— Про что это вы? — спросил он, когда приступ миновал, и повернулся ко мне: — Бистер Бердс, как я подял, вы… э… сказали, что оди уехали без этого Форда?
— Совершенно точно. Я видел, как они уезжали,
— Я тщательно осмотрел весь дом, — прибавил Глоссоп, — его нигде нет. И не только его. Исчез еще один мальчик, Огастес Бэкфорд.
Мистер Эбни сжал голову руками. Бедняга был не в том состоянии, чтобы выносить стойко и легко удары, сыплющиеся один за другим. Он был похож на человека, который, едва оправившись от землетрясения, тут же был сбит автомобилем. Только-только смирился он с безропотным созерцанием МакГинниса и его дружков, как ему обрушивают на голову новые бедствия. Вдобавок, он страдает от простуды, а она, как известно, подрывает дух самых стойких. Страдай Веллингтон простудой, Наполеон непременно выиграл бы Ватерлоо.
— И Огастеса Бэкфорда де богут дайти? — слабо простонал он.
— Видимо, они сбежали вместе, — сказал Глоссоп. Мистер Эбни сел, точно ударенный током.
— Дичего подобдого не случалось в дашей школе! — завопил он. — Я всегда старался… э… чтобы бои бальчики считали «Сэдстед Хаус» счастливым добом. Я систематически вдедрял дух жиздерадостности. Я не богу всерьез поверить, что Огастес Бэкфорд, одид из самых билых бальчиков, взял и сбежал.
— Его мог уговорить Форд, — подсказал Глоссоп. — А это, — добавил он мрачно, — просто переодетый дьявол.
Мистер Эбни даже не упрекнул его в грубости. Возможно, эта теория показалась ему небезосновательной. Лично я решил, что в ней определенно что-то есть.
— Дадо дебедледдо что-то предпридять! — воскликнул мистер Эбни. — Э… дезабедлительдо сделать какие-то шаги. Сбежали оди, скорее всего, в Лоддон. Бистер Бердс, вы должны отправиться в Лоддон следующиб же поездом. Я сам де богу из-за простуды.
Да уж, настоящая насмешка судьбы! Единственный раз, когда долг действительно призывал этого чемпиона-ездока в Лондон, он не мог откликнуться на призыв.
— Хорошо, — согласился я. — Пойду, посмотрю, когда поезд.
— Бистер Глоссоп, а вы будете во главе школы. Вам лучше сейчас же отправиться и посмотреть, как бальчики.
Когда я спустился, Уайт стоял в холле.
— Уайт, — спросил я, — вы не знаете расписания поездов?
— Вы едете в Лондон? — общительно поинтересовался он.
Мне показалось, что при этом он взглянул на меня как-то непонятно.
— Да. Не могут найти ни Огдена Форда, ни лорда Бэкфорда. Мистер Эбни считает, что они вдвоем сбежали в Лондон.
— Я бы не удивился, — суховато откликнулся Уайт. Нет, в его поведении явно было нечто странное.
— Угу. Ладно, нужно посмотреть расписание.
— Через час есть скорый. У вас полно времени.
— Пожалуйста, передайте мистеру Эбни, что я уезжаю через час, а я пока пойду упакую сумку. И вызовите такси.
— Конечно, — кивнул Уайт.
Я поднялся в свою комнату и принялся складывать скудные пожитки. По нескольким причинам я чувствовал себя счастливым. Поездка в Лондон после напряженных недель в Сэнстеде представлялась нечаянным праздником. Человек я столичный, и мысли о часике в мюзик-холле — в театры я уже опоздаю, — с ужином в ресторане, где играет оркестр, грели мне душу.
Когда я вернулся в холл, неся сумку, я наткнулся там на Одри.
— Меня посылают в Лондон! — объявил я.
— Я знаю. Уайт сказал. Питер, привези его обратно.
— За тем меня и посылают.
— Для меня это значит всё.
Я удивленно взглянул на нее. Лицо у Одри было напряженное, взволнованное, и объяснить это я никак не мог. Я отказывался верить, что кому-то не безразлично, что случится с Золотцем, только из бескорыстной любви. Вдобавок, раз он уехал в Лондон по доброй воле, значит, скорее всего, он веселится там.
— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?
— Я объясню. Мистер Форд прислал меня сюда, чтобы я была рядом с Огденом, охраняла его. Он знает, что всегда есть опасность новых похищений, даже если мальчика увезли в Англию тайно. Так я и очутилась здесь. Я еду туда, куда едет Огден. Я несу за него ответственность. А я не справилась. Если Огдена не привезут обратно, мистер Форд больше не захочет иметь со мной дела. Он никогда не прощает неудач. Тогда, мне придется вернуться к прежнему, стать портнихой или официанткой. Какую еще работу я сумею найти? — Одри передернуло. — Питер, я не могу! Из меня вышел весь задор. Я боюсь. Мне не вынести этого снова. Привези его обратно. Ты должен. И ты привезешь! Скажи, привезешь?
