В ноябре прошлого года Сатико случайно встретила г-жу Дзимба у моста. Сакурабаси в Осаке. Речь зашла о Юкико. «Ваша сестра всё ещё не замужем!..» — удивилась г-жа Дзимба, и Сатико попросила свою давнюю приятельницу дать ей знать, если та услышит о какой-нибудь подходящей партии. На том они и расстались. Тогда Сатико была почти уверена, что Юкико станет женой Сэгоси, и сказала это просто так, к слову, по г-жа Дзимба, как оказалось, приняла, её просьбу всерьёз.
Вначале от г-жи Дзимба пришло письмо, в котором она осведомлялась о делах Юкико. В прошлый раз, писала г-жа Дзимба, разговор с Сатико застал её врасплох, но теперь у неё есть вполне конкретное предложение. Дело в том, что у некоего г-на Номуры, двоюродного брата, г-на Дзёкити Хамады, президента компании "Кансай дэнся", не так давно умерла жена и г-н Хамада обратился к ней с просьбой найти для вдовца невесту. Г-жа Дзимба сразу же подумала о Юкико. Хотя её муж не знаком с г-ном Томурой лично, он не сомневается, что, раз за него хлопочет сам г-н Хамада, это во всех отношениях достойный человек. К письму она сделала приписку, из которой следовало, что фотографию г-на Номуры она посылает отдельно. На оборотной стороне фотографии они-де найдут всё необходимые данные о г-не Номуре и, основываясь на них, смогут выяснить всё интересующие их подробности. Если это предложение покажется им достойным внимания, она готова в любое время представить друг другу жениха и невесту. Разумеется, подобные вещи полагается обсуждать с глазу на глаз, но ей не хотелось показаться излишне навязчивой, и поэтому она решила для начала написать Сатико.
Фотография пришла на следующий день.
Сатико тотчас же отправила приятельнице благодарственное письмо.
Наученная горьким опытом, теперь она решила действовать осторожно, не связывая себя никакими опрометчивых обещаниями. Она от всего сердца благодарна г-же Дзимба за заботу и участие, писала Сатико, но просит подождать с ответом месяц-другой. Дело в том, что не так давно очередное сватовство окончилось неудачей и душевное состояние сестры требует чуточку повременить с новым предложением. Они не смеют допустить ни малейшей оплошности и поэтому оставляют за собой право прибегнуть к любезности г-жи Дзимба лишь после того, как наведут всё необходимые справки о г-не Номуре. Г-жа Дзимба знает, что Юкико давно уже миновала пору, когда принято выходить замуж, и ей, Сатико, было бы очень жаль, если бы на сестру обрушились новые переживания.
Одним словом, Сатико написала подруге откровенно всё, как есть. Они с Тэйноскэ решили, что на сей раз сами без всякой спешки разузнают о г-не Номуре всё до мельчайших подробностей. Если у них не возникнет никаких сомнений, они посоветуются с «главным домом» и только потом сообщат обо всём Юкико.
Итак, план действий был намечен, но, откровенно говоря, Сатико не горела желанием приниматься за его осуществление. Пока они почти ничего не знали о Номуре, не знали даже, каково его финансовое положение. Но и те немногие сведения, которыми они располагали, наводили Сатико на мысль, что Номура значительно проигрывает по сравнению с Сэгоси. Начать с того, что он на два года старше Тэйноскэ. Далее: он уже был однажды женат, хотя в данном случае это, может быть, и не столь важно, поскольку дети от первого брака умерли. И, наконец, главное, что смущало Сатико: у Номуры, если судить по фотографии, внешность старого, дряхлого человека. Нет, Юкико вряд ли согласится выйти за него замуж.
Конечно, по фотографии судить трудно, думала Сатико, но, коль скоро она предназначалась для невесты, можно предположить, что в жизни он выглядит если и не старше, то, во всяком случае, не моложе.
Сатико давно примирилась с мыслью, что мужем Юкико может стать человек вполне заурядной внешности и вовсе не молодой, но представить себе, как во время свадебной церемонии сестра будет обмениваться чарками сакэ с немощным стариком, а они с Тэйноскэ будут стоять потупившись, не смея взглянуть в глаза собравшимся родственникам, было свыше её сил. Уж если Юкико не суждено выйти замуж за человека во всех отношениях блестящего, неужели она не вправе рассчитывать хотя бы на то, что её супруг будет энергичным, мало-мальски здоровым и привлекательным! Одного взгляда на фотографию Номуры было довольно, чтобы у Сатико опустились руки. Прошла неделя, а она всё не могла заставить себя взяться за дело.
Неожиданно ей пришло в голову, что, просматривая почту, Юкико могла обратить внимание на конверт с почтовым штампом «Фото».
