— Я презираю взломщиков! — воскликнула леди Джулия так неожиданно, что красноречие Джимми оборвалось, как будто выключили водопроводный кран. — Если бы какой-нибудь взломщик явился за моими бриллиантами и я его застигла, а в руке у меня оказался пистолет, я бы его убила!
Джимми поймал взгляд МакИкерна и приветливо осклабился. Бывший полицейский уставился на него взглядом озадаченного, но крайне недоброжелательного василиска.
— Я принял все меры, чтобы у взломщиков не было возможности подобраться к твоим бриллиантам, моя дорогая, — не краснея, заявил сэр Томас. — По моему заказу изготовили специальный переносной сейф с особым ключом, — пояснил он, обращаясь ко всем присутствующим. — Очень хитроумное устройство. Взломать его попросту не в человеческих силах.
Джимми, у которого в памяти еще была свежа история, рассказанная Молли, не сдержал мимолетной усмешки. Мистер МакИкерн, внимательно за ним наблюдавший, заметил эту усмешку. Для него она стала новым доказательством зловредности намерений Джимми и его уверенности в успехе. Чело полицейского омрачилось. От напряженных раздумий он сделался еще более молчалив, чем обычно. Он понимал всю сложность своего положения. Чтобы воспрепятствовать Джимми, необходимо следить за ним, а как ты будешь за ним следить?
Только когда принесли кофе, МакИкерн нашел ответ на этот вопрос. Вместе с первой сигаретой пришла идея. В тот вечер у себя в комнате, прежде чем улечься в постель, МакИкерн написал письмо. Письмо было довольно необычное, но, как ни странно, почти слово в слово повторяло другое письмо — то, которое сэр Томас Блант написал не далее как утром того же дня.
Письмо было адресовано управляющему Частным Сыскным Агентством Додсона, Бишопсгейт-стрит, почтовый округ Восток-Центр, и говорилось в нем следующее:
«Сэр,
По получении сего будьте добры прислать сюда одного из самых способных своих сотрудников. Пусть он остановится в деревенской гостинице под видом американца, осматривающего английские достопримечательности и желающего посетить замок Дривер. Я встречусь с ним в деревне, узнаю в нем старого друга из Нью-Йорка и дам дальнейшие инструкции.
Искренне ваш,
Дж. МакИкерн.
P.S. Прошу прислать действительно способного человека, а не какого-нибудь олуха».
Составление этого краткого, но богатого содержанием письма далось ему не без труда. МакИкерн был не из числа борзописцев. Но в конце концов он остался доволен своим произведением. Была в письме этакая суровая простота стиля, которая ему импонировала. МакИкерн запечатал конверт и сунул к себе в карман. На душе у него заметно полегчало. Такая великая дружба возникла у него с сэром Томасом Блантом на почве парижского эпизода с драгоценностями, что можно было уверенно рассчитывать на успех задуманной операции. Благодарный аристократ ни в коем случае не допустит, чтобы старый нью-йоркский друг его избавителя томился в деревенской гостинице. Сыщика немедленно переселят в замок, где он сможет самым пристальным образом следить за развитием событий, а Джимми ничего не заподозрит. Присмотр, в котором так нуждается мистер Джеймс Питт, можно будет смело доверить специалисту.
Мистер МакИкерн от всей души поздравил себя с замечательной выдумкой. Да уж, работы сыщику хватит: уследить сразу и за Джимми — на верхнем этаже среди гостей, и за Штырем — внизу, среди слуг.
Глава XV МИСТЕР МАКИКЕРН НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
В первые несколько дней жизнь в замке вызывала у Джимми смешанные чувства, по большей части не слишком приятные. Судьба-покровительница, похоже, взяла себе небольшой отпуск. Прежде всего, в любительском спектакле ему все-таки пришлось играть не лорда Герберта, который практически все сценическое время разговаривал с Молли. Узнав от лорда Дривера, что Джимми когда-то профессионально работал в театре, Чартерис мгновенно решил, что роль лорда Герберта не дает достаточно простора для актерских талантов нового участника.
— Зачем это вам, дружище? — воскликнул он. — Мелкая роль комического придурка. По пьесе он просто-напросто бессмысленный остолоп.
Джимми принялся уверять, что сумеет стать бессмысленным остолопом не хуже всякого другого, но Чартерис был непоколебим.
— Нет, — сказал он. — Вы должны сыграть капитана Брауна. Прекрасная роль. Самая большая роль в пьесе. Столько роскошных реплик! Поначалу на нее назначили Спенни, и все мы с ужасом ждали самого кошмарного провала в истории. Ну, а теперь у нас есть вы — значит, все в порядке. Спенни — идеальный лорд Герберт. Ему достаточно просто быть собой. Успех обеспечен, мальчик мой! Репетиция после ланча. Смотрите, не опаздывайте!
