Хирург не вошёл, не ворвался – он влетел на облаке свежей дезинфекции, завис над монитором и жарким шёпотом выдохнул:
– Она пропала, – в замешательстве произнесла узистка, вновь ухватившись за датчик и безнадёжно проглаживая мокрый участок.
– Да, непонятно… Не понятно… Ещё раз… Проведите правее.
– Проходим эту зону ещё раз. И – рядом.
Тишину располосовал сигнал телефона. Голос, свободный от смягчающих человеческих модуляций, возопил:
– Операционная простаивает полчаса. Кто платить будет?
– А я знаю? Бывает. Говорят, они в церковь сходят, помолятся, и вот… – Ирина Иосифовна развела руками. – Я тут причём?
Хирург некоторое время изумлённо и вопрошающе смотрел на лежащую Лидию. Его вытянутое лицо с поднятыми бровями потеряло управление.
– Так. Вставайте, идите в палату и звоните мужу, чтобы забрал вас домой. Через два месяца сюда на УЗИ. Столкнувшись с растерянным взглядом Лидии, добавил:
– Она куда-то делась, исчезла, – поправился Павел Ильич смущённо. И сам мгновенно исчез, что подтвердило движение воздуха.
Грёзы.
Грёза берега.
– Ну посмотри на меня, – просит небо, – не спеши.
Не удивившись, вглядываюсь. Над головой нежные серые клубки облаков идут непрерывной чередой по невидимой ленте небесного транспортёра. И сейчас, и всегда его огромный экран испещрён знаками. Только надо найти своё послание. Оно не замедлило проявиться. Разорвавшееся облако на глазах превратилось в надпись: «Cito!»
Напористый свежий ветер насыщен запахом водорослей. Значит море разыгралось. Послание «cito» специально для меня. На яростные схватки волн с упрямым неуступчивым берегом можно смотреть часами. Шум моря – открывает в звуке историю сегодняшней драмы водной стихии с окружающим космосом. Грандиозное событие никогда не повторяется. Сажусь в машину и через полчаса театр природы приветствует единственного зрителя, поистине не стихающими овациями.
Взморье – знакомое до последнего дерева, сейчас не узнать. Многокилометровый берег в кайме белой пены раскачивается от нашествия неиссякаемой армады валов. Над ним, насколько хватает зрения, плотная завеса мороси: воздушного коктейля морской пены и слишком низко пролетающих облаков.
Песчаный берег невыразимо уязвим в этой схватке. Беснующаяся стихия отобрала у него похороненные год назад в глубоком песке деревья, колтуны перепутанных километровых сетей, оставленные на приличной высоте бухты канатов, рыбацкие летние строения, плохо закреплённые баркасы – всё слизано, сорвано, унесено в глубины океана.
Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
И памятью насыщен, как земля.
Белоплечий орлан притаился в своём гнезде, приготовившись ждать сколько понадобится. Чайки, кажется, вообще исчезли из этой реальности. Прижался поближе к земле, среди низкорослого морского шиповника, застигнутый непогодой, клин готовых к отлёту уток. На протяжении многих километров на берегу кроме меня – ни души.
Ещё недавно люди копошились тут со своими делами: ловили рыбу, покорно сопровождали собак, ссорились, фотографировались, рыбачили, ели крабов и арбузы и пили водку, собирали мелкую живность, янтарь и уголь. Были и такие, что подчиняясь ритму набегающих волн, уходили в глубины белого шума и неторопливо, переставляя ноги как зомби, шагали вдоль линии воды.
Должно быть, эти, последние, понимали как много значит узенькая полоска песка для моря и суши, людей, зверей и птиц. Берег – незаменимое место встречи. Всегда. Всю историю существования. Они нужны друг другу. Для осознавания. Две равные величины.
Обычно море – бездна нежности. Волны без устали гладят и ласкают берег, нашёптывают невероятные истории – вода хранит всё, что было с тех пор, как она появилась. Но, как и всё в природе, морская стихия подчиняется многим влияниям. Движение небесных светил резко меняет её энергию.
