Когда ему сообщили об этом постановлении, он сказал:
— Вы шутите. Куда же мне деваться? У меня нет ни средств к жизни, ни семьи. Что же, по-вашему, я должен делать? Я был приговорен к казни. Вы меня не казнили. Я промолчал. Потом меня приговорили к пожизненному заключению и приставили ко мне сторожа. Потом вы меня лишили моего тюремщика. Я опять промолчал. А теперь вы хотите изгнать меня из страны. Так нет же! Вы сами меня судили, сами вынесли приговор и заключили в тюрьму. Я честно отбываю наказание. Никуда я не уеду.
Верховный суд пришел в смятение. Князь страшно разгневался и велел принять меры.
Снова начались обсуждения.
Наконец было решено предложить преступнику пенсию в размере шестисот франков, с тем чтобы он поселился за границей.
Он принял предложение.
Он взял в аренду маленький участок в пяти минутах ходьбы от государства своего бывшего монарха и живет припеваючи на своей земле, разводит овощи и презирает власть имущих.
Но монакский верховный суд, наученный — с некоторым опозданием — горьким опытом, решил заключить соглашение с французским правительством; теперь княжество посылает нам своих преступников, и мы за умеренную мзду расправляемся с ними.
В архивах монакского суда можно прочесть протокол о назначении преступнику пенсии и высылке его из страны.
Напротив княжеского дворца высится его соперник — казино, где играют в рулетку. Впрочем, между ними нет ни вражды, ни раздоров, ибо один из соперников содержит другого, а тот охраняет первого. Великолепный, единственный в своем роде пример двух могущественных семей маленького государства, мирно живущих в близком соседстве, — пример, способный изгладить из памяти распри Монтекки и Капулетти. Здесь княжеский дом, там — игорный, содружество старого и нового общества под звон золотых монет.
Доступ в княжеские покои закрыт для большинства простых смертных, зато двери казино широко распахнуты перед любым иностранцем.
Я вхожу в эти гостеприимные двери.
Звон золота, неумолчный, как морской прибой, негромкий, настойчивый, грозный, едва переступишь порог, долетает до слуха, потом проникает в душу, волнует сердце, смущает мысль, помрачает ум. Отовсюду несется этот звон, — он и песня, и крик, и призыв, и соблазн, и мука.
Длинные, покрытые зеленым сукном столы, а вокруг отвратительное племя игроков, накипь всех континентов и столиц, вперемежку с герцогами, наследными принцами, светскими дамами, солидными буржуа, ростовщиками, дряхлеющими кокотками; единственное в мире смешение людей всех наций, всех сословий, всех каст, всех мастей; музейная коллекция авантюристов — бразильских, чилийских, итальянских, испанских, русских, немецких; сборище старух в допотопных соломенных шляпах, вертлявых девчонок с сумочкой на запястье, где лежат ключи, носовой платок и последние три монеты в пять франков, которые будут брошены на зеленое сукно, как только почудится, что начинает везти.
Я подхожу к последнему столу, и здесь... бледная, с нахмуренным лбом, поджатыми губами, с напряженным и злым взглядом... моя незнакомка с бухты Аге, влюбленная красавица солнечного леса и озаренного луной берега! Перед ней за столом сидит он, положив дрожащую руку на столбик луидоров.
— Ставь на первый квадрат, — говорит она.
Он спрашивает сдавленным голосом:
— Все?
— Да, все.
Он кладет кучку золота на сукно.
Крупье пускает колесо рулетки. Шарик бежит, подпрыгивает, останавливается.
— Ставок больше нет! — кричит крупье и почти тотчас же добавляет: — Двадцать восемь.
Она вздрагивает и бросает сухо и жестко:
— Идем.
Он встает и, не глядя на нее, следует за ней; чувствуется, что между ними встало что-то отвратительное.
Кто-то говорит:
— Прощай, любовь! Сегодня они что-то не очень ласковы друг с другом.
Чья-то рука хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь. Это мой приятель.
. . . . .
