- Не пишите мне. Я вам не отвечу, - заявила Гертруда.
- Конечно, я сжигал бы ваши письма.
Гертруда снова посмотрела на него.
- Сжигали бы мои письма? Какие вы иногда говорите странные вещи.
- Сами по себе они не странные, - ответил молодой человек, - они кажутся странными, только когда я говорю их вам. Вы приедете в Европу.
- С кем я приеду? - спросила Гертруда; она задала этот вопрос чрезвычайно просто, ока была очень серьезна. Феликс обратил внимание на ее серьезность; несколько секунд он был в нерешительности. - Зачем вы мне это говорите? - продолжала Гертруда. - Не хотите же вы сказать, что я приеду с моим отцом или сестрой. Вы сами в это не верите.
- Я буду хранить ваши письма, - только и сказал в ответ Феликс.
- Я не пишу писем. Не умею.
После чего Гертруда сидела некоторое время молча, а ее собеседник смотрел на нее, желая лишь одного: чтобы ухаживать за дочерью оказавшего им гостеприимство старого джентльмена не считалось "вероломством".
День был на исходе, заметно удлинились тени; в закатном небе сгустилась лазурь. На другом берегу появились двое: выйдя из дому, они шли по лугу.
- Вон Шарлотта и мистер Брэнд, - сказала Гертруда. - Они идут сюда.
Но, дойдя до озера, Шарлотта и мистер Брэнд остановились; они стояли и смотрели на противоположный берег, не делая, однако, попытки перебраться, хотя к их услугам была оставленная Феликсом вторая лодка. Феликс помахал им шляпой - кричать не имело смысла, они все равно не услышали бы. Не отозвавшись никак на его приветствие, они повернули и пошли вдоль берега.
- Мистер Брэнд, как видно, человек крайне сдержанный, - сказал Феликс, - со мной он, во всяком случае, ведет себя крайне сдержанно. Сидит, подперев рукой подбородок, и молча на меня смотрит. Иногда он отводит взгляд. Ваш отец говорит, что он необыкновенно красноречив; мне хотелось бы его послушать. По виду он очень незаурядный молодой человек. Но говорить со мной он не желает. А я так люблю цветы красноречия.
- Он очень красноречив, - сказала Гертруда, - но безо всяких цветов. Я много раз его слушала. Я знала, как только они нас увидели, что они не захотят сюда перебраться.
- А! Он неравнодушен к вашей сестре, как говорится, il fait la cour [ухаживает (фр.)]. Им хочется побыть вдвоем?
- Нет, - сказала сдержанно Гертруда. - Если они вдвоем, то не по этой причине.
- Но почему он за ней не ухаживает? - спросил Феликс. - Она так красива, так деликатна, так добра.
Гертруда взглянула на него, потом посмотрела на удалявшуюся пару, которую они сейчас обсуждали; мистер Брэнд и Шарлотта шли рядом; чем-то они напоминали влюбленных, чем-то - нет.
- Они считают, что мне не следует находиться тут.
- Со мной? Я думал, у вас на это смотрят иначе.
- Вы не понимаете. Вы очень многого не понимаете.
- Я понимаю, как я глуп! Но почему же Шарлотта и мистер Брэнд, ваша старшая сестра и священник, которым дозволено прогуливаться вдвоем, не явятся сюда и не надоумят меня, не прервут это незаконное свидание, на которое я вас завлек.
- Они никогда себе этого не позволят, - сказала Гертруда.
Изумленно подняв брови, Феликс несколько секунд на нее смотрел.
- Je n'y comprends rien! [Ничего не понимаю! (фр.)] - воскликнул он, потом обратил взгляд вослед удалявшейся строгой паре.
- Что бы вы мне ни говорили, - заявил он, - но ваша сестра явно не безразлична к своему статному спутнику. Ей приятно идти с ним рядом. Мне и отсюда это видно.
Увлеченный своими наблюдениями, Феликс поднялся с земли. Поднялась и Гертруда, но она не пыталась состязаться с ним по части открытий; она предпочитала в ту сторону не смотреть. Слова Феликса потрясли ее, но ее держала в узде известная деликатность.
- Конечно, Шарлотта не безразлична к мистеру Брэнду, - сказала Гертруда, - она о нем самого высокого мнения.
- Да это же видно... видно! - повторял, склонив набок голову, поглощенный созерцанием Феликс. Гертруда повернулась к противоположному берегу спиной; ей неприятно было туда смотреть, но она надеялась, что Феликс скажет еще что-нибудь. - Ну вот они и скрылись в лесу, - добавил он.
Она тут же повернулась снова.
- Шарлотта в него _не_ влюблена, - сочла своим долгом объявить Гертруда.
- Тогда он в нее влюблен, а если нет, то напрасно! В своем роде она идеал женщины. Она напоминает мне старинные серебряные щипцы для сахара, а я, как вам известно, до сахара большой охотник. И она очень с мистером Брэндом мила, я не раз это замечал, и нежна, и внимательна.
Гертруда несколько секунд раздумывала. Наконец она приняла важное решение.
