Иной, оказавшись на его месте, стал бы молиться. Это пассивное выражение чувств. А ему в эту минуту хотелось действовать. Смерть девочки освободила его от страха перед болью. Теперь он ощущал этот страх как что-то далекое. Встретиться бы сейчас с тем шофером где-нибудь на пустынной дороге... На лестнице послышались шаги, голоса. Он спрятался за портьеру и присел на подоконник, чтобы убрать ноги с пола. В комнате стало светло. Голос управляющей произнес:
— Я могла бы поклясться, что заперла дверь. Девочка лежит вот здесь. Вот она.
Голос помоложе удивился:
— Какая она сейчас красивая!
— Она часто говорила о вас, Клара, — произнесла с тяжелым вздохом управляющая.
— Милая девочка. Что ее заставило?.. Вы думаете, что...
— Чужая душа — потемки.
Сквозь щель в портьерах он увидел девушку с грубоватым, но приятным лицом и влажными от слез глазами.
Она спросила:
— Это случилось здесь? — В голосе ее послышалась почтительность.
— Да, она выпрыгнула вот в это окно.
«В это окно. Но почему она не сопротивлялась? — подумал он. — Почему полиция не обнаружила никаких следов?»
— Так она выпрыгнула из этого самого окна?
— Да.
Они направились к окну, чтобы осмотреть его повнимательнее. Сейчас они его обнаружат. Около самого окна Клара остановилась.
— Если бы она пошла работать ко мне, этого бы не случилось.
— Ей тут было хорошо, — сказала хозяйка, — пока не появился этот человек.
— У этого человека и в самом деле совесть была нечиста. Хотя когда она мне написала, что собирается с ним уехать, я никогда не подумала бы, что она имеет в виду это.
Он подумал: тогда и письмо не поможет — ведь его можно толковать символически! Бедная девочка, она всю жизнь пользовалась этим чудовищным лексиконом дешевых романов.
Управляющая сказала:
— Если вы не возражаете, я позову мистера Мукерджи. Он очень хотел взглянуть на нее в последний раз.
— Как вам угодно, — сказала Клара.
Он слышал, как управляющая вышла. Клара достала пудру и губную помаду. Она не стала вытирать слезы — при подобных обстоятельствах они были вполне уместны.
Управляющая вернулась. Она была одна.
— Странно. Его нет.
— Может быть, он еще не вернулся?
— Я же слышала, как он вошел. Он брал ключи, и я окликнула его. Он ответил.
— Может быть, он... вы понимаете?
— О нет. Я дернула дверь. — Она поежилась и сказала: — Не могу понять. Ведь вошел кто-то.
— Да, тут поневоле поверишь в привидения.
— Я, пожалуй, поднимусь наверх, — ответила та, пропустив ее слова мимо ушей, — и посмотрю, что там делается. Надо приготовить комнату для новой горничной.
— Эльза не слишком чисто убирала, да? Бедняжка. Не думаю, что она бы подошла мне. Я имею дело с джентльменами, тут приходится особенно заботиться о чистоте.
На мгновение ее лицо, обращенное к Эльзе, мелькнуло в щели между портьерами.
— Что ж, мне пора идти. Ровно в восемь я жду гостя. А он из тех, кто не любит ждать.
Она сделала несколько шагов. Голос управляющей произнес:
— Вы не возражаете, дорогая, если я еще побуду с ней? Есть вещи, которые...
Он нащупал в кармане пистолет. Свет погас. Дверь закрылась, щелкнул замок. У управляющей, наверное, свой ключ. Он обождал немного и вышел из-за портьеры. Теперь он даже не взглянул на мертвую, ей уже ничем не поможешь... Если ты веришь в бога, можно утешать себя тем, что она избавлена от всех невзгод и за гробом ее ждет блаженство. И наказание можно оставить богу... хотя бы потому, что и наказывать-то не за что — убийца ведь только избавил ее от земных горестей. Но он верил в другое: если люди не получают по заслугам — в мире воцаряется хаос. Он открыл дверь.
Управляющая с кем-то разговаривала этажом ниже. Он бесшумно притворил за собой дверь, но не запер. Пусть их и дальше преследуют призраки. Внезапно он услышал голос К.:
— Я думаю, вы просто забыли. Что же еще?
— Я ничего не забываю, — отрезала управляющая. — И кроме того, кто ответил мне, если это был не мистер Мукерджи?
— Он мог снова выйти.
— На него это не похоже — бегать туда-сюда.
Сильно пахло краской. Д. медленно поднялся по лестнице. Комната, где жила Эльза, была как на ладони: в ней горел свет, а сам он оставался в темноте. Мистер К. с кистью в руках склонился над подоконником. Ясно, она упала из собственного окна.
На подоконнике остались следы — вернее, оставались раньше, сейчас их уже не было. Комната была отремонтирована к приезду новой горничной. Но мистер К. не очень ловко обращался с кистью — они побоялись пригласить мастера, — зеленые пятна от краски сверкали у него не только на пиджаке, но даже на очках в стальной оправе. Он сказал:
— Но кто же в конце концов это мог быть?
