах.
Биасу пристально посмотрел на него и спросил:
– Значит, ты любишь черных и цветных людей?
– Люблю ли? – воскликнул гражданин С***. – Да я переписываюсь с Бриссо и…
Биасу перебил его, посмеиваясь:
– Ха! ха! Я счастлив, что вижу в тебе друга нашего дела. Если так, ты должен проклинать подлых колонистов, которые ответили на наше справедливое восстание самыми жестокими казнями; ты должен считать, как и мы, что не черные, а белые – настоящие бунтовщики, раз они возмутились против природы и человечества. Ты должен ненавидеть эти чудовища!
– Я их ненавижу! – ответил С***.
– В таком случае, – продолжал Биасу, – что ты скажешь о человеке, который недавно, пытаясь подавить движение невольников, выставил на кольях пятьдесят отрубленных черных голов по обеим сторонам аллеи, ведущей в его жилище?
Бледное лицо С*** совершенно помертвело.
– Что ты скажешь о белом, который предложил опоясать город Кап цепью из невольничьих голов?
– Смилуйтесь надо мной! – воскликнул гражданин С*** в ужасе.
– Разве я угрожаю тебе? – холодно ответил Биасу. – Дай мне закончить… Цепью из голов, которая протянулась бы от форта Пиколе до мыса Караколь? Ну, что ты скажешь об этом? Отвечай!
Слова Биасу: «Разве я угрожаю тебе?» – придали некоторую надежду гражданину С***: он подумал, что, быть может, Биасу только слышал об этих страшных злодеяниях, но не знает, кто совершил их, и ответил с некоторой твердостью, чтобы отвести всякое подозрение, которое могло бы повредить ему:
– Я считаю, что это зверское преступление.
Биасу усмехнулся.
– Так! А какому наказанию подверг бы ты виновного?
Тут несчастный С*** растерялся.
– Что же ты? Друг ты черным или нет?
Из двух возможностей негрофил выбрал менее опасную; не замечая никакой угрозы в глазах Биасу, он сказал слабым голосом:
– Виновный заслуживает смерти.
– Прекрасный ответ, – сказал спокойно Биасу и выплюнул табак, который он жевал.
Его равнодушный вид придал некоторую уверенность несчастному негрофилу, и он сделал новую попытку рассеять подозрения, которые могли еще тяготеть над ним.
– Никто не желает успеха вашему делу так горячо, как я! – воскликнул он. – Я переписываюсь с Бриссо и Прюно де Пом-Гуж во Франции; Мегоу в Америке; с Петером Паулюсом в Голландии; с аббатом Тамбурини в Италии…
Он продолжал угодливо развертывать длинный список своих филантропических связей, который всегда приводил с удовольствием, а особенно полно представил при иных обстоятельствах и с совсем иной целью в доме губернатора де Бланшланд, как вдруг Биасу прервал его:
– Эй, ты! Какое мне дело до всех твоих корреспондентов! Ты лучше скажи мне, где твои магазины, и склады; моя армия нуждается в боевых припасах. У тебя, наверное, богатые плантации и крупная торговля, раз ты переписываешься со всеми торговцами на свете.
Гражданин С*** осмелился сделать робкое возражение.
– Это не торговцы, герой человечества, а философы, филантропы и негрофилы.
– Ну вот, – сказал Биасу, качая головой, – теперь он снова принимается за свои чертовски непонятные слова. Слушай, если у тебя нет ни складов, ни магазинов для грабежа, тогда на что ты годишься?
В этом вопросе гражданину С*** почудился проблеск надежды, и он жадно ухватился за него.
– Доблестный полководец, – воскликнул он, – есть ли у вас в армии экономист?
– Это еще что такое? – спросил Биасу.
– Экономист, – ответил пленник с таким пафосом, какой только позволял ему страх, – это самый необходимый человек, единственный, кто определяет материальные ресурсы страны, установив их сравнительную ценность; кто их располагает в порядке их значения, группирует согласно их ценности; кто, обогащая и совершенствуя их, согласует источники богатств с достигнутыми результатами; кто умело распределяет их, направляя подобно живительным ручейкам в широкую реку общественной пользы, которая в свою очередь вливает свои воды в море всеобщего процветания.
– Caramba![77] – воскликнул Биасу, наклоняясь к оби. – Какого дьявола он хочет сказать всеми этими словами, нанизанными одно на другое, точно бусы на ваших четках?
Оби презрительно пожал плечами, делая вид, что не понимает. Между тем гражданин С*** продолжал:
– …Я изучил… соизвольте выслушать меня, доблестный вождь храбрых борцов за возрождение Сан-Доминго, я изучил великих экономистов Тюрго, Рейналя и Мирабо – друга человечества. Я применял их теории на практике. Я знаю науки, необходимые для управления королевствами и всякими странами…
– Экономист не экономен в словах! – заметил Риго со своей вкрадчивой и насмешливой улыбкой.
Биасу воскликнул:
– Скажи-ка, болтун! Разве у меня есть королевства? И какими это странами я управляю?
– Пока еще нет, о великий человек! – ответил С***. – Но они могут быть. Кроме того, моя наука, оставаясь на той же высоте, вникает и в подробности управления армией.
Биасу снова резко прервал его.
– Я не управляю моей армией, господин плантатор, я командую ею.
– Прекрасно, – заметил гражданин С***, – вы будете генералом, а я буду интендантом. У меня есть специальные знания по скотоводству…
– Ты, может, думаешь, что мы разводим скот? – спросил Биасу посмеиваясь. – Нет, мы его едим. Если не хватит скота во французской колонии, я перейду холмы на границе и заберу испанских быков и баранов, которые пасутся на широких равнинах Котюи, Беги, Сант-Яго и на берегах Йуны; если мне понадобится, я доберусь и до тех, что пасутся на Саманском полуострове и за горами Сибос, от устья реки Нейбе и дальше за границами испанского Сан-Доминго. Кстати, я буду очень рад наказать проклятых испанских плантаторов; это они выдали Оже! Видишь, меня нисколько не пугает недостаток продовольствия, и мне не нужна твоя «самая необходимая» наука!
Это решительное заявление поставило в тупик бедного экономиста; однако он попытался ухватиться еще за одну соломинку.
– Я изучал не только способы разведения скота. У меня еще много специальных знаний, которые могут быть вам очень полезны. Я покажу вам, как добывать смолу и каменный уголь.
– На что мне они? – ответил Биасу. – Когда мне нужен уголь, я сжигаю три лье леса.
– Я укажу вам, для чего годится каждая порода дерева, – продолжал пленник: – эбеновое дерево и сабьекка – для корабельных килей, яба – для гнутых частей; ирга – для остова судна; хакама, гайак, бокаутовое дерево, кедры, акома…
– Que te lleven todos los demonios de los diez у siete infernos![78] – закричал Биасу, выведенный из терпения.
– Что вы сказали, милостивый повелитель? – спросил, весь дрожа, экономист, не понимавший по-испански.
– Слушай, – сказал Биасу, – не нужно мне кораблей. В моей свите есть только одна свободная должность, но не место дворецкого, а место лакея. Подумай, senor filosofo[79] подходит ли она тебе. Ты должен прислуживать мне на коленях, подавать мне трубку, калалу[80] и черепаховый суп и носить за мной опахало из перьев попугая или павлина, как вот эти два пажа. Ну, отвечай! Хочешь быть моим лакеем?
Гражданин С***, думавший только о том, как бы спасти свою жизнь, склонился до земли, стараясь всеми способами выразить свою радость и благодарность.
– Значит, ты согласен? – спросил Биасу.
