Ознакомительная версия.
– Да я и не искал…
– Там всюду микрофоны! под столами!.. подо всеми столами!.. и подо всеми креслами!
Мы не говорили ничего предосудительного, ни я, ни Лили, ни Ля Вига… а они-то все могли слышать!.. но если уж на то пошло, что мы вообще могли говорить?… да ничего! разве что спрашивать друг друга, что они с нами сделают?… ничего особенного! абсолютно ничего… здорово мы все-таки вляпались!.. ну а сейчас куда он меня вел?… узкая дорога становилась все шире… почти проспект… таких в наших деревнях не найдешь… чувствуется размах!.. а по бокам все те же полуразвалившиеся лачуги, ветхие и перекошенные… в окнах и трубах полно крапивы… очевидно, в них никто не жил… я спрашиваю у Харраса…
– Далеко еще?
Конечно, он был тучноват, но достаточно ловок… он же моложе меня…
– Какого вы года, Харрас?
– 1906-го, а что?
– Оно и видно!.. видно!.. вы превосходный ходок!
– Мы уже пришли! сюда!.. сюда!..
Он показывает мне… на церковь… такую ветхую, всю в трещинах, как и все дома вокруг… судя по всему, ее не часто посещали…
– Взгляните-ка, Селин!
Я вижу над портиком… выгравированную дату… выгравированную на черном мраморном квадрате… 1695…
– Гугеноты, не так ли? а теперь здесь скоро будут русские! пока поляки, но это только начало!.. в конце концов, сюда явятся китайцы! переселение народов! ооах!..
– А микрофонов тут нет?
Беспокоюсь я…
– Нет!.. микрофонов тут нет! еще не установили!
Харрас окончательно раскрепостился и почувствовал себя туристом! в иные времена он вполне сошел бы за Перришона…[83]
– Взгляните на эту церковь, Селин, пятьдесят лет назад в ней молились по-французски…
У него есть ключ… но ключ не нужен… я просто толкаю дверь… мы осматриваем интерьер… сквозь стены церкви повсюду просачивается свет… трещин больше, чем кирпичей…
– Когда я сюда приходил в последний раз, колокол был еще на месте, наверху, а теперь…
Я вижу, что колокол валяется среди скамеек… но бомбардировки тут не при чем… дожди и время сделали свое дело… ничего достойного внимания здесь не осталось… разве что несколько черных и голубых надписей… строки псалмов…
Господь Спаситель наш…
Распятый на кресте…
Здесь растут дикий виноград и плюш, они опутали колокол и кафедру…
– Вот!.. мы посмотрели!.. что же дальше?
Спрашиваю я у Харраса…
– Теперь идем на кладбище!.. там нам будет гораздо спокойнее!..
Вот и кладбище, оно не в лучшем состоянии, чем церковь… здесь нет цветов, только огромные колючие кустарники… много могильных плит, на них можно прочитать имена… но они полустерты… мох, как губка, стирает имена… Харрас оглядывается вокруг… ах, вот например!.. «Ансельм Пренест»… «Николас Пардон»… рядом заросли крапивы… «Эльвира Рош Деррьер», а вот еще!.. «Феликс Робеспьо»!
– Именно он основал деревню! и построил церковь!.. Феликс Робеспьо!.. в Берлине их было слишком много!.. уже тогда проблемы с жильем!.. ооах!.. а там были и другие гугенотские деревни!.. дальше! они тоже разрушены!
Он показывает мне вдаль… на север…
– Но туда мы не пойдем!
Эти деревни на севере… дорог больше нет… остались одни овраги… и колючие кустарники…
Мы садимся… надеюсь, теперь он начнет… это место действительно спокойное…
– Итак?
– Конечно, Селин, вы уже поняли… мне нужно вас как-то пристроить к делу… не только вас, вашего друга и мадам тоже…
– Естественно!
– Думаю, вы слышали или читали, что в нашем Reich'e все должны чем-то заниматься… будь то на передовой!.. или в тылу!.. чтобы не допускать пересудов!.. на некоторое время еще куда ни шло… вы к тому же больны, инвалид, вы просто отдыхаете… ладно!.. ваш друг Ле Виган сумасшедший, то есть тоже больной, а вы его лечите… ладно!.. для актера это нормально!.. ваша жена за вами ухаживает… как вам это?
– Конечно, мой дорогой Харрас!.. но тогда нас всех отправят в больницу?…
– Нет!.. нет! вовсе нет! вы отправитесь на отдых… все втроем!.. в одну из наших Dienstelle[84]… вот увидите, это наше так называемое «подразделение» недалеко отсюда, в ста километрах… сами понимаете, бомбардировки… все из-за них!.. это на севере!.. думаю, вам там будет хорошо, всем троим… это в ста километрах отсюда, на севере… в Цорнхофе… в небольшом замке… вы там немного развлечетесь!.. барон-граф Rittmeister[85] фон Лейден! настоящий пруссак!.. больше, чем я! но в отличие от меня, законченный старый маразматик!.. ему 74 года! так что ничего удивительного! полная деградация… страдает параплегией![86] вы познакомитесь с его дочерью Марией-Терезой[87]… она пианистка! оба прекрасно говорят по-французски! лучше, чем я!