Мне остается принести извинения за то, что я так много говорил о себе. Я заносил в этот дневник свои смутные мечтания, или, вернее, я воспользовался одиночеством, чтобы для самого себя собрать отрывочные мысли, которые, словно птицы, мелькают у нас в голове.
Меня просят опубликовать эти беспорядочные, нестройные, неотделанные записки, которые следуют одна за другой без всякой логики и обрываются вдруг, без причины, только потому, что порыв ветра положил конец моему путешествию.
Я уступаю этой просьбе. Быть может, напрасно.
«На воде» было напечатано в журнале «Литература и искусство», в номерах от 1 февраля, 1 марта и 1 апреля 1888 года. В том же 1888 году это произведение было выпущено отдельной книгой в издательстве Марпона и Фламмариона с рисунками Риу. В книге Мопассан сделал одно добавление: эпизод, помеченный «Сен-Тропез, 12 апреля», он дополнил застольною беседой коммивояжеров в гостинице.
Яхта «Милый друг» была приобретена Мопассаном зимою 1885/86 года. Вскоре после ее покупки Мопассан по рекомендации своего знакомого, капитана Мютерса, нанял матроса Бернара, который стал исполнять обязанности капитана яхты; второй матрос, Ремон, был нанят в октябре 1886 года. Впоследствии, в апреле 1888 года, команда «Милого друга» пополнилась еще юнгою.
Яхта не удовлетворяла Мопассана, и в январе 1888 года он купил в Марселе другое, несколько более вместительное судно, которому тоже было дано название «Милый друг».
Тартана — название одномачтового парусного судна в Средиземном море.
...названий в стиле Флориана... — Флориан (1755—1794), французский писатель, автор пасторалей.
Железная маска — неизвестный заключенный, находившийся долгое время в разных тюрьмах Франции и умерший в 1703 году в Бастилии. Он должен был все время носить на лице маску, по одним сведениям, железную (откуда и его имя) по другим — бархатную. Догадки и предположения о том, кто такой был таинственный узник, составили целую литературу. Мотив Железной маски широко использован и в художественной литературе: см., например, роман А. Дюма-отца «Виконт дс Бражелон».
...«изгнанных», как сказал Доде... — намек на роман Альфонса Доде «Короли в изгнании», изданный в 1879 году.
...кишащий частицами «де»... — Частица «де» при фамилии является во Франции признаком принадлежности к дворянству.
Царица небесная (лат.).
Курбе (1827—1885) — французский вице-адмирал Амедей-Анатоль Курбе, участник тонкинской экспедиции.
Мольтке (1800—1891) — немецкий полководец, участник франко-прусской войны.
Арокур (род. 1857) — французский поэт.
Здесь и далее перевод стихов принадлежит Георгию Шенгели.
Ночь веет желтой мглою... — цитата из «Баллады о луне» Альфреда де Мюссе (1810—1857).
Честерфилд (1694—1773) — английский государственный деятель и писатель.
Рейсдаль (1628—1682) — голландский пейзажист.
Клод Лоррен (1600—1682) — художник, прозванный «Рафаэлем пейзажа».
...Общество решило... — Имеется в виду акционерное общество.
Каролюс Дюран (1837—1917) — французский художник-портретист.
Гримальди — старинный род генуэзской аристократии.
Коннетабль Бурбонский (1490—1527) — французский полководец.
Карл Пятый (1500—1558) — король Испании и германский император.
Герцог Эпернонский (1554—1642) — французский адмирал.
В 1637 году... — во время войны Франции с Австрией и Испанией.
В 1813 году... — во время борьбы Наполеона I против европейской коалиции.
Жюль Валлес (1832—1885) — писатель и революционный деятель, член Парижской коммуны. Приведенная цитата — посвящение из романа Валлеса «Бакалавр».
Данте. «Божественная комедия». «Ад». Песнь третья. Перевод М. Лозинского.
Хлодвиг. — Имеется в виду Хлодвиг I, основатель франкской монархии и первый франкский король-католик (466—511). Вел много войн: с римлянами, алеманами, вестготами и др.
Дагоберт — по-видимому, франкский король Дагобер I (ум. в 638 г.). В старинной песенке поется о том, что этот король носил штаны наизнанку.