- Она хочет, чтобы он женился на мне, - сказала Гертруда, - потому она, конечно, с ним мила.
Брови Феликса взлетели вверх.
- Чтобы он женился на вас! Да ну! Как это интересно! И вы считаете, что с мужчиной надо быть очень милой, чтобы его на это подвигнуть?
Слегка побледнев, Гертруда тем не менее продолжала:
- Мистер Брэнд и сам этого хочет.
Феликс стоял, скрестив руки, и смотрел на нее.
- Понятно... понятно... - сказал он торопливо. - Но почему же вы раньше ничего мне об этом не говорили?
- Мне и сейчас неприятно об этом говорить. Просто я должна была вывести вас из заблуждения насчет Шарлотты.
- Значит, вам не хочется выходить замуж за мистера Брэнда?
- Нет, - сказала Гертруда сдержанно.
- А ваш отец этого хочет?
- Очень.
- Вам он не нравится?.. Вы ему отказали?
- Я не хочу выходить за него замуж.
- А ваш отец и ваша сестра считают, что вам следует, так?
- Это длинная история, - сказала Гертруда. - Они считают, что для этого есть серьезные основания. Что у меня есть обязательства, что я подавала ему надежду. Мне трудно вам это объяснить.
Феликс улыбался ей так, словно она рассказывала ему занимательную историю о ком-то совершенно постороннем.
- Вы представить себе не можете, как мне это интересно, - сказал он. Ну, а сами вы не признаете этих оснований... этих обязательств?
- Не уверена... Все очень сложно.
И, подняв с земли зонтик, она повернулась, как бы собираясь спуститься с холма.
- Скажите мне вот что, - продолжал, спускаясь рядом, Феликс, - вы склонны согласиться - дать им себя уговорить?
Гертруда обратила к нему свое лицо, которое почти не покидало серьезное выражение, так отличавшееся от только что не пылкой улыбки Феликса.
- Я никогда не выйду замуж за мистера Брэнда, - сказала она.
- Понятно! - воскликнул Феликс, и, не обменявшись больше ни словом, они спустились с холма и подошли к озеру. - Вам, конечно, виднее, - продолжал он, - но, знаете, в общем-то, я не очень этому рад. Если бы ваш брак с мистером Брэндом был уже делом решенным, я в какой-то мере вздохнул бы с облегчением, это развязало бы мне руки. Ведь сам я не имею права за вами ухаживать, так?
И, задав как бы невзначай этот вопрос, он замолчал.
- Ни малейшего, - ответила Гертруда быстро, слишком быстро.
- Ваш отец никогда бы на это не согласился, у меня нет ни гроша; мистер Брэнд, разумеется, человек состоятельный?
- Наверное, какое-то состояние у него есть, но это не имеет значения.
- Для вас - безусловно, но для вашего отца и вашей сестры имеет; поэтому, как я уже сказал, если бы ваш брак был уже делом решенным, я чувствовал бы себя свободнее.
- Свободнее? - повторила Гертруда. - Отвяжите, пожалуйста, лодку.
Феликс размотал веревку и стоял, держа ее в руке.
- Я не стал бы тогда отказывать себе в удовольствии и сказал вам то, чего сейчас сказать не могу, - продолжал он, - сказал бы, как я любуюсь вами, не боясь уже, что покажется, будто я притязаю на то, на что притязать не вправе. Я отчаянно бы за вами ухаживал, - добавил он, смеясь, - если бы только знал, что вы ограждены и я не могу вас задеть.
- Вы хотите сказать, если я была бы помолвлена с другим? Какое странное рассуждение! - воскликнула Гертруда.
- В этом случае вы не отнеслись бы ко мне серьезно.
- Я отношусь серьезно ко всем, - сказала Гертруда и без его помощи легко ступила в лодку.
Феликс взялся за весла и направил лодку к другому берегу.
- Вот о чем вы все это время думали. Мне так и показалось, что на душе у вас какая-то тяжесть. Как бы я хотел, - добавил он, - чтобы вы рассказали мне про эти так называемые основания или обязательства.
- Это не какие-нибудь серьезные... настоящие основания, - сказала, глядя на розовые и желтоватые отблески на воде, Гертруда.
- Тогда я отказываюсь понимать! Нельзя же считать основанием невинное кокетство привлекательной девушки.
- Если вы обо мне, вы ошибаетесь. Я не кокетничала.
- Как бы там ни было, вас это тревожит, - сказал Феликс.
- Сейчас уже не так, как раньше, - ответила Гертруда.
Он смотрел на нее, не переставая улыбаться.
- Не слишком-то вы со мной откровенны, а?
По-прежнему серьезная, она не отрывала глаз от бликов на воде. Ему показалось, что она пытается скрыть от него, как сильно ее тревожит все, что она сейчас ему рассказала. Если Феликс замечал в ком-нибудь признаки грусти, ему всегда так же не терпелось разогнать ее, как хорошей хозяйке смести пыль. И сейчас ему очень хотелось кое-что смести. Задержав вдруг в воздухе весла, он перестал грести.
