– А ты не ходи, – сказал он и отошел в сторону. Почему он не поговорил с ней о Циньчжу? Он хотел было сказать, что семьи Фан и Тан не одинаковы, но тогда речь зашла бы об отношениях Циньчжу с мужчинами, а уж на эту тему он не мог рта раскрыть. Баоцин боялся. Боялся что-нибудь не так сказать, боялся, что Сюлянь начнет проявлять к этому излишнее любопытство, захочет попробовать, и тогда беды не оберешься.
Отец чего-то недоговаривал, Сюлянь терялась в догадках, ей было обидно. Она немного побаивалась Циньчжу, но ей все же хотелось понять, отчего, в конце концов, так происходит, что стоит Циньчжу появиться на улице, как все начинают пялить на нее глаза.
Однажды они с Циньчжу гуляли вдоль речки, протекавшей через городок. Вышли к окраине, река здесь разливалась шире. Впереди виднелись зеленые холмы, с одного из них, журча, сбегал небольшой ручеек и вливался в реку, взбивая на воде белоснежные пузыри. Между зелеными горами и водой шла полоса деревьев, которые отчетливо выделялись на фоне ярко-синего неба. Какая дивная картина! Сюлянь стояла словно зачарованная. Она даже вскрикнула и от радости пошла быстрее, будто хотела добежать до тех зеленых холмов.
Вдруг она увидела мужчину, сидевшего на большом камне возле реки. Циньчжу подошла к нему и тепло поздоровалась. Сюлянь остановилась, не зная, как быть. Что Циньчжу заранее с ним договорилась, было совершенно очевидно. Сюлянь не хотелось одной идти вперед, и потому она села на берегу реки неподалеку от них и стала наблюдать за сновавшими в прозрачной воде рыбками. Она чувствовала себя очень неловко, но до чего же были забавны рыбешки! Размером с вершок, глаза блестящие и круглые, словно жемчужинки. Сюлянь загляделась на них.
Вдруг к ней подошла Циньчжу.
– Сюлянь, – позвала она, улыбаясь краешками губ. – Пойди, прогуляйся с ним, а? Этот человек весьма недурен, имеет деньги. Он хочет познакомиться с тобой и согласен дать тебе все, что пожелаешь.
Сюлянь вскочила, будто ее ударили. Каким-то образом она почувствовала, что ее сильно обидели. Лицо ее то вспыхивало, то бледнело. Хотела сказать что-то, да не смогла. Ей было не цо себе. Высоко подняв голову, посмотрела на волшебные зеленые холмы, затем обернулась, глянула на Циньчжу. И тут, не выдержав, побежала. Лишь спустя некоторое время она перешла на шаг, ее маленькие косички взлетали вверх в такт ходьбе, задевая уши. Потеряв терпение, она прижала и* руками и добралась до гостиницы на одном дыхании.
Сюлянь бросилась на кровать и долго лежала, размышляя над тем, что произошло. Почему Циньчжу хотела, чтобы она пошла прогуляться с этим мужчиной? Любовь, что это, в конце концов, такое? Почему девушки могут на этом зарабатывать деньги? В последнее время в Наньвэньцюане она не раз вадела, как мужчины и женщины, тесно прижавшись друг к Другу, прохаживаются по деревне или садят на траве, взявшись за руки. Что же тут плохого? Она им даже завидовала. Ей казалось, что в сравнении с этими людьми она ничего из себя не представляет. Самим небом им дана такая свобода! Она всего лишь бедная актриса, они же – полные достоинства студенты, которые обучаются за границей. Они не станут приглашать ее на прогулку, потому что она не такая, как они, не студентка. А что, интересно, за человек, с которым Циньчжу хотела, чтобы она прогулялась?
Чего все эти мужчины домогаются? Он наверняка хотел пощупать ее, как тот, который тогда, в Чунцине, щупал Циньчжу. Сюлянь было совершенно ясно, что она – человек низкого происхождения. Она должна это сознавать, и у нее не может быть никаких необоснованных претензий. Она как стул или стол, хочу – куплю, хочу – продам.
Ей вспомнилось, как мать, выпив, говаривала: «Как хочешь, так и поступай. Все равно наступит день, когда продам тебя богатому человеку». Почему мать хочет ее продать? Может, считает, что она мало зарабатывает? Родные отец и мать не продадут свою дочь. А где же ее родные отец и мать? Каким образом ее купила семья Фан? Она тихонько заплакала.