Волны, не в силах справиться, несут её тверди. И тогда: берегись живое. Сегодня берег одинок как никогда, одинок тотально. Живые существа покинули его. Оставили на растерзание волн. С разбегу, с грохотом обрушиваются песок и галька. Облегчённые валы с ворчанием и свистом опрокидываются в тёмную пучину.
Берег принимает всё новые и новые наскоки. Забросанный камнями, залитый водой, он мечтает о человеке, чтобы тот прошёл по его кромке, оставил печать слабых следов. Ах, как необходимо именно сейчас узкой полоске суши, исхлёстанной розгами волн, живое присутствие. Всего-то ничего: быть вместе. БЫТЬ.
Грёза человека.
…Невыносимо долго тянутся последние дни перед отпуском. Кажется всё передано, завершено. Заказано, куплено, подготовлено, собрано. Сдано… Сдают нервы. Какой тяжёлый был год. Болезни, развод, проблемы с мамой. Работу придется менять.
Как бы она ни старалась – хозяин делает вид, что это в порядке вещей. Возросшие доходы относит к сезонному спросу. На прибавку он никогда не решится. Патологическая скаредность заставляет использовать у входа в магазин затёртый коврик и заказывать обед из дешёвой забегаловки, куда не ходят даже младшие продавцы.
Взгляд в зеркало заставляет принять другое выражение. Уже привычно болит голова. Сегодня солпадеин нельзя. Вот уже пять дней подряд он её выручает. Если бы можно было кому-то пожаловаться!
Как осточертело ей каждые три месяца (так часто приказано менять сотрудников, чтобы не тратиться на социальный пакет) учить молоденьких продавцов элементарным вещам… выслушивать недовольство покупателей по поводу и без. Сводит с ума опостылевшая техномузыка в торговом зале. Приложение к франшизе. Куда от неё деться?! Нельзя. Брэнд он и в Антарктиде бренд.
Бренд – бойфренд… ухажер прицепился. Как он похож на бывшего. Не дай бог хоть полшага сделать навстречу, прежняя роль мамки, похоже, подстерегает её. Кино… выставки… Уже было! А потом три года без отпуска: работа, подработки – до седьмого пота. И ожидание, когда её благоверного найдёт достойная служба. Неделю вытерпел в одном месте; месяц – его держали, присматриваясь, в другом.
Воспоминания, – незваные гости, стали особенно назойливы. Надо посмотреть, как идёт торговля. Вечер. Дверь почти на закрывается. Скоро, совсем скоро, устроившись в самолёте, она "будет спать как сумасшедшая". Надо перестать волноваться за Юрочку. Сынишка с мамой в ладу. Каких-то две недели пройдут незаметно.
…Уже после регистрации объявили задержку рейса. Все заволновались, образовались стихийные группки, обсуждали возможные причины. И только молодая женщина в уютном дорожном костюме осталась безучастна к информации. Она заняла два соседних сиденья, устроив надёжно сумку, укрылась тёплой пашминой, и почти мгновенно уснула.
Ей снилось море. Водная гладь, как туго натянутый блестящий шёлк, слегка морщилась от пробегавшего утреннего ветерка. На всём обозримом береговом пространстве она была единственным неспящим живым существом. Рассвет только-только занимался, нежная розовая полоска, посланная солнцем, расширялась на глазах.
– Ну вот и встретились! – проговорила она вслух. Опустившись на песок, набрала его полные горсти и стала медленно высыпать.
В сонном сознании проплывали слова: "Ты, морской берег, существуешь и ждёшь меня, чтобы выслушать, вылечить и утешить."
Погружаясь в тёплую воду она чувствовала объятье невыразимо любимого существа, его нежность. Ответная тихая речь обволакивала заботой:
Дверь отперта. Переступи порог.
Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.
– Вам придётся проснуться – не
