— Насколько я понял вчера вашу сестру, — осторожно начал Пагель, — мы тут говорили с ней по телефону, она, кажется, намерена купить магазин.
— Магазин! — воскликнул наследник имения. — Что же, Эва хочет стать за прилавок?
— Не знаю. Но, по-видимому, она желает собрать для начала небольшой капиталец. Мне, конечно, ясно — то, что я сейчас делаю для фрау фон Праквиц, не поощряется законом. Однако она твердо решила никогда не возвращаться в Нейлоэ. Она до известной степени отказывается от своей доли наследства, и я полагал поэтому, что такое небольшое отступление от привычных норм можно извинить.
— Вы думаете, — с оживлением воскликнул господин фон Тешов-младший, она откажется от Нейлоэ?
— Я думаю — да. После всего пережитого.
— Понимаю, — сказал господин фон Тешов. — Да, очень печально. О моей племяннице Виолете ничего не слышно?
— Нет, — ответил Пагель.
— Да, да, — сказал господин фон Тешов задумчиво. — Да, да.
Он встал.
— Итак, еще раз прошу прощения. Ложная тревога — мне тут бог весть чего наговорили. Я, между нами говоря, с вами совершенно согласен. Постарайтесь выколотить для моей сестры порядочную сумму. Семь бед — один ответ: мой отец так или иначе разбушуется, будет здесь молотилка или не будет. Восемьсот марок, — продолжал он, размышляя вслух. — Я тоже мог бы взять ее за эту цену. Но нет, к сожалению, это не пройдет. — И громче: — Вам, конечно, ясно, господин Пагель, что я не стану защищать сестру перед отцом — ее поведение, во всяком случае, не корректно.
Почти не скрывая своего негодования, смотрел Пагель в глаза собеседника. Ему казалось, что никогда еще не слышал он ничего более омерзительного, чем вопрос: "О моей племяннице Виолете ничего не слышно?" — который вырвался у господина фон Тешова-младшего, когда ему стало ясно, какое большое наследство, пожалуй, достанется ему.
Но господин фон Тешов-младший не замечал этого омерзения. Он был слишком занят, чтобы обращать внимание на молодого человека.
— Ну, так смотрите, постарайтесь еще что-нибудь выколотить, — сказал он рассеянно. — Отец, думается, приедет только через три-четыре дня.
— Ладно, — сказал Пагель.
— Так-то. А как обернется дело для вас? От самого худшего вы ограждены. Но вы еще не знаете отца, когда он впадает в ярость…
— Значит, узнаю, — сказал Пагель, улыбаясь. — Я спокойно жду…
Но тут Вольфганг Пагель ошибся. Ему не пришлось узнать, как беснуется фон Тешов. Он не дождался этого.
Его уже не было в Нейлоэ, когда приехал тайный советник.
— Удрал, вот хитрая собака! — смеялись люди.
6. ВСЕ ИДЕТ ПРАХОМ
Началось с того, что в конторе прозвонил телефон.
Вольфганг Пагель как раз заполнял телеграфный бланк для пересылки денег фрау фон Праквиц, а этажом выше Аманда Бакс занималась тем, что укутывалась потеплее для поездки в уездный город, по холодному ветру и осеннему дождю. Телеграфный перевод надо было сдать там, а эта одинокая пара не знала никого в Нейлоэ, кому можно бы доверить деньги, две тысячи рентных марок…
Итак, прозвонил телефон…
Телефон звонит по-разному: то громко, то глухо, то сухо и равнодушно, а то властно и торопливо… И этот звук пробуждает в нас предчувствия, какой будет разговор, а иногда эти предчувствия даже сбываются…
Пагель взглянул на аппарат, звонивший глухо и властно.
— Что-то важное! — подумал он и взял трубку. — Управление имением Нейлоэ, — заявил Пагель.
Грубый голос потребовал к телефону фрау фон Праквиц.
— С фрау фон Праквиц говорить нельзя, — ответил Пагель, — фрау фон Праквиц уехала.
— Так, — сказал грубый голос, казалось, несколько разочарованно. — Как раз теперь она уехала, точка в точку. А когда вернется?
— Этого я сказать не могу, на этой неделе едва ли. Что-нибудь передать ей? Говорит управляющий имением Нейлоэ.
— Вы, значит, еще там?
— Я не знаю, что вам, собственно, угодно? — сердито крикнул Пагель. Кто вы такой?
— Ну, так и оставайтесь там, — сказал грубый голос, и Пагелю показалось, что трубку повесили.
— Стойте! — крикнул Пагель. — Я хочу знать, кто вы такой…
Но в аппарате только жужжало, жужжало…
— Послушайте-ка, Аманда, — "сказал Пагель, — что тут произошло.
И он рассказал ей.
— Ну и что же? — ответила Аманда. — Кто-то хочет насплетничать на вас барыне или просто вас разыгрывает…
— Нет, нет, — сказал Пагель рассеянно, — мне все кажется…
— Что вам кажется? — спросила Аманда.