Если так, она, конечно же, догадалась, что от неё что-то скрывают. Сатико имела всё основания полагать, что неудачное сватовство не могло пройти для сестры бесследно, и поэтому решила повременить с разговором о предложении Номуры. Но ведь Юкико не знала, какими соображениями руководствуется сестра, и могла превратно истолковать её молчание. Сатико пришла к выводу, что необходимо как можно скорее показать Юкико фотографию Номуры и заодно посмотреть, какова будет её реакция, ведь в конечном счёте решать придётся именно ей.
Однажды, когда Сатико, намереваясь отправиться за покупками в Кобэ, одевалась у себя в комнате, к ней вошла Юкико.
— Послушай, Юкико, я получила фото… — Не дожидаясь вопроса сестры, Сатико выдвинула ящичек комода и достала фотографию Номуры. — Вот. Прочти, что написано на обороте.
Юкико молча взяла фотографию, мельком взглянула на неё, затем принялась читать.
— Кто это прислал?
— Помнишь госпожу Дзимба? Мы вместе учились в школе. Её девичья фамилия — Имаи…
— Да, помню.
— Как-то раз я встретила её в Осаке, мы разговорились, зашла речь о тебе, и я попросила её дать мне знать, если она услышит о какой-нибудь подходящей партии. Как видишь, она отнеслась к моей просьбе со вниманием.
Юкико молчала.
— С ответом нас никто не торопит. Честно говоря, я не собиралась сообщать тебе об этом предложении до того, как мы наведём всё необходимые справки, но мне не хотелось, чтобы ты думала, будто от тебя что-то скрывают. Вот я и решила тебе показать…
Юкико молча положила фотографию на полку и вышла на веранду.
— Не придавай этому большого значения, — сказала Сатико, глядя на стоявшую к ней спиной Юкико. — Если по фотографии этот человек тебе не нравится, давай считать, что сегодняшнего разговора между нами не было. Но навести соответствующие справки мне всё-таки придётся, чтобы не обидеть госпожу Дзимба.
— Сатико… — Юкико повернулась к сестре и попыталась улыбнуться. — Я прошу тебя впредь ничего от меня не утаивать. Мне гораздо легче, когда я знаю, что происходит…
— Хорошо.
— И ещё одна просьба… Пожалуйста, не назначайте смотрины до тех пор, пока о женихе не будет выяснено всё, всё до конца. Об остальном можешь не беспокоиться.
— Хорошо. Я рада, что всё-таки решилась поговорить с тобой.
Закончив сборы и пообещав вернуться к ужину, Сатико спустилась вниз. Юкико повесила домашнее кимоно сестры на вешалку, аккуратно сложила пояс и снова вышла на веранду. Облокотись о перила, она в глубокой задумчивости глядела в сад.
Ещё сравнительно недавно эта часть Асии была сплошь покрыта лесами и полями. Обживать эти края начали лишь в двадцатых годах. Сад рядом с долгом Сатико был хоть и невелик, но хранил следы первозданной красоты тех мест.
В нём, должно быть, ещё с незапамятных времён стояли три могучие сосны, а слева, поверх деревьев на соседнем участке, виднелись раскинувшиеся вдали горы Рокко. Всякий раз, возвращаясь из Осаки в Асию, Юкико ощущала себя словно заново родившейся. Веранда, откуда сейчас глядела Юкико, выходила на газон и цветочные клумбы, позади которых простирался искусственный сад, воспроизводящий в миниатюре горный пейзаж:[29] по склону покрытой камнями горки стелились ветки кустарника кодэмари с мелкими белыми цветочками, спускаясь вниз к столь же миниатюрному пруду. Правый его берег украшали деревце сакуры и сиреневый куст.
Сакуру посадили года три назад по настоянию Сатико. Она не раз говорила: хорошо бы посадить хотя бы одно деревце сакуры, тогда можно будет любоваться её цветами[30] прямо у себя в саду. Каждую весну Сатико неизменно ставила под этим деревцем складной стульчик или расстилала ковёр, но любоваться, в сущности, было нечем: деревце приживалось плохо и почти не давало цветов. Зато сирень неизменно радовала глаз пышными благоуханными кистями белоснежных соцветий. Чуть левее высились сандаловое дерево и платаны, ещё не одевшиеся листвой, а за ними тянулись кусты чубушника. Мадам Цукамото, француженка, у которой Юкико с сестрой брали уроки французского языка, как-то, гуляя в саду, остановилась перед чубушником и сказала, что у неё такое чувство, будто она вдруг очутилась на родине. По её словам, чубушник очень распространён во Франции, но в Японии это большая редкость. Чубушник зацветал в одно время с кустарником ямабуки,[31] посаженным возле флигеля, где помещался кабинет Тэйноскэ, — уже после того, как отцветала сирень, но пока на нём едва-едва начали проклёвываться первые листочки.
