пятамъ! воскликнулъ Квильпъ.
— А то нѣтъ?
Незнакомецъ окончательно вышелъ изъ себя.
— Всего нѣсколько часовъ тому назадъ, вы были за 60 миль отсюда. М-съ Неббльзъ видѣла васъ въ часовнѣ куда она ходитъ молиться.
— Я полагаю, что вѣдь и она тамъ была, коли меня видѣла, молвилъ Квильпъ, даже и не моргнувъ глазомъ. — И я то же могъ бы сказать, еслибъ не былъ такъ сдержанъ, — что вы слѣдуете по моимъ пятамъ. Я не отказываюсь, я былъ въ часовнѣ, такъ что-жъ изъ этого? Я читалъ въ книжкахъ, что богомольцы, передъ тѣмъ, какъ отправляться въ путь, ходятъ въ церковь помолиться Богу о благополучномъ возвращеніи домой. И какой, это, право, мудрый обычай, какъ подумаешь! Мало ли что можетъ случиться во время путешествія, въ особенности на имперіалѣ. Колесо соскочитъ, лошади чего нибудь испугаются, кучеръ погонитъ лошадей и опрокинетъ экипажъ. Я не выѣзжаю изъ города, не побывавъ въ церкви: у меня ужъ такое обыкновеніе.
Не требовалось большой проницательности, чтобы понять, что Квильпъ безстыдно лгалъ, хотя, по выраженію лица, по интонаціи голоса и жестамъ карлика, его, пожалуй, можно было бы принять за мученика правды.
— Съ вами просто съума сойдешь, говорилъ въ отчаяніи незнакомецъ. — Прошу васъ, скажите мнѣ откровенно, васъ привела сюда та же цѣль, что и меня? Если вы знаете, для чего я сюда пріѣхалъ, не можете ли вы мнѣ дать какихъ нибудь разъясненій по этому дѣлу?
— Вы, вѣроятно, принимаете меня за колдуна, государь мой! Квилъпъ съ удивленіемъ пожалъ плечами. — Если бы я былъ колдунъ, я прежде всего наворожилъ бы себѣ самому, — составилъ бы себѣ состояніе.
— Я вижу, что отъ васъ ничего не добьешься, воскликнулъ незнакомецъ, съ сердцемъ бросаясь на диванъ. — Прошу васъ уйти отсюда.
— Съ удовольствіемъ… Съ превеликимъ удовольствіемъ. Прощайте, почтеннѣйшая м-съ Неббльзъ. А вамъ, сударь, желаю пріятнаго путешествія вспять. Гм! Гм!
При послѣднихъ словахъ онъ скорчилъ такую безобразную гримасу, какую только можно себѣ представить на человѣческомъ лицѣ, или, вѣрнѣе, на обезьяньей рожѣ, и, попятившись къ двери, медленно вышелъ.
— Ого! вотъ оно что! Вотъ до чего дошло, пріятель! сказалъ онъ, возвратившись въ свою комнату, и опустился въ кресло, держась за бока.
Тутъ ужъ онъ далъ волю своему нраву, хохоталъ, — якобы отъ радости, — кривлялся, корчился, стараясь вознаградить себя за то, что ему пришлось какихъ нибудь полчаса стѣснять себя передъ незнакомцемъ. Успокоившись, наконецъ, онъ сталъ мысленно разбиратъ всѣ обстоятельства, предшествовавшія этой поѣздкѣ, раскачиваясь въ креслѣ и поглаживая лѣвое колѣно.
Его размышленія не лишены интереса и для насъ съ читателемъ. Мы постараемся передать ихъ въ нѣсколькихъ словахъ.
Зайдя наканунѣ вечеромъ въ контору Брасса, Квильпъ не засталъ ни адвоката, ни его ученой сестрицы. Дикъ Сунвеллеръ какъ разъ въ это время былъ занятъ увлажненіемъ сухихъ предписаній и узаконеній, отъ которыхъ у него пересохло въ горлѣ — смачивалъ свою глину, какъ говорится, — т. е. попросту пилъ грогъ и въ довольно неумѣренномъ количествѣ. Но вѣдь извѣстно, что глина, отъ слишкомъ обильнаго смачиванія, теряетъ свою крѣпость, разрыхляется, разваливается тамъ, гдѣ этого никакъ не ожидаютъ и въ такомъ видѣ еле удерживаетъ какіе бы то ни было отпечатки. Тоже самое бываетъ и съ человѣкомъ. Насладившись вдоволь упоительной влагой, Дикъ раскисъ, размякъ, мысли начали путаться у него въ головѣ, потеряли свою опредѣленность, расплылись. Нѣтъ ничего удивительнаго, что, дойдя до такого состоянія, онъ сталъ хвастать тѣми именно качествами, которыхъ теперь-то у него и не хватало, т. е. необыкновенной осторожностью и проницательностью, и тутъ же разболталъ передъ карликомъ, что узналъ разныя разности о жильцѣ, но что это тайна, которую никто не вырветъ у него — ни лаской, ни пыткой. Квильпъ, конечно, похвалилъ его за твердость характера и тотчасъ же принялся, съ свойственнымъ ему лукавствомъ, подзадоривать Дика, и черезъ нѣсколько минутъ вывѣдалъ у него эту тайну: оказалось, что жилецъ имѣлъ серьезный разговоръ съ Китомъ въ конторѣ нотаріуса.