— Мне все кажется, что это как-то связано с фройляйн Виолетой.
— С Виолетой? Как так? Зачем же он дурака валяет, если это насчет фройляйн Виолеты? Нет, давайте-ка мне две тысячи марок, бланк написали? Надо поскорее уезжать. Неохота в такую непогоду возвращаться в потемках.
— Одну минуту, — сказал Пагель и снова сел к столу.
Зазвонил телефон, звонок был громкий и продолжительный, скучный, точно жестяной.
— Торговец! — сказал Пагель Аманде и снял трубку. — Управление имением Нейлоэ.
Но вызывал Берлин…
— Фрау фон Праквиц, — шепнул Пагель Аманде.
Но у телефона оказался не торговец, а крупный коммерсант.
— Это вы, молодой человек? — воскликнул знакомый хриплый голос.
— Так точно, господин тайный советник! — крикнул Пагель, ухмыляясь и бросая на Аманду веселый взгляд. — Между прочим, моя фамилия — Пагель.
— Ну да, ладно… У меня это совсем из головы вылетело. Невежливо, но ничего не поделаешь, ну, так слушайте-ка, молодой человек…
— Пагель моя фамилия.
— Ну, да уж я знаю! — с некоторой досадой воскликнул тайный советник. Я не обязан как раз у телефона затвердить это наизусть! Разговор небось стоит одну марку двадцать, и это, к сожалению, мои деньги… Ну, так слушайте хорошенько…
— Слушаю, господин тайный советник.
— Я приеду сегодня вечером, десятичасовым. Пошлите ко мне на вокзал Гартига с моей парой гнедых…
"Они проданы! — хотел сказать Пагель, но подумал: — Лучше промолчим, уж он сам увидит".
— Да попоной укройте, хорошенько укройте моих старых кляч! Гартиг ведь глуп — умишко он, должно быть, раздал своим многочисленным чадам.
Пагель расхохотался.
— Ну, вот видите, вы уже смеетесь, — удовлетворенно сказал тайный советник. — Надеюсь, что вы будете смеяться и завтра утром, когда я буду в Нейлоэ. Я привезу с собой одного господина, такого, знаете ли, ревизора… Это не значит, что я вам не доверяю, но раз мой зятек тайно удрал, надо устроить какую ни на есть приемку инвентаря, передачу кассы и книг. Понимаете, молодой человек!
— Понимаю прекрасно, господин тайный советник. Пагель моя фамилия.
— Все там у вас в порядке? — спросил тайный советник неожиданно озабоченным тоном.
— Все в порядке, — сказал Пагель, ухмыляясь. — Сами увидите, господин тайный советник!
Аманда чуть не прыснула. Она давно уже слушала разговор, взяв вторую трубку.
— Ну, ну! — сказал фон Тешов. — Да, барышня, у меня хорошие вести, беру еще три минуты. Ну, а теперь поскорее, молодой человек. Велите протопить две комнаты в моей лачуге, спальню и маленькую комнату для гостей. Жена пока остается здесь. Она сначала хочет увериться, что воздух в Нейлоэ очистился. — Снова озабоченно: — Ничего больше у вас не случилось?
— Кое-что случилось, господин тайный советник.
— Бог ты мой, только не рассказывайте мне этого по телефону. Успею еще завтра обо всем узнать. Аманда, та, знаете, толстуха, скуластая…
Аманда чуть не сказала: «Да».
— Пусть будет пока вроде как одной прислугой. Да пусть протопит и мой кабинет. А столовую не нужно. Экономию надо наводить, денег становится все меньше. А вы там как хозяйничаете, скажите-ка, господин Пагель, денег немножечко в кассе найдется?
— Мало, господин тайный советник. Точнее говоря: ничего!
— То есть как это? Я думал, вы наскребли немножко денег для уплаты за аренду? Нельзя же так вот, просто… Ну да ладно, завтра поговорим. Да вот еще что, господин Пагель! Лесничий, старый Книбуш, все еще валяется в постели?
— Нет, господин тайный советник! Я думал, ваша дочь написала вам? Лесничий умер, лесничий ведь…
— Хватит! — в бешенстве крикнул тайный советник. — Хватит! А я еще прибавил лишних три минуты! Одни только дурные вести… Значит, в десять, в десять на вокзале! Всего!
— И ни слова о внучке! — сказал Пагель Аманде, вешая трубку. — Отец, что сын. Одна порода!
— Ну да, — сказала Аманда. — Ему что? Он рад, что снова вернется к себе в имение! Но я-то как поспею теперь на почту, а затем еще убрать комнаты в замке да протопить…
— Дайте-ка деньги, — сказал Пагель, взял их, взглянул на Аманду и сунул в бумажник. — У меня такое предчувствие, что завтра я научусь летать и, значит, смогу лично вручить их фрау фон Праквиц. Сэкономим на пересылке.