Я не ответил. Я растерялся. Ведь это я виноват во всех её неприятностях. Спланировал всё я. Я дал ему денег на дорогу. Если я не успею в Лондон раньше и не помешаю, он вместе с моим слугой Смитом уедет на дуврском поезде к пароходу в Монако.
1
После долгих раздумий меня осенило: а ведь проще и безопасный всего умыкнуть Золотце, уговорив его уехать самостоятельно. Как только пришла эта идея, всё остальное пошло легко. Переговоры, состоявшиеся утром на конюшенном дворе, много времени не отняли. Наверное, такой вот Огден, у которого длинный послужной список спасений, запросто принимает то, что изумило бы всякого мальчишку. Я думаю, он решил, что я — полномочный агент его матери, и деньги, которые я дал ему на дорожные расходы, прислала она. Возможно, он даже ожидал чего-то в этом роде. В общем, он уловил основные пункты плана поразительно быстро. Маленькая ручонка потянулась за наличными, когда я еще и закончить не успел.
Схематично мой план выглядел так: он улизнет в Лондон еще днем, отправится ко мне, найдет там Смита, а потом вместе с ним поедет к матери в Монако. Смиту я написал заранее, попросил подготовиться к поездке. На мой взгляд, ни малейшего изъяна в плане не было, и хотя Огден несколько осложнил его, сманив с собой в придачу и Огастеса для компании, провалом это не грозило.
Но теперь возникло абсолютно непредвиденное осложнение, и я хотел распутать всё, что наворотил.
Я стоял, тупо взирая на Одри, и ненавидел себя за то, что стал причиной ее беспокойства. Ударь я её, и то я не чувствовал бы себя так гадко. Страдая, я клял Синтию за то, что она вовлекла меня в такую неразбериху.
Я услышал, как меня окликнули, и, обернувшись, увидел Уайта.
— Мистер Эбни, сэр, желает повидать вас. Я отправился наверх, радуясь, что удалось сбежать. Напряженность ситуации уже действовала мне на нервы.
— Войдите, бистер Бердс, — прогнусавил мой наниматель, проглатывая таблетку. Вид у него был совсем уж озадаченный. — Уайт только что сообщил бде крайде страддую вещь. Оказывается, да самом деле од служит у Пидкертода, о котором вы десомдеддо… э… слышали.
Итак, Уайт раскололся. И что такого? Он боялся, что мистер Эбни будет нервничать, а теперь этот мотив отпал.
Вторжение краснокожих с томагавками и то не увеличило бы страха директора..
— Прислан сюда мистером Фордом, я полагаю? — уточнил я. Надо же хоть что-то сказать.
— Вот ибеддо… э… — Он чихнул. — Бистер Форд, не посоветовавшись со бдой — я не обсуждаю такт или будрость его поступка… поручил Уайту стать дворецким в этоб… э… добе, поскольку его предшестведдик деожидаддо уволился, подкупледдый, подозреваю, сабиб бистером Фордом. Божет, я и де прав, до вряд ли.
Я счел его рассуждения вполне разумными.
— Оддако, — возобновил он свою речь, отнимая от носа баночку с ментолом, которую нюхал с напряженной сосредоточенностью пса, обнюхивающего кроличью нору, — это де отдосится к делу. Я пытаюсь объясдить, бросто пытаюсь объясдить, почему Уайт будет сопровождать вас в Лондон.
— Что!
Восклицание вырывалось у меня помимо воли. Вот это да! Если чертов сыщик поедет со мной, то привезти Огдена обратно я не смогу. Я намеревался отправиться прямо к себе в надежде еще застать его там. Но как я объясню его присутствие у себя Уайту?
— Не думаю, мистер Эбни, что в этом есть необходимость, — запротестовал я. — Я и сам справлюсь.
— Две головы лучше чеб одда, — нравоучительно изрек больной и снова прильнул к банке.
— У семи нянек дитя без глазу, — парировал я. Если беседа свернет на прописные истины, ему со мной не тягаться. Но такую высоту духа он не потянул.
— Чепуха! — рявкнул он с раздражением человека, чью пословицу побили другой. Такого тона я от него не слышал. Саморазоблачение Уайта не прошло для него бесследно. К профессиональному детективу он испытывал всю почтительность обычного человека.
— Бистер Бердс, Уайт будет сопровождать вас, — упрямо повторил он.
Что ж, ладно. В конце концов, вполне возможно, что мне удастся улизнуть. Лондон большой город.
Через несколько минут подкатило такси, и мы с дворецким отправились выполнять свою миссию.
В такси мы разговаривали мало. Я слишком углубился в свои мысли, мне было не до разговоров, а Уайт, очевидно, был занят своими. Но когда мы устроились в пустом купе и поезд тронулся, он обрел дар речи. Я прихватил с собой книгу, чтобы отгородиться, и тут же притворился, будто читаю, но он опрокинул мой защитный барьер.