И Чартерис умчался обрабатывать остальных участников спектакля.
С этой минуты начались страдания Джимми. Чартерис был молодой человек, в чьей душе страсть к театру пустила прочные корни. Для него ровно ничего не значило, что солнце светит, что на озере чудесно, что Джимми готов был бы платить пять фунтов в минуту за то, чтобы проводить с Молли хотя бы полчаса в день. Чартерис знал одно — к концу недели в замке соберется вся окрестная знать и мелкопоместное дворянство, а в труппе практически никто даже не выучил своего текста! Силком навязав Джимми роль капитана Брауна, режиссер-любитель дал волю своему рвению. Он проводил репетиции с таким энтузиазмом, что иногда ему почти удавалось добиться от своих доморощенных актеров более-менее внятного исполнения. Он сам раскрашивал декорации и оставлял их сушиться, и кто-нибудь непременно садился на них. Он прибивал над дверями подковы на удачу, и эти подковы падали людям на голову. Его ничто не смущало. Он трудился, не покладая рук.
— Мистер Чартерис, — с прохладцей заметила однажды леди Джулия после особенно энергичной репетиции, — совершенно неутомим. Он меня просто закружил!
Пожалуй, это был величайший триумф Чартериса — он сумел уговорить леди Джулию принять участие в постановке. Впрочем, прирожденному режиссеру любительских спектаклей любые чудеса по плечу, а Чартерис был одним из самых отчаянных режиссеров Англии. Рассказывали даже (поздним вечером в бильярдной), что он собирался ввести в пьесу комическую роль лакея специально для сэра Томаса, но из этого ничего не вышло — и не потому, что Чартерис был не способен при помощи гипноза вынудить хозяина замка взяться за эту роль, просто сэр Томас оказался напрочь лишен сценических талантов.
Усилиями не в меру ретивого режиссера Джимми пришлось работать в коллективе, и ощущение это ему совсем не понравилось. Сам он без труда справлялся с эпизодами, в которых его персонажу приходилось врать, но, к сожалению, у его партнеров с этим возникали большие трудности. После очередного «прогона текста» с участием взволнованных дилетантов обоего пола Джимми невольно приходило в голову, что с тем же успехом он мог бы поехать в Японию. В беспорядочной толпе репетирующих шансы хоть словом перемолвиться с Молли были исчезающе малы. Хуже того — ее это как будто нисколько не огорчало. Она была весела и, судя по всему, прекрасно себя чувствовала среди общей суматохи. Если даже как-нибудь случайно она встретит в толпе его горящий взгляд, уныло размышлял Джимми, то не придаст этому значения — в последнюю неделю у всех участников постановки глаза горели сумасшедшим огнем.
У Джимми начало складываться не лучшее мнение о любительских спектаклях вообще и о данном любительском спектакле в частности. На его взгляд, в преисподней, в отделении электронагревательных приборов следовало бы завести специальный мангал для поджаривания персонально того человека, который изобрел эту разновидность театральных игрищ, абсолютно не совместимую с истинным духом цивилизации. Каждый день, ближе к вечеру, он добросовестно проклинал Чартериса, не пропуская ни одного раза.
Еще одно его тревожило, — что никак не получается поговорить с Молли, — это, конечно, зло, но зло, так сказать, косвенное. Теперь же на смену ему пришло прямое зло. В разгар театральной лихорадки Джимми не мог не заметить, что Молли очень много времени проводит в обществе лорда Дривера. И мало того — он вскоре убедился, что сэр Томас Блант и мистер МакИкерн соединенными усилиями всячески способствуют такому развитию событий.
Решающее тому доказательство Джимми получил однажды вечером, когда посредством сложных интриг и подспудных махинаций, рядом с которыми достижения Макиавелли и Эйхлью казались робкими попытками неумелых новичков, ему удалось отделить Молли от толпы и умыкнуть, якобы ради благородный цели — помочь ему покормить кур. Как он и предвидел, при замке имелись куры. Они обитали в шумном и пахучем мирке позади конюшен. Держа в руках чугунок с несъедобным на вид кормом и ведя за собою Молли, Джимми Питт минуты полторы ощущал себя победоносным генералом. Трудно поддерживать романтическую беседу, когда в руках у тебя куриный корм в неудобном чугунном котелке, но Джимми уже решил, что эта часть прогулки будет по возможности краткой. Птичкам нынче вечером придется наскоро перекусить. А потом перемещаемся в более подходящую обстановку розового сада! До обеденного гонга полным-полно времени. Может быть, они даже успеют покататься на лодке по озеру…