– О нет! это невозможно, дорогой Харрас!
– Увидите сами! и полно поляков! больше, чем здесь! увидите!.. повсюду!.. да, забыл!.. его сын! на ближайшей ферме, безногий эпилептик!.. ооах!.. и еще невестка Изис, и внучка Силли… безногий не говорит по-французски… однако там не только поляки, сами увидите!.. русские тоже, за каждой свеклой!.. женщины… мужчины… пленные… добровольцы… русские, само собой, дезертиры… «власовцы»… в общем, большевики! коммунистические шпионы!.. о, но лучше всего это наши bibelforscher'bi… знаете, что это такое?… «отказники от военной службы по религиозно-этическим соображениям»… вы все это сами увидите!.. и берлинские проститутки, весьма опасные особы, все больные сифилисом в «третичной» стадии, уже неизлечимые… вы их тоже увидите, они работают на железнодорожных путях, но не в Цорнхофе!.. в Моорсбурге, неподалеку… их там сотни!.. там есть и коммунисты тоже!.. и французские рабочие… эти самые яростные «антинацисты»!.. вы им не понравитесь… с ними поосторожнее! как только узнают, кто вы такой… вам не поздоровится!.. советую вам также остерегаться шефа нашего «Dienstelle»… Кретцера и его жены… я и сам не знаю, что за игру они ведут… когда-нибудь это выяснится… это совсем рядом с Моорсбургом! время у вас будет!.. чтобы посмотреть Моорсбург!.. его ведь еще не бомбили! там есть аптекарь, который тоже для меня не вполне понятен!.. это город Фридриха II, где он заставлял маршировать своих людей!.. держал их в ежовых рукавицах! ооах! он и город-то построил специально ради этого… там есть и площади для маневров, каждая размером с Вандомскую, их там пять или шесть!.. но вы не найдете там ни отеля Риц, ни улицы де ля Пэ!.. ооах! своих слуг он приказывал бить хлыстом прямо там, посреди площади! за серьезную провинность их забивали до смерти!.. дисциплина!.. в промежутках он играл на флейте и писал Вольтеру письма в стихах… стихи плохие, но все же… вам там не будет скучно! вы поправитесь… в Моорсбурге есть небольшой музей… мадам фон Лейден вам все покажет, это жена безногого сына… думаю, она попросит вас давать ей уроки французского… о, она вовсе не уродина!.. и не калека, как ее муж… сами увидите!.. но здесь в Грюнвальде вам больше нельзя оставаться, это невозможно!.. Грюнвальд скоро опять начнут бомбить, а что будет дальше, я не знаю!.. я буду часто приезжать к вам в усадьбу… если, конечно, не помру!.. ооах!.. у вас там будет все для работы… может быть, вы даже сможете практиковать… через пару месяцев… мы найдем для вас какой-нибудь завод… через пару месяцев… а Ле Виган мог бы работать, к примеру, санитаром?
– Да… да… конечно!
Мне было нечего сказать… но я совершенно не представлял нас в Цорнхофе…
– Только никому ничего не говорите… ни своей жене… ни другу… я сам отвезу вас туда, послезавтра… в среду, в полдень… на машине!..
– Договорились, Харрас! все понятно!
Что за таинственность!.. а может, он собирается отвезти нас вовсе не в Цорнхоф?… я снова смотрю на кладбище, оно все заросло колючками… зачем он привел меня сюда?… ему что, здесь нравится?… возможно… именно по этой причине… есть что-то похоронное… во вкусах всех бошей… они в этом не признаются, но их туда влечет, тянет… я еще раз пытаюсь прочесть имена, скрытые под колючками…
– Уверен, что вы сами заметили, Харрас, ведь здесь в основном женщины!..
Да, Харрас, как и я, это заметил…
– Думаю, основной причиной в то время были роды!.. то же самое наблюдалось в Соединенных Штатах… у Айшеля есть очень интересная работа на эту тему… вы знали Айшеля?
Знал ли я Айшеля!.. этот государственный чиновник из Нью-Йорка в свое время был большим поклонником Бальзака…
– Он написал очень интересное научное исследование на тему женской смертности в штате Нью-Йорк в конце XVIII века… Айшель!.. вы его знаете?
– Конечно!.. конечно, Харрас!
– Тогда на одного мужчину приходилось в среднем три женщины… это нормально для того времени… все мужчины женились по три… четыре раза… вполне нормально для того времени!.. в Нью-Йорке или в Берлине… а тех поляков из Felix здесь не хоронят, у них есть свое кладбище…
Он протягивает руку.
– Там, на востоке!.. далеко!.. но мы туда не пойдем!
Ознакомительная версия.