— Может быть, Д.?
— Он бы никогда не решился. — И, желая услышать подтверждение, спросил: — Он ведь наверняка не решился бы, да?
— Кто знает... На что только не решится человек, когда ему нечего терять.
— Но он же не знает. Неужели вы действительно думаете, что он здесь... сейчас... где-то в доме? Может быть, с ней? — Его голос слегка задрожал. — Что ему могло здесь понадобиться?
— Может, ему нужны мы?
Видя, как лицо мистера К. жалко задрожало за стальными дужками очков, Д. почувствовал удовлетворение. Если поднажать на него, он безусловно заговорит. К. сказал:
— Ах, господи, по радио говорили, что у него пистолет.
— Не надо так громко. Он, может быть, подслушивает. Мы не знаем, где он. Я уверена, что заперла дверь.
Мистер К. взвизгнул:
— Но вы не можете сказать точно, есть у него ключ или нет, не можете?
— Ш-ш! — Она и сама не очень уверенно себя чувствовала. Ее крупное лицо, покрытое пятнами, казалось еще более бледным, чем обычно. — Подумать только, что он мог прятаться там, когда я разговаривала с Кларой.
Д. начал спускаться по лестнице. Он слышал, как мистер К. испуганно крикнул:
— Не оставляйте меня одного!
И ее презрительный ответ:
— Нужно убедиться, что все в порядке. Я спущусь вниз и посмотрю, на месте ли ключ от его комнаты. Если нет, всегда можно позвонить в полицию, — добавила она не слишком твердо.
Д. бросился вниз, только бы не скрипнула лестница и не встретился индиец. Впрочем, тот, может быть, уже собрался и уехал — люди не любят оставаться там, где побывала смерть. Все было тихо. Он повесил на гвоздик свой ключ, затем притаился у двери, ведущей в столовую, и насторожился. Он слышал, как управляющая, тяжело дыша, спустилась в холл и крикнула: «Ключ на месте». Следом за ней спускался и мистер К. Д. слышал, как в банке, которую тот нес в руке, плескалась краска. Женщина заговорила ободряющим тоном:
— Должно быть, я ошиблась. Посмотрите, у него дверь заперта? Вы ведь все равно мимо идете.
— Мне бы не очень хотелось это делать.
— Не валяйте дурака. Я заперла ее минуту назад.
Он пролепетал:
— Теперь она открыта.
Д. мог видеть в зеркале отражение ее лица. На нем было написано нечто большее, чем просто страх. Казалось, она что-то просчитывала в уме и одновременно прислушивалась. Ему пришло в голову, что она вряд ли захочет позвать полицию, пока краска наверху еще не высохла и запах ее наполнял весь дом: чем меньше пришлось бы объяснять, тем лучше. Теперь мистер К. был уже в холле. Он тревожно сказал:
— Наверное, вам только показалось, что вы ее заперли. Он бы не решился.
— А голос был чей?
— Но это же был мистер Мукерджи...
— Ну что ж, — сказала она, — вот и он. Спросите его сами.
Дверь в холл отворилась. Он видел в зеркале ее глаза, сосредоточенные, обдумывающие... Она сказала:
— Вы что-то поздновато сегодня, мистер Мукерджи. Мне показалось, что я слышала ваши шаги минут десять тому назад...
— Нет, мадам, это был не я. Я был занят, очень занят... у соседей.
— О боже, — сказал мистер К., — тогда это был...
— Так чем вы были заняты, мистер Мукерджи?
— Вы не обидитесь? У вас есть поговорка «представление продолжается», так ведь? Когда бедная девочка совершила самоубийство, этот факт показался мне интересным для социологии. Вы знаете, миссис Мендрил, ведь мы, социологи, изучающие поведение людей, всегда, так сказать, на службе.
«Что это значит?» — подумал Д. Он ничего не мог понять.
— Поэтому я стал собирать данные об этом деле. Все поводы для ее смерти — женатый человек в Хайбэри, парень из Ламбера — все это, конечно, не соответствует действительности, но дает возможность проследить за ходом их мыслей. Мы, конечно, знаем, что приезжий джентльмен...
— Послушайте, — сказал мистер К., — послушайте. Я здесь не останусь. Позовите полицию.
Мистер Мукерджи продолжал с упреком:
— Кроме того, я столкнулся со множеством примеров истерической реакции. Это должно заинтересовать вас, миссис Мендрил. Тут есть женщина, которая утверждает, что видела, как девочка упала. На самом деле она этого не видела.
— Не видела?
— Нет. Потому что она показывает на другое окно. Все остальное верно. Но она начиталась газет, видите ли, и домыслила то, чего не хватало: будто вы были там наверху и старались удержать ее... Что кто-то кричал... Но она указала на другое окно. Это очень интересно, я думаю.