Квильпъ мигомъ сообразилъ, что таинственный жилецъ долженъ быть тотъ самый господинъ, который пріѣзжалъ къ нему. Онъ разспросилъ Дика еще кое-о-чемь и, удостовѣрившись въ своемъ предположеніи, рѣшилъ, что тотъ переговаривалъ съ Китомъ о его старомъ хозяинѣ и Нелли и что онъ надѣется съ его помощью напасть на ихъ слѣдъ. Сгорая нетерпѣніемъ узнать, въ какомъ положеніи дѣло, онъ было бросился на квартиру м-съ Неббльзъ, разсчитывая ужъ отъ нея-то вывѣдать все, что нужно, но не засталъ ея дома. Какая-то сосѣдка направила его, такъ-же какъ и Кита, въ молельню, куда онъ и полетѣлъ съ твердымъ намѣреніемъ, по окончаніи службы, поймать м-съ Неббльзъ въ свои сѣти.
Не прошло и четверти часа съ тѣхъ поръ, какъ онъ сидѣлъ въ часовнѣ, набожно устремивъ очи въ потолокъ, — внутренно посмѣиваясь надъ своимъ мнимымъ благочестіемъ, — какъ вошелъ туда и Китъ. Квильпъ сейчасъ смекнулъ, что тотъ явился не спроста. Не измѣняя, какъ мы видѣли, своей благоговѣйной позы, притворяясь, будто весь поглощенъ благочестивыми мыслями, онъ слѣдилъ за каждымъ его движеніемъ, и когда Китъ вышелъ съ матерью и братьями изъ церкви, карликъ бросился вслѣдъ за ними и, искусно прячась отъ нихъ, проводилъ ихъ до самыхъ дверей конторы. Здѣсь онъ узналъ отъ форейтора, что карета, запряженная четверней, отправляется въ такой-то городъ, и поспѣшилъ на ближайшую станцію омнибусовъ, откуда тотчасъ же долженъ былъ выѣхать дилижансъ по той же дорогѣ, какъ и карета. Недолго думая, онъ взялъ мѣсто на имперіалѣ. Во время пути, дилижансъ то перегонялъ карету, то отставалъ отъ нея, смотря потому, какъ скоро бѣжали лошади и какъ продолжительны были остановки. Но въ концѣ концовъ они въ одно и то же время въѣхали въ городъ. Не теряя изъ виду кареты, Квильпъ смѣшался съ толпой, узналъ, для чего пріѣхалъ незнакомецъ и какой неудачной оказалась его поѣздка, поспѣшилъ раньше его придти въ гостинницу и, послѣ описаннаго нами свиданія съ нимъ, заперся у себя въ комнатѣ, размышляя обо всемъ случившемся.
— Такъ вотъ оно что, пріятель! повторялъ онъ, съ жадностью грызя ногти. — Меня считають подозрительнымъ человѣкомъ, меня отстраняютъ, а Китъ въ чести, довѣренное лицо! Посмотримъ, какъ бы ему не пришлось со мной посчитаться! Найди мы сегодня бѣглецовъ, я бы предъявилъ свои права, — и препорядочныя, продолжалъ онъ свои разсужденія послѣ маленькаго перерыва. — Ужъ я бы не выпустилъ изъ рукъ этой добычи. Если бы не проклятые святоши, отъ которыхъ ничего не вывѣдаешь, этотъ толстякъ былъ бы уже у меня въ рукахъ, не хуже того стараго пріятеля, нашего общаго пріятеля, ха, ха, ха! и хорошенькой, розовенькой Нелли. Ну да что дѣлать, лишь бы теперь не оплошать. Намъ бы только