Сюлянь не собиралась рассказывать эту историю Баоцину. Может быть, лучше без обиняков спросить его, действительно ли ее собираются продать? Он не раз говорил, что хочет подыскать ей хорошего хозяина. Найти хозяина и продать ее – это одно и то же? Одна фраза, которую часто произносила мать, постоянно мелькала у нее в голове: «Потаскушка, может, только твое тело и стоит пару грошей». Что выходить замуж, что быть проданной – как видно, нет ничего хорошего ни в этом, ни в другом.
Она думала над этим несколько дней. У нее изменился цвет лица, на гладком лбу появились морщинки. Баоцин почувствовал, что происходит что-то неладное. Но когда он поинтересовался, она только улыбнулась в ответ и ничего не сказала.
О своих печальных размышлениях рассказывать отцу она не собиралась. Он приемный отец и понять ее не сможет. То, что у нее на душе, понятно лишь ей одной. Отныне она взрослая и должна сама принимать решения. В дальнейшем не стоит по каждому поводу советоваться с Баоцином.
Как-то Сюлянь подошла к зеркалу, встала на цыпочки и засмеялась. Она выросла! Да, она уже не маленькая девочка, ей пора знать, что происходит между мужчиной н женщиной, пусть даже самой придется доискиваться до сути.
Баоцин видел, что Сюлянь изменилась, и по этому поводу очень переживал. Он поделился мыслями с женой, она последние дни была трезва.
– Чего тут так удивляться? – сказала та, – Ты что, не знаешь – «девушка растет – восемнадцать раз изменится»!
– Но изменилась уж очень сильно. У нее все время такой удрученный вид.
Тетушка не собиралась продолжать разговор. Но Баоцин еще не закончил.
– Ты должна быть с ней поласковее, посоветуй ей что-ннбудь.
– А когда это я к ней относилась плохо? – тетушка вскипела.
Баоцин быстро ретировался. Он не хотел ссориться. Тетушка никогда не помнила, какими словами она обзывала Сюлянь под пьяную руку.
Как-то, покачиваясь, она вошла в комнату Баоцина.
– Ты знаешь, о чем я думаю? – начала она с места в карьер. – Нужно Сюлянь подыскать мужчину. Она выросла. С такой, как она, если ее подыскать вовремя подходящий вариант, может что-нибудь произойти. Нужно ей найти мужчину, я в этом уверена. Я тоже когда-то была девушкой.
Баоцин испугался.
– Ей всего лишь пятнадцать лет! – сказал он, изображая улыбку. – Она не научится дурному, она еще ничего не понимает.
Указательный палец тетушки уперся мужу прямо в нос.
– Болван. Если мы думаем заполучить деньжат на старости лет, то нужно продать ее богатому человеку. По крайней мере можно будет стянуть с него этак тысяч десять. Если ты так поступать не желаешь, то пусть исполняет сказы. Тогда нужно ей найти парня, иначе беды не миновать.
Баоцину показалось, что она говорит неприличные вещи, и он вышел.
Спустя несколько дней к Баоцину пришел изысканно одетый, приличный с виду человек высокого роста. Он назвался адъютантом Тао, был предельно вежлив, сказал, что пришел по делу. На поясе у него висел пистолет. Они отправились побеседовать в одну из чайных. Баоцин не понимал, что было нужно человеку с таким высоким положением, и потому был полон смятения. Ничего хорошего ждать не приходилось.
Выпив чаю, адъютант улыбнулся.
– Я, как и ты, северянин, – сказал он, – Поэтому мы связаны узами братства. – Улыбался он весьма дружелюбно. Баоцин из уважения к земляку заказал пару тарелок арбузных семечек и арахисовых орешков. Они грызли их и болтали о всякой всячине, вспоминая родные края. Баоцин терялся в догадках, пытаясь сообразить, что на уме у этого адъютанта.
Наконец у того улыбка сошла с лица, чуть скривился рот, а черные глаза уставились прямо на Баоцина.
– Хозяин Фан, – сказал он, – Я доверенное лицо командующего Вана.
Баоцин держался как ни в чем не бывало, ничуть не показывая своего волнения. Не поднимая глаз, он равнодушно спросил:
– Какого командующего Вана? Их несколько.
Адъютанту это не совсем понравилось. Очевидно, он считал, что его хозяин должен быть известен всему миру.
– Он был командующим лет двадцать тому назад, – сказал он, – -Теперь же первые люди городка, все, кто имеет вес и авторитет, живут вон там, в особняках. – Он указал рукой в сторону горы. – Воистину хорошее место. Будет свободное время, приходите погулять, поразмяться.
